Агата Кристи - Убийство Роджера Экройда
— И моя сестра — тоже, — вмешался я. — Обычно она бывает права.
На мои слова никто не обратил внимания..
— Это еще больше наводит на мысль о членах семьи, — продолжал инспектор. — А теперь мы подходим к очень важному моменту. Мэри Блэк, женщина из домика привратника, вчера вечером задергивала занавески, как вдруг увидела, что через ворота прошел Ральф Пэтон и направился к дому.
— Она в этом уверена? — спросил я резко.
— Совершенно уверена. Она хорошо знает его. Он прошел очень быстро и повернул направо, на дорожку, что служит кратчайшим путем к террасе.
— А в котором часу это было? — спросил с невозмутимым видом Пуаро.
— Точно в двадцать пять минут десятого, — важно сказал инспектор.
Наступила тишина. Потом инспектор заговорил снова.
— Все достаточно ясно. Все очень четко совпадает. В двадцать пять минут десятого капитана Пэтона видят проходящим мимо домика привратника; в девять тридцать или около этого мистер Джоффри Реймонд слышит, как кто-то в кабинете требует денег, а мистер Экройд отказывает. Что же происходит дальше? Капитан Пэтон уходит тем же путем — через окно. Он ходит по террасе злой и расстроенный. Он подходит к открытому окну гостиной. Скажем, тогда было без четверти десять. Мисс Флора желает спокойной ночи своему дяде и уходит. Майор Блант, мистер Реймонд и миссис Экройд в бильярдной. В гостиной — никого. Он проникает туда, берет кинжал из серебряного стола и возвращается к окну кабинета. Снимает свои туфли, забирается в кабинет и… думаю, нет смысла вдаваться в подробности. Потом он выбирается из кабинета и уходит. Нервы его подводят, и он не решается вернуться сразу в гостиницу. Он сворачивает на вокзал, звонит оттуда по телефону…
— Зачем? — мягко спросил Пуаро.
От его неожиданного вмешательства я вздрогнул. Маленький человечек подался вперед. Глаза его светились странными зелеными огоньками.
На какой-то момент вопрос застиг инспектора Рэглана врасплох.
— Трудно сказать точно, для чего он это сделал!
— ответил он наконец. — Но убийцы доходят до смешного! Вы бы знали об этом, если бы служили в полиции. Иногда самые умные из них допускают глупейшие ошибки. Но пойдемте, я покажу вам эти следы.
Мы завернули за угол террасы и подошли к окну кабинета. По требованию Рэглана полицейский подал ему туфли, взятые в гостинице. Инспектор наложил их на следы.
— Те же самые, — сказал он уверенно, — то есть это не та самая пара, следы которой мы здесь видим. В тех он ушел. Эта пара только похожа на ту, — она больше сношена. Посмотрите, как стерлись полосы.
— Наверное, многие носят туфли с полосками на подошвах? — спросил Пуаро.
— Конечно, — ответил инспектор. — Я не придавал бы такого большого значения следам, если б не остальное.
— Очень глупый молодой человек капитан Ральф Пэтон, — сказал задумчиво Пуаро. — Оставить после себя столько улик!
— А! Да, — сказал инспектор, — вы же знаете, ночью была прекрасная сухая погода. На террасе и на дорожке, усыпанной гравием, следов он не оставил. Но, к несчастью для него, в конце дорожки недавно, должно быть, протекал ручей от родника. Посмотрите.
В нескольких футах от террасы заканчивалась узкая, усыпанная гравием, дорожка. В одном месте, за несколько ярдов до ее окончания, почва была влажная и болотистая. Это сырое место пересекали следы от обуви, и среди них были следы от туфель с поперечными полосами на подошвах.
Пуаро немного прошел по дорожке, рядом с ним — инспектор.
— Вы заметили женские следы? — спросил вдруг Пуаро.
Инспектор засмеялся.
— Конечно, здесь прошло несколько женщин. И мужчин — тоже. Это кратчайший путь к дому. Разобраться во всех этих следах было бы невозможно. В конце концов, нас интересуют только те, что оставлены на подоконнике.
Пуаро кивнул.
— Дальше идти нет смысла, — сказал инспектор, когда показалась подъездная аллея. — Здесь все снова усыпано гравием и очень твердо.
Пуаро кивнул снова, но взгляд его был прикован к небольшому садовому домику, построенному в виде красивой беседки. Он был впереди нас, немного слева от дорожки, и к нему тоже вела дорожка из гравия.
Пуаро задержался, пока инспектор не ушел к дому. Потом посмотрел на меня.
— Вас, должно быть, послал ко мне сам бог вместо моего друга Гастингса, — сказал он, подмигнув. — Я вижу, что вы меня не оставите. Как вы думаете, доктор Шеппард, стоит ли нам осмотреть эту беседку? Она меня интересует.
Он подошел к двери и открыл ее. Внутри было почти темно. Там было два-три грубых стула, крокетный набор и несколько складных шезлонгов.
Я вздрогнул, взглянув на своего нового друга. Он упал вдруг на колени и начал ползать по полу. Время от времени он покачивал головой, словно был недоволен. Наконец, он сел на корточки.
— Ничего нет, — пробормотал он. — Тогда, по-видимому, не следовало и строить предположений. Но это бы так много значило…
Он внезапно прекратил свои поиски, став совершенно негибким. Потом протянул руку к одному из стульев и отцепил что-то от края сидения.
— Что это? — крикнул я. — Что вы нашли?
Он улыбнулся, разжимая руку, чтобы я мог увидеть. Это был лоскуток жесткого белого батиста.
Я взял его в руку, с любопытством посмотрел на него и вернул назад.
— Что вы об этом думаете, мой друг? — спросил он, глядя на меня проницательно.
— Лоскуток, оторванный от носового платка, — ответил я, пожимая плечами.
Он сделал другое быстрое, как молния, движение и поднял маленький кусочек от ствола гусиного пера, кусочек, похожий на зубочистку.
— И это! — крикнул он победно. — А что вы думаете об этом?
Я только удивленно смотрел.
Он опустил перо в карман и посмотрел снова на кусочек белой материи.
— Лоскуток от носового платка? — проговорил он задумчиво. — Может быть, вы и правы. Но запомните: в хорошей прачечной носовых платков не крахмалят.
Он победно кивнул мне и осторожно вложил лоскуток в свой бумажник.
Глава 9
Бассейн с золотой рыбкой
Мы вернулись к дому. Признаков присутствия инспектора не было. На террасе Пуаро задержался. Он стоял, прислонившись спиной к стене и медленно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону.
— Une belle propriété[5], — произнес он, наконец, оценивающе. — Кому оно достанется?
Его слова почти потрясли меня. Странно, но до сих пор вопрос о наследстве не приходил мне в голову.
Пуаро проницательно посмотрел на меня.
— Значит, это для вас новая мысль, — сказал он. — Вы об этом раньше не думали?
— Нет, — признался я откровенно. — А следовало бы.
Теперь он посмотрел на меня с любопытством.
— Интересно, что вы имеете в виду, говоря это, — сказал он задумчиво. — А! Нет, — остановил он меня, видя, что я собираюсь ответить, — Inutile[6]! Вы все равно не откроете мне своих настоящих мыслей.
— «Каждый обязательно что-то скрывает», — процитировал я, улыбаясь.
— Точно.
— Вы все еще так думаете?
— Больше, чем когда бы то ни было, мой друг. Но от Эркюля Пуаро утаивать что-либо нелегко. Он умеет разгадать все.
Произнося эти слова, он спускался по ступенькам в голландский сад.
— Давайте, немного прогуляемся, — сказал он через плечо. — Сегодня такой чудесный воздух.
Я пошел за ним. Он повел меня налево по дорожке, обсаженной по краям тисовым кустарником. Потом мы дошли до середины аллеи, по обе стороны которой были строгие английские клумбы, а в конце — мощеное плитами уединенное место в виде круга со скамьей и бассейном с золотыми рыбками. Пуаро не пошел до конца, а свернул на тропу, что вилась вверх по лесистому склону. В одном месте деревья вырубили и поставили скамью. Сидя на ней, можно было любоваться великолепной панорамой сельской округи, а рядом, внизу, была мощеная площадка и бассейн с золотыми рыбками.
— Англия очень красива, — произнес Пуаро, любуясь открывшимся видом.
Он улыбнулся.
— И английские девушки — тоже, — добавил он, понизив голос. — Тише, мой друг, и посмотрите вниз.
Я посмотрел и увидел Флору. Она шла по аллее, с которой мы только что свернули и, не раскрывая рта, напевала отрывок мелодии из какой-то песни. Она скорее танцевала, чем шла, и, несмотря на черное платье, весь ее вид выражал не что иное, как радость. Она вдруг сделала пируэт на носках, и ее черная одежда развеялась колоколом. Откинув назад голову, она радостно засмеялась.
В это время из-за деревьев вышел мужчина. То был Гектор Блант. Девушка вздрогнула. Выражение ее лица немного изменилось.
— Как вы меня напугали! Я вас не заметила.
Блант ничего не ответил и молча смотрел на нее одну-две минуты.
— Что мне в вас нравится, — сказала она с чуть заметной злостью, — так это ваш веселый разговор.
