Агата Кристи - Загадка Эндхауза
Примечание. Расспросить о ее прошлом и отношениях с Н. Б.
Б — Ее муж.
То же, что и предыдущее. Скорее, чем Эллен, мог повредить тормоза.
Примечание. Поговорить.
В — Ребенок.
По-видимому, вне подозрений.
Примечание. Расспросить. Может дать ценные сведения.
Г — Мистер Крофт.
Единственное подозрительное обстоятельство — то, что мы встретили его на лестнице, ведущей в спальню. Немедленно дал вполне правдоподобное объяснение. Но мы не знаем, говорил ли он правду! О прошлом ничего не известно.
Мотивы. Никаких.
Д — Миссис Крофт.
Подозрительные обстоятельства. Никаких.
Мотивы. Никаких.
Е — Миссис Раис.
Подозрительные обстоятельства. Имела полную свободу действий. Попросила Н.Б. принести плед. Умышленно пыталась создать впечатление, что Н.Б. — лгунья и ее рассказам о «несчастных случаях» нельзя верить. Во время несчастных случаев не была в Тэвистоке.
Мотивы. Выгода? Весьма незначительная. Ревность? Возможно, но мы не располагаем никакими данными. Страх? Тоже возможно, но нам об этом ничего не известно.
Примечание. Побеседовать с Н.Б. и попытаться выяснить какие-нибудь новые обстоятельства. Возможно, что-то связанное с браком Ф.Р.
Ж — Мистер Лазарус.
Подозрительные обстоятельства. Имел полную свободу действий. Предложил купить картину. Говорил, что тормоза в автомобиле исправны (если верить утверждению Ф.Р.). Не исключено, что приехал в эти края раньше пятницы.
Мотивы. Никаких, кроме возможности нажиться на картине. Страх? Едва ли.
Примечание. Выяснить, когда Дж. Л. появился в Сент Лу. Выяснить финансовое положение фирмы «Аарон Лазарус и сын».
3 — Капитан Челленджер.
Подозрительные обстоятельства. Всю предшествующую неделю провел в окрестностях Сент Лу, располагая возможностями для того, чтобы подстроить «несчастные случаи». Прибыл через полчаса после убийства.
Мотивы. Никаких.
И — Мистер Вайз.
Подозрительные обстоятельства. Не был в конторе во время выстрела возле отеля. Имел возможность действовать бесконтрольно. Сомнительное утверждение по поводу продажи Эндхауза. Сдержанный темперамент. Вполне мог знать о револьвере.
Мотивы. Выгода? Незначительна. Любовь или ненависть? Для человека с его темпераментом — возможно. Страх? Едва ли. Примечание. Выяснить, кто владелец закладной. Выяснить положение фирмы Вайза.
Возможно, что существует также какой-нибудь неизвестный нам К, который так или иначе связан с одним из лиц, перечисленных выше. Например, с А, или с Г и Д, или с Е.
Существование К: 1) Бросает свет на странное поведение Эллен после убийства (впрочем, возможно, что ее радостное возбуждение — следствие интереса к смерти, присущее женщинам ее типа). 2) Может явиться причиной приезда Крофтов, поселившихся во флигеле. 3) Может дать основание Ф. Р. для ревности или страха перед раскрытием какой-то тайны».
Пока я читал, Пуаро не спускал с меня глаз.
— Очень по-английски, правда? — с гордостью спросил он. — Я больше похож на англичанина, когда пишу, чем когда разговариваю.
— Отлично сделано! — с жаром воскликнул я. — Здесь все как на ладони.
— М-да! — произнес он задумчиво и отобрал у меня листки. — Причем особенно бросается в глаза одно имя — Чарлз Вайз. У него самые блестящие возможности. Мы предоставили ему целых два мотива, на выбор. Будь это скачки, мы бы поставили на него, не так ли?
— Да, он, конечно, выглядит наиболее подозрительным.
— Но вы бы выбрали того, кто выглядит наименее подозрительным. И это, конечно, оттого, что вы прочли слишком много детективных романов. В реальной жизни в девяти случаях из десяти наиболее подозрительным выглядит сам преступник.
— Но разве мы имеем дело с одним из таких случаев?
— Здесь есть одно лишь обстоятельство, которое свидетельствует об обратном, — дерзость преступления. Это мне бросилось в глаза с самого начала, и я понял: так вести себя может лишь тот, чья цель не очевидна для окружающих.
— Да, вы сперва так говорили.
— И сейчас так говорю.
Внезапно он скомкал исписанные листки и бросил их на пол.
— Нет, — возразил он в ответ на мое протестующее восклицание. — Этот список нам ничего не дает. Он, правда, помог мне привести в порядок мои мысли. Последовательность и метод. Стадия первая: точно и аккуратно расположить все факты. Далее следует…
— Что?
— Психологическая стадия. Здесь надо пошевелить мозгами. А знаете, Гастингс, ложитесь-ка спать.
