Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)
– Надо признать, звучит вполне правдоподобно.
Своим исчезновением он рассчитывал избавиться от кредиторов и в то же время отомстить своей бывшей возлюбленной, для чего и понадобилось обставить все так, чтобы сложилось впечатление, будто его убил ее единственный сын. Коварная и удивительно жестокая месть! Все было задумано и исполнено идеально. Завещание как очевидный мотив для преступления; тайная встреча, о которой не было сказано даже родителям; похищение трости; кровь; обгоревшие останки какого-нибудь животного и пуговицы в золе. Он сплел такую сеть, из которой, как мне казалось всего пару часов назад, Макфарлейну было не выбраться. Но ему не хватило качества, отличающего настоящего гения, – понимания того, когда следует поставить точку. Он захотел улучшить то, что уже было идеально, потуже затянуть петлю на шее своей несчастной жертвы и тем самым испортил все. Давайте спустимся вниз, Лестрейд. Я бы хотел задать ему пару вопросов.
Он сидел в своей гостиной, между двумя возвышающимися над ним полицейскими.
– Это была просто шутка, сэр, обычная шутка, ничего более, – беспрерывно повторял он. – Поверьте, сэр, я спрятался только для того, чтобы узнать, что случится, если я вдруг исчезну. Вы же не думаете, что я допустил бы, чтобы с этим молодым человеком, мистером Макфарлейном, случилось что-то плохое.
– Это решит суд, – строго сказал Лестрейд. – Но если мы не сумеем доказать попытку преднамеренного убийства, мы все равно задержим вас по обвинению в заговоре.
– А ваши кредиторы наложат арест на банковский счет мистера Корнелиуса, – добавил Холмс.
Человечек вздрогнул и обратил на моего друга пылающий ненавистью взгляд.
– Ну что ж, спасибо за доброту, – прошипел он. – Надеюсь, у меня еще будет возможность вас отблагодарить.
Холмс снисходительно улыбнулся.
– Я думаю, что ближайшие несколько лет у вас на это не будет времени, – сказал он. – Да, кстати, а что вы положили в штабель рядом со своими старыми штанами? Мертвую собаку? Кролика? Что? Ах, не хотите говорить! Ну что же вы, это так некрасиво! Ну-ну Все же мне кажется, что пары кроликов вполне должно было хватить и на кровь, и на обгоревшие останки в золе. Если когда-нибудь решите написать об этом деле, Ватсон, можете назвать кроликов.
Приключение с пляшущими человечками
{27}
Вот уже несколько часов Холмс сидел, скрючившись над химическим сосудом, в котором бурлила какая-то исключительно зловонная жидкость. Голова его была низко опущена, и с моего места он казался похожим на странную худую птицу со светло-серым оперением и черным хохолком.
– Стало быть, Ватсон, – вдруг заговорил он, – вы не намерены вкладывать сбережения в южноафриканские ценные бумаги?
От неожиданности я вздрогнул. Хоть я давно уже привык к необычным способностям Холмса, это внезапное вторжение в мои самые сокровенные мысли было для меня совершенно необъяснимым.
– Черт возьми, как вы догадались? – изумленно воскликнул я.
Он повернулся на стуле с дымящейся пробиркой в руке и устремил на меня свои лукавые глубоко посаженные глаза.
– Признайтесь, Ватсон, вы очень удивлены, – усмехнулся он.
– Я просто поражен!
– Надо бы взять у вас расписку в этом.
– Это еще зачем?
– Затем, что уже через пять минут вы будете удивляться тому насколько это просто.
– Я отказываюсь в это верить.
– Видите ли, дорогой Ватсон, – он поставил пробирку на стойку и с видом профессора перед аудиторией принялся поучать меня, – построить последовательность выводов, каждый из которых в отдельности достаточно прост и опирается на предыдущий, не так уж сложно. Если после этого отбросить все промежуточные звенья и преподнести собеседнику лишь отправную точку и конечный результат, можно произвести порой необоснованно сильное впечатление. В вашем случае было достаточно просто, взглянув на складку между указательным и большим пальцами вашей левой руки, понять, что вы не намерены вкладывать свои скромные сбережения в золотые прииски.
– Что-то я не вижу связи.
– И это неудивительно, но я сейчас покажу вам, что связь есть, и очень тесная. Вот недостающие звенья простейшей цепочки. Первое: когда вы вчера вернулись из клуба, между указательным и большим пальцами вашей левой руки были следы мела. Второе: это место вы натираете мелом, когда играете в бильярд, чтобы придать устойчивость кию. Третье: в бильярд вы играете только с Терстоуном. Четвертое: четыре недели назад вы рассказывали мне, что Терстоун собирается приобрести кое-какие южноафриканские ценные бумаги, которые поступят в продажу через месяц, и предложил вам вступить в долю. Пятое: ваша чековая книжка заперта в выдвижном ящике моего письменного стола, и ключа вы у меня не просили. И шестое: вы не намерены вкладывать свои деньги в это предприятие.
– Поразительно, до чего просто!
– Вот именно! – Он, похоже, слегка обиделся. – Любая задача кажется до смешного простой, когда тебе объясняют ее решение. А вот вам задачка без объяснений. Посмотрим, друг мой, что вы на это скажете.
Он бросил на стол лист бумаги и снова повернулся к своим колбам и пробиркам.
Я с удивлением воззрился на нелепые иероглифы, изображенные на бумаге.
– Холмс, но это же явно детские рисунки, – воскликнул я.
– Это вы так считаете.
– Что же еще это может быть?
– Как раз это мистер Хилтон Кьюбитт из Ридлинг-Торп-Мэнор в Норфолке очень хотел бы узнать. Эта головоломка пришла с первой почтой, сам он собирался приехать следующим поездом. Я слышу, в дверь звонят. Думаю, это как раз он.
На лестнице послышались тяжелые шаги, и в следующий миг в комнату вошел высокий чисто выбритый мужчина, ясные глаза и здоровый румянец которого указывали на то, что на туманной Бейкер-стрит он лишь гость. Вместе с его появлением в нашей гостиной как будто повеяло чистым и бодрящим восточным ветром. Пожав руки нам обоим, он уже хотел сесть, но тут его взгляд натолкнулся на лежащую на столе бумагу со странными значками, которую я только что рассматривал.
– Ну что, мистер Холмс, вы что-нибудь поняли? – воскликнул он. – Я слышал, что вы любите всякие необычные задачки, и, сдается мне, это как раз одна из таких. Я специально послал эту бумажку заранее, чтобы у вас было время изучить ее.
– Действительно, весьма любопытный документ, – кивнул Холмс. – С первого взгляда кажется, что это обычный детский рисунок. Нарисованные в ряд танцующие фигурки. Почему вы ему придаете такое значение?
– Это не я, мистер Холмс, это Илси, моя жена, придает. Бумажка эта напугала ее до полусмерти. Сама она ничего не говорит, но я же вижу, как она боится. Поэтому-то я и решил выяснить, что все это значит.
