Уилки Коллинз - Призрак Джона Джаго, или Живой покойник
Кто должен был объявить Нейоми об этом последнем и ужаснейшем из всех выпавших на ее долю несчастий? Зная, что тайно люблю ее, я чувствовал необоримое нежелание быть тем вестником, который сообщит нареченной Эмброуза Мидоукрофта о его падении. Может статься, другие члены семьи уже поведали Нейоми о том, что случилось? Защитник сумел ответить мне на вопрос: да, мисс Мидоукрофт уже известила Нейоми.
Я был потрясен, когда узнал об этом. Менее всех прочих мисс Мидоукрофт была способна пощадить бедную девушку. Услышать столь чудовищную весть из этих уст значило ощутить вдвойне болезненный удар. Я попытался отыскать Нейоми — безуспешно. Между тем обычно найти ее не составляло труда. Неужели сейчас она прячется от меня? Эта мысль пришла мне в голову, когда я спускался по лестнице после тщетных попыток достучаться в ее дверь. И поскольку я стремился во что бы то ни стало увидеться с ней, то, переждав некоторое время, я затем взбежал наверх и перехватил ее выходящей из комнаты.
Она попробовала спрятаться, но я поймал ее за руку и удержал. Свободной рукой она прижимала к лицу носовой платок, словно не хотела, чтобы я ее видел.
— Однажды вы сказали мне, — мягко проговорил я, — что я смог утешить вас. Отчего вы не позволите мне сделать это сейчас?
Она все еще порывалась высвободиться и отворачивала лицо.
— Разве вы не видите, что мне стыдно смотреть вам в глаза? — спросила она низким, прерывающимся голосом. — Отпустите меня.
Я увлек ее к дивану в проеме окна и сказал, что подожду, когда она будет в состоянии говорить со мной.
Она опустилась на сиденье и стиснула руки на коленях. Опустив глаза, она по-прежнему старательно избегала моего взгляда.
— Ах, — тихо промолвила она, — что за безумие овладело мною? Неужто возможно, чтобы я обесчестила себя любовью к Эмброузу Мидоукрофту? — этот мучительный вопрос заставил ее содрогнуться. Слезы медленно катились по щекам. — Не презирайте меня, мистер Лефрэнк!
Я попытался, честью клянусь, попытался представить поведение Эмброуза в самом выгодном для него свете.
— Его силы иссякли. — сказал я. — Он совершил это, отчаявшись доказать свою невиновность, в ужасе перед плахой.
Она вскочила с места, гневно топнув ножкой, и подняла ко мне лицо — красное от стыда и пролитых слез.
— Ни слова о нем! — сурово проговорила она. — Кто он, если не убийца? Трус и лжец! Которая из этих личин унизительна для меня более другой? Все кончено! Я больше никогда не заговорю с ним! — Она яростно оттолкнула меня, сделала несколько шагов к своей комнате, но остановилась и вернулась назад. Все благородство ее натуры проявило себя в словах, что были сказаны следом. — Не считайте меня неблагодарной, мистер Лефрэнк. Вам я признательна. Но женщина, оказавшаяся в моем положении, — всего лишь женщина, и, когда она пристыжена так, как я, она ощущает это очень болезненно. Дайте мне вашу руку! Благослови вас Бог!
Прежде чем я понял, что происходит, она поднесла мою руку к губам, поцеловала ее и скрылась за дверью.
Я опустился на то место, где за минуту до этого сидела она. Целуя мне руку, она на мгновенье подняла на меня глаза. Я все забыл — Эмброуза, его признание, грядущий суд, свои профессиональные обязанности, своих английских друзей. Я сидел, счастливый до смешного, до глупости, забыв обо всем на свете, и перед глазами у меня стояло лицо Нейоми в тот последний миг, когда она на меня взглянула!
Я уже признался ранее, что влюбился в нее, и повторюсь еще раз, чтобы верней убедить вас в том, что сказал правду.
Глава 11
КАМЕШЕК В ОКНО
Из всех обитателей Морвик-фарм только я да мисс Мидоукрофт присутствовали на суде. В Нарраби каждый из нас отправился поодиночке. С тех пор, как я заявил, что не верю, что Джон Джаго жив, мисс Мидоукрофт не обменялась со мной ни единым словом помимо обыденных, утром и вечером, приветствий.
Сознательно избегая перегружать свое повествование юридической терминологией, я и сейчас намереваюсь самым кратчайшим образом очертить тактику, избранную защитой.
Мы настояли на том, чтобы оба подсудимых заявили о своей невиновности. Добившись этого, мы опротестовали правомочность процесса в целом, ссылаясь на старый английский закон, установляющий, что нельзя осудить за убийство, пока не найдено тело жертвы или не получены бесспорные доказательства уничтожения оно го. Мы утверждали, что достаточных доказательств такого рода обвинение суду не представило.
Судьи посовещались и решили, что суд продолжит свою работу.
Следующий протест был заявлен нами, когда в качестве доказательства вины подсудимых были предъявлены их признания. Мы заявили, что документы эти были получены посредством применения угроз или неправомерного давления; мы указали на ряд второстепенных разночтений, которые в двух признаниях противоречили друг другу. В остальном же линия защиты придерживалась тактики, испытанной в мировом суде. Судьи еще раз посовещались и опять отклонили наш протест. Признания подсудимых были допущены в качестве средств доказательства.
Со своей стороны, обвинение представило нового свидетеля. Незачем терять время, повторяя его показания. При перекрестном допросе он жестоко запутался, и мы легко доказали, что его присяга доверия не заслуживает.
Главный судья подытожил результаты судебного следствия.
Обращаясь к присяжным, он заявил, касательно признаний, что не следует принимать во внимание признания, исторгнутые страхом или надеждой, и предоставил присяжным определить, являются ли таковыми признания, предъявленные суду. В процессе дальнейшего расследования перед присяжными предстали шериф и начальник тюрьмы. Выяснилось, что они, с ведома и согласия отца, заявили Эмброузу: обстоятельства открыто свидетельствуют против него и единственная возможность спасти семью от позора публичной казни — подписать признание; и, коль скоро он признается, они сделают все, что в их силах, чтобы приговор ограничился пожизненным заключением. Что касается Сайласа, то было доказано, что, выдвигая свои отвратительные обвинения против брата, он находился в невменяемом от ужаса состоянии. Мы тщетно надеялись, что эти факты заставят присяжных отвести признания в качестве аргументов обвинения. Нам суждено было пережить еще одно разочарование, когда рухнули надежды на то, что те же самые, неопровержимо доказанные факты подействуют на милосердие присяжных. После часового отсутствия они вернулись в зал с приговором «Виновен!» относительно обоих подсудимых.
Когда Эмброузу и Сайласу в законном порядке было дано слово для оправдательной речи, оба они торжественно заявили, что их признания исторгнуты посредством обещания избегнуть рук палача. Это заявление не произвело впечатления на присяжных. Оба подсудимых были приговорены к смерти.