— Ни в коем случае, — ответил я. — Пока вы не ляжете, я буду с вами.
— Какая преданность! Но воля ваша, Гастингс, не будете же вы помогать мне думать. А я хочу заняться именно этим.
Я покачал головой.
— А вдруг вам захочется обсудить со мной какой-нибудь вопрос?
— Верно, верно… вы настоящий друг. Но, Бога ради, сядьте хотя бы в это кресло.
На это предложение я согласился. Вскоре комната поплыла и провалилась. Последняя картина, которая сохранилась в моей памяти: Пуаро, аккуратно складывающий скомканные листки бумаги в мусорную корзинку.
Глава десятая
Тайна Ник
Проснулся я уже при свете дня. Пуаро сидел на прежнем месте. И поза его была все та же, только выражение лица переменилось и глаза отливали кошачьим зеленым блеском. Мне хорошо было известно это выражение. Я с усилием распрямился и почувствовал, что весь одеревенел. Людям моего возраста не следует спать в креслах. Одно было хорошо: я пробудился не в блаженном состоянии дремотной лени, а бодрым, со свежей головой.
— Пуаро! — воскликнул я. — Вы что-то придумали.
Он кивнул и, наклонившись вперед, похлопал рукой по столу.
— А ну-ка, ответьте мне на три вопроса, Гастингс. Почему мадемуазель Ник плохо спала в последнее время? Зачем она купила черное платье, если она никогда не носит черного? Почему она сказала вчера: «Мне теперь незачем жить»?
Я оторопел. На мой взгляд, все это не имело никакого отношения к делу.
— Ну, отвечайте же, отвечайте, Гастингс.
— Э… э, что касается первого, она ведь сама говорила, что нервничает.
— Совершенно верно. А по какой причине?
— Черное платье… что ж… всякому хочется какой-то перемены.
— Для женатого человека вы плоховато разбираетесь в женской психологии. Если женщина думает, что какой-то цвет ей не к лицу, она ни за что не станет его носить.
— Ну, а последнее, ее слова… вполне естественны после такого страшного удара.
— Ни капли, мой друг. Если бы она была поражена ужасом, стала бы укорять себя в смерти двоюродной сестры — все это было бы вполне естественно. Но она ведь реагировала иначе. Она говорила о жизни, как о чем-то надоевшем, утратившем для нее цену. Прежде она не высказывала таких взглядов. Она держалась с вызовом — верно; бравировала — тоже верно; потом выдержка ей изменила, и она испугалась. Заметьте, испугалась, ибо дорожила жизнью и не хотела умирать. Но чтобы жизнь ей надоела? Нет. Еще перед обедом я не заметил ничего подобного. Произошел психологический сдвиг. И это очень любопытно, Гастингс. Что же могло так на нее повлиять?
— Потрясение, вызванное смертью кузины.
— Ой ли? Оно, конечно, развязало ей язык. Однако перемена могла наступить и раньше. Что же еще могло ее вызвать?
— Ума не приложу.
— А вы подумайте. Пошевелите мозгами.
— Право же…
— Когда, по-вашему, мы с вами наблюдали ее в последний раз?
— Пожалуй, за обедом.
— Вот именно. Потом мы видели лишь, как она встречала гостей, занимала их разговором — словом, играла вполне официальную роль. А что было в конце обеда?
— Она пошла звонить, — вспомнил я, подумав. — Ну, слава Богу! Вот наконец-то. Она пошла звонить и долго отсутствовала. Не меньше двадцати минут. Для телефонного разговора совсем немало. С кем она говорила? О чем? Был ли это действительно телефонный разговор? Нам с вами просто необходимо выяснить, что произошло за эти двадцать минут. Ибо я убежден, что именно здесь находится ключ к разгадке.
— Да полно вам!
— Ну да, ну да. Я с самого начала говорил, что мадемуазель что-то скрывает. По ее мнению, это не связано с убийством, но мне, Эркюлю Пуаро, видней. Здесь обязательно должна быть связь. Ведь с самого начала я чувствовал отсутствие какого-то звена. Будь оно на месте, мне все было бы ясно. А раз уж мне не ясно — ну что ж — значит, отсутствующее звено и есть ключ к тайне. Не сомневаюсь, что я прав. Я должен получить ответ на те три вопроса. И тогда… тогда уж я начну понимать.
— Ну ладно, — сказал я, потягиваясь. — Мне просто необходимо помыться и побриться.
Приняв ванну и переодевшись, я сразу почувствовал себя лучше. Перестало ныть уставшее, затекшее за ночь тело. Подходя к столу, я ощутил, что чашка горячего кофе приведет меня в нормальное состояние.
Я заглянул в газету, но в ней не было ничего, если не считать сообщения о смерти Майкла Сетона. Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что отважный пилот погиб. Мне пришло в голову, что завтра, может быть, на газетных листках замелькают новые заголовки:
