Джон Карр - Капкан для призрака
— Ну что ж, — сказал Гарт, — отчасти такое объяснение возможно. Когда я впервые подумал о нем…
— Так, значит, ты уже думал об этом? Ты думал обо мне?
— Да, о тебе. Ведь это очевидно.
— В таком случае, могу сказать, что с твоей стороны это не очень красиво! — обиженно воскликнул Винс, забыв обо всех шутках. — Так, значит, ты считаешь, что это сделал я?
— Нет, я не думаю, что это сделал ты. Но я также не думаю, что это сделал кто-то другой. Дом похож на резонатор; каждая половица громко скрипит, я уж не говорю об этой деревянной лестнице в подвал. Марион и я были здесь вдвоем. И хотя нам хватало волнений, я не могу представить себе, что совершенно ничего не услышал бы, если бы происходило что-то в таком роде. Имеется еще целый ряд причин, но сейчас я не стану их называть. Я могу почти поклясться, что это неправильное объяснение.
И позднее они обнаружили, причем при весьма мрачных обстоятельствах, что Гарт был абсолютно прав. Однако в тот момент он, весь измученный, видел лишь выражение лица своего друга.
— Но, Дэвид, ради бога!..
— Что с тобой, Винс? Ты ведь всегда относился ко всему легко. Что же теперь с тобой случилось?
— Ничего. Я размышляю. Если все произошло не так, то оно не могло произойти вообще. Это абсолютно невозможно!
— Вот, значит, как! Раз уж ты наконец пришел к такому выводу, Винс, мы можем продвинуться еще на шажок вперед. Кто-то в самом деле ладит для нас ловушку. Если это так, мы должны подготовиться, чтобы не попасть в нее.
— Как?
В глубине холла энергично распахнулась дверь кабинета. Лампа бронзовой Дианы, стоящей на столбике, закачалась. Однако Бетти шла медленно, и по ее опущенным плечам было видно, что теперь она в еще большем отчаянии. Инспектор Роджерс проводил ее до входной двери.
— На сегодня достаточно, миссис. Но я боюсь, что только на сегодня. Сожалею, что эта женщина ваша сестра. — Бетти сделала быстрый жест, однако инспектор продолжил: — Конечно, если это именно она, та, с которой наши люди хотят поговорить и по другим причинам (как вы говорите), тут уж ничего нельзя поделать, а возможно, это и к лучшему.
— Ее посадят в тюрьму?
— Этого я вам не могу сказать, миссис. Покуда не дойдет до очной ставки, покуда миссис Боствик не скажет либо «да», либо «нет», не имеется ни одного доказательства, что это именно она напала наверху на бедную старушку. Теперь у меня есть ее адрес, Роджерс похлопал по блокноту в нагрудном кармане мундира, — и я передам его в Скотленд-Ярд. — Потом он добавил: — Прошу вас, не сердитесь, но остается еще один вопрос, который я вынужден вам задать.
Когда он произносил эти слова, его тон почти не изменился. Он держал дистанцию, но со своими пышными седыми усами был похож на отца. Бетти остановилась как вкопанная посреди холла. В двери гостиной она заметила Гарта, покраснела и повернулась лицом к инспектору.
— Слушаю вас, — сказала она.
— Существует ли какая-либо особая причина, миссис, по которой вы сегодня вечером возвращаетесь в свою загородную виллу?
— Но ведь я… я живу в этом домике все лето. Живу там уже с середины мая.
— Вы, случайно, не должны встретиться там со своей сестрой?
— Нет! Решительно, нет! — воскликнула Бетти с явным изумлением. — Глайнис в Лондоне. Я ведь дала вам ее адрес в Кенсингтоне.
— Я имею в виду вот что. Не угрожает ли вам какая-нибудь опасность со стороны этой вашей сестры? А может, вы сами собираетесь с ней расквитаться и готовы совершить какой-нибудь сумасбродный поступок.
Гарт быстро направился к ним. Однако взгляд инспектора Роджерса остановил его. Хотя Роджерс разговаривал с Бетти, его слова явно адресовались Гарту.
— Я обещал вам, что мы не будем обременять доктора Гарта, чтобы он отвез вас на вокзал Чаринг-Кросс в своем автомобиле. Констебль отправился вызвать кэб, он сейчас будет здесь. Однако я хочу сказать…
— В таком случае, пожалуйста, говорите.
— Я слышал от вас, что вам угрожала ваша сестра. Она угрожала отобрать у вас деньги и то, что вам принадлежит, вообще все. Она говорила о вилле, а также о каком-то павильоне. Прошу прощения, что я вас спрашиваю, но что это такое, этот павильон? Что-то похожее на курортный павильон в Брайтоне?
