Морис Леблан - Зубы тигра
«Уж если я не подоспею, — думал он, — они дадут себя обойти. Где им бороться с таким противником!..»
В это время зазвонил телефон. Дон Луис бросился в маленькую телефонную кабину, которая находилась в темной комнате первого этажа, сообщавшейся только с его кабинетом.
— Ты, Александр?
— Да, я на бульваре Ричарда Валласа, говорю из винного магазина.
— А птичка наша?
— У себя. Мы как раз вовремя. Он собрался уезжать. Уже и чемоданы увязаны.
— Ты почем знаешь?
— От его прислуги. Она нам и отворит.
— Он живет один.
— Да, прислуга приходит стряпать и уходит вечером. Раза три появлялась дама под вуалью, но прислуга не могла ее узнать.
— Я сейчас буду.
— Невозможно. Руководит всем Вебер. Да, а вы слышали новость насчет мадам Фовиль?
— Мадам Фовиль?
— Да. Она покушалась на самоубийство этой ночью.
— Она покушалась на самоубийство? — воскликнул Перенна и с удивлением услыхал другой крик, как эхо его собственного, тут же, рядом. Он обернулся. В кабинете стояла мадемуазель Девассер, бледная, как полотно, с перекосившимся лицом. Они встретились глазами. Он только что хотел задать вопрос — как она исчезла.
«На кой черт она слушала? — думал дон Луис. — И почему так испугалась?»
Мазеру продолжал говорить.
— Я расскажу вам все подробно в другой раз. Теперь мне надо спешить. Приступ начинается. Только не вздумайте являться, патрон.
— Напротив, — отрезал дон Луис. — Я же указал логово зверя, и чтобы да не быть! Но не бойся, я буду держаться в стороне.
Он быстро повесил трубку и обернулся, чтобы выйти из кабины… и вдруг откинулся назад к стене: именно в то мгновенье, когда он собирался переступить порог, вверху что-то оборвалось, и он едва успел отскочить назад, как перед ним со страшной силой опустилась железная штора. Одна секунда, и он был бы раздавлен. Штора слегка задела его по руке. Ни разу, кажется, он не испытывал такого жуткого чувства страха. Но вскоре, собравшись с мыслями и успокоившись, попытался устранить препятствие. И сразу заметил, что собственными силами ему ничего не сделать. Это была тяжелая металлическая доска, сплошная, массивная, она зловеще блестела, лишь местами покрытая ржавчиной. Справа и слева, вверху и внизу, края доски входили в желобки, входили совершенно плотно. Он был в плену. Вне себя он колотил в доску. Рассчитывая на то, что мадемуазель Девассер в кабинете и услышит его. Она должна была слышать, не может быть, чтобы она успела уйти раньше, чем случилась эта история. Она сейчас вернется. Позовет на помощь. Выручит его. Он прислушался. Ничего. Позвал, никакого ответа. Ему начинало казаться, что весь отель намеренно глух к его зову.
Однако… однако… мадемуазель Девассер?
— Что все это значит? — шептал он. — Что это значит?
Он угрюмо вспомнил странную позу молодой девушки, ее искаженное лицо, блуждающие глаза. И спрашивал себя, какая случайность привела в действие невидимый механизм, коварно и безжалостно бросивший на него эту железную штору?
Глава 4
Человек с палкой черного дерева
На бульваре Ричарда Валласа перед домом № 8 помощник начальника полиции Вебер, старший инспектор Ансенсио, бригадир Мазеру и комиссар участка Нейи вместе с полицейскими. Мазеру не спускал взгляда с улицы, по которой должен был пройти дон Луис. Но, прошло полчаса после их разговора, и он не мог больше найти предлога, чтобы оттягивать операцию.
— Пора, — сказал Вебер. — Прислуга сделала условный знак: этот тип одевается.
— Отчего бы не захватить его на улице? — предложил Мазеру.
— А если есть другой выход, нам неизвестный? Нет, надо напасть на него в берлоге. И притом я хочу, чтобы дело было сделано к тому времени, когда явится префект.
— Он должен быть здесь?
— Да. Хочет сам удостовериться. Вся эта история его сильно тревожит. Итак, вперед! Готовы, ребята?
Раздался звонок, и калитка почти немедленно открылась. Хотя было предложено соблюдать полное спокойствие, все полицейские со всех ног бросились во двор, готовые дать и принять сражение. Слишком нервозно они были настроены под влиянием страха, который внушал им таинственный незнакомец.
Часть, с Вебером и комиссаром во главе, бросилась в дом, другие остались во дворе, чтобы отрезать отступление врагу.
Встреча же произошла на лестнице. Человек с палкой черного дерева спускался совсем одетый в шляпе и пальто. Окрик Вебера остановил его. Пять револьверов было направлено на него, но на лице его не отразилось страха, и на вопрос Вебера: «Это вы, Юбер Лотье?» — он просто ответил:
— Что вам угодно, господа?
— Именем закона вы арестованы.
— Я?
— Да, вы! Юбер Лотье, проживающий в доме № 8 по бульвару Ричарда Валласа.
— Но это нелепо… невероятно… мотив?
Он не сопротивлялся, когда его подхватили под руки и отвели в комнату, в которой кроме трех соломенных стульев, кресла и стола, загроможденного книгами, ничего не было.
— Стойте здесь, — сказал Вебер, — и помните… при малейшем движении…
Человек не протестовал и как будто раздумывал. У него было умное лицо, каштановая, чуть рыжеватая бородка, серо-голубые глаза, в которых порой мелькало что-то жесткое. Широкие плечи и крепкая шея говорили о физической силе.
— Надеть наручники? — спросил Мазеру.
— Вы обыскали его? Ничего подозрительного? Ни оружия, ни пузырьков?
— Ничего.
Господин Демальон тотчас по приходе стал расспрашивать Вебера о подробностях ареста, сам в то же время внимательно разглядывая арестованного.
— Прекрасно, — сказал он наконец. — Теперь все разъяснится. Он не оказывал сопротивления?
— Ни малейшего.
Арестованный по-прежнему молчал с видом человека, который не может подыскать объяснения случившемуся. И только когда господин Демальон сказал ему:
— Излагать вам мотивы вашего ареста, вероятно, излишне.
Он ответил очень вежливо.
— Простите, господин префект, я, напротив, очень прошу вас разъяснить мне, что все это значит. Я понятия не имею. Тут, очевидно, какая-то ошибка.
Префект пожал плечами.
— Вы подозреваетесь в соучастии в убийстве инженера Фовиля и его сына Эдмонда.
— Ипполит умер! — и снова глухим голосом с нервной дрожью. — Ипполит умер! Да что вы говорите! Возможно ли? Убит? И Эдмонд тоже?
Префект снова пожал плечами.
— Судя по тому, что вы называете господина Фовиля по имени, вы были близки к нему? И, если даже не принимали участия в убийстве, то ведь газеты вот уже две недели только об этом и пишут.
— Я не читаю газет, господин префект. Я живу уединенно, весь поглощен своими научными трудами и то, что происходит кругом, не интересует меня. Много месяцев я не держал ни одной газеты в руке. Вот почему я утверждаю, что ничего не знал об убийстве Фовиля. Мы были знакомы с ним, но поссорились уже давно.