— Да нет, что вы! Я бы сказала, что это что-то вроде неподвижной и немного более сложной купальни на колесиках, такое сооружение, величиной с небольшой сарайчик, с двумя кабинками, чтобы оба пола были разделены.
— Простите?
Бетти рассмеялась, как раньше этим же вечером смеялась Марион.
— Чтобы мужчины и женщины имели свои отдельные кабинки; естественно, они очень маленькие. — Смех Бетти, безо всяких следов истерии, волнующе звенел, но затем она тяжело вздохнула. — Извините, мистер Роджерс. Это вовсе не смешно. Люди, которые построили домик, десять или двенадцать лет назад забили в песок сваи и возвели павильончик.
— Ага, понятно.
— Теперь уже никто не пользуется павильоном для переодевания. Когда у меня гости, они переодеваются прямо в доме. Но из павильончика мы спускаемся в воду, а с маленькой веранды смотрим на море и иногда внутри пьем чай. А когда павильончик занят, мы поднимаем особый флаг.
— У вас бывает много гостей, миссис?
— Нет. Разве я не сказала вам, что люблю одиночество? У меня бывают только доктор Гарт и… мистер Хэл Ормистон. — Бетти помолчала. — А почему вы об этом спрашиваете? Разве это имеет какое-нибудь значение?
— Нет, нет. Просто я надеюсь, что вы примете мой добрый совет. Постарайтесь сохранить ясную голову, когда пойдете купаться одна.
— Что вы имеете в виду?
Снаружи на песчаной дорожке послышались шаги.
— Кэб прибыл, инспектор, — доложил констебль.
Каждое слово, каждый оттенок голоса — все еще было живо в памяти Гарта. Вся эта сцена непрестанно была у него перед глазами, когда вечером следующего дня он шел по приморской набережной в Фэрфилде и ветер теребил его шляпу.
Он так углубился в воспоминания, что едва не споткнулся о ступеньки Королевского аквариума, гладкие стены и чеканные металлические украшения которого завершали набережную. Море лежало справа. Для того чтобы вернуться на дорогу, идущую дальше вдоль моря, Гарт должен был обойти аквариум слева, а потом снова идти прямо по Севастополь-авеню до границы Фэрфилда, где все заасфальтированные дорожки переходят в проселочную дорогу, вьющуюся вдоль берега моря.
Здесь во впадине между кентскими скалами, от Банча на севере до Равенспорта на юге, простирался на расстояние почти в пять миль пляж. Равенспорт, когда-то маленький, но оживленный порт, уже в середине века впал в летаргию; в нем сохранилось только несколько живописных достопримечательностей и два из лучших трактиров в Англии.
На околице Фэрфилда Гарт миновал гостиницу «Олень и перчатка». Он постоянно снимал здесь номер. Однако на этот раз он оставил автомобиль в Лондоне и приехал поездом. В гостиницу заходить не стал. Еще десять минут быстрой ходьбы, и он у домика Бетти в пустынной местности.
А потом?..
Он был настроен решительно.
«Есть один вопрос, настолько очевидный, что вчера вечером каждый забыл задать его тебе. И потом, поскольку речь идет о шантаже, это, может быть, вообще самый важный вопрос».
Часы на церкви Фэрфилда над уродливыми домиками, стоящими на террасах позади, пробили без четверти шесть.
Однако у него так и не нашлось возможности задать Бетти этот важный вопрос. Когда спустя десять минут он добрался до поворота дороги и увидел домик Бетти, в голове его уже были другие мысли.
Эту виллу лишь по многолетней привычке неправильно называли домиком. На самом деле это было солидное кирпичное здание, довольно длинное и невысокое, с красной черепичной крышей. Оно стояло возле самой дороги — за низкой стеной и весьма высокой вечнозеленой живой изгородью. Пляж, который был виден как с северного, так и с южного конца участка, тянулся за домом под склоном, покрытым сухой травой. Справа на участке была велосипедная дорожка — Бетти с удовольствием ездила на велосипеде, хотя опытной велосипедисткой не была, — ее узкая колея вела от дороги через луг вниз к пляжу.
А перед домиком, словно желая напугать Гарта, стоял его собственный автомобиль.
Гарт остановился и уставился на него.
Автомобиль стоял, развернувшись капотом к Фэрфилду. Его мотор, работающий на низких оборотах, гудел и постукивал в мертвой тишине. Некоторые фирмы уже начали конструировать автомобили с защитным стеклом и с намеком на что-то вроде крыши против пыли, однако у «паккарда» не было ни того, ни другого. На кожаных сиденьях лежал толстый слой пыли, и кто-то бросил на них полотняный плащ, пару перчаток с высокими крагами и кепи со зловеще выглядевшим слюдяным защитным козырьком.
— Привет, дядюшка, — раздался самоуверенный голос. — Добрый день, дядюшка. Разве сегодня не добрый, приятный день, а?
