Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе
— Я его получил, но оно не содержит никакой информации. Это просто записка, в которой она просит посетить ее сегодня утром, так как хочет получить совет по очень важному вопросу.
— Она не намекала по какому?
— К сожалению, нет.
— Жаль, — сказал Джон.
— Очень жаль, — мрачно согласился Пуаро.
Последовало молчание. Пуаро по-прежнему был задумчив. Наконец он снова обратился к адвокату:
— Мистер Уэллс, я хотел бы спросить вас, если это не противоречит профессиональному этикету. Кто наследует деньги миссис Инглторп в случае ее смерти?
Мгновение поколебавшись, адвокат ответил:
— Это очень скоро станет известно всем, так что если мистер Кавендиш не возражает…
— Нисколько, — перебил его Джон.
— Я не вижу причины не ответить на ваш вопрос. В своем последнем завещании, датированном августом прошлого года, после всех небольших сумм, предназначавшихся слугам, она все оставила своему приемному сыну — мистеру Джону Кавендишу.
— Не было ли это — извините мой вопрос, мистер Кавендиш, — довольно несправедливо по отношению к мистеру Лоуренсу Кавендишу?
— Нет, я так не думаю. Видите ли, по условиям завещания их отца, Джон наследует недвижимость, а Лоуренс после смерти приемной матери получит значительную сумму денег. Миссис Инглторп оставила деньги своему старшему приемному сыну, зная, что он должен будет содержать Стайлз. По-моему, это было очень справедливое и беспристрастное распределение.
Пуаро задумчиво кивнул:
— Понятно. Однако прав ли я, что, по вашему английскому закону, это завещание было автоматически аннулировано, когда миссис Инглторп снова вышла замуж?
Мистер Уэллс опустил голову:
— Я как раз собирался сказать, мсье Пуаро, что данный документ потерял теперь законную силу.
— Так! — произнес Пуаро. И после небольшой паузы спросил: — Была ли сама миссис Инглторп осведомлена об этом?
— Не знаю. Возможно.
— Да, была, — неожиданно подтвердил Джон. — Только вчера мы обсуждали вопрос об аннулировании завещания после ее нового замужества.
— О-о! Еще один вопрос, мистер Уэллс. Вы сказали: «Ее последнее завещание». Значит, миссис Инглторп делала несколько завещаний?
— В среднем она составляла завещания по крайней мере раз в год, — невозмутимо пояснил мистер Уэллс. — Она меняла завещательные распоряжения то в пользу одного, то в пользу другого члена семьи.
— Допустим, — предположил Пуаро, — миссис Инглторп, не поставив вас в известность, составила новое завещание в пользу кого-нибудь, не являющегося членом семьи… Допустим, в пользу мисс Ховард. Вас бы это удивило?
— Нисколько.
В то время как Джон и адвокат обсуждали вопрос о необходимости просмотреть документы миссис Инглторп, я придвинулся поближе к Пуаро.
— Вы думаете, миссис Инглторп составила завещание, оставив все свои деньги мисс Ховард? — тихо полюбопытствовал я.
Пуаро улыбнулся:
— Нет.
— Тогда почему вы спросили?
— Ш-ш-ш!
Джон Кавендиш обратился к Пуаро:
— Вы пойдете с нами, мсье? Мы собираемся просмотреть документы матери. Мистер Инглторп вполне согласен предоставить это мистеру Уэллсу и мне.
— Что, кстати сказать, очень упрощает дело, — пробормотал адвокат, — так как формально, разумеется, он имеет право…
Фраза осталась незаконченной.
— Сначала мы посмотрим письменный стол в будуаре, — объяснил Джон, — а затем поднимемся в спальню матери. Она держала свои самые важные документы в фиолетовом портфеле, который нам нужно внимательно осмотреть.
— Да, — сказал адвокат, — вполне вероятно, что там может быть более новое завещание, чем то, которое находится у меня.
— Есть более позднее завещание, — заметил Пуаро.
— Что? — Джон и адвокат ошеломленно уставились на него.
— Или, вернее, — невозмутимо продолжал мой друг, — такое завещание было.
— Что вы имеете в виду, говоря «было»? Где оно теперь?
— Сожжено!
— Сожжено?!
— Да. Взгляните! — Он вынул фрагмент обгорелой бумаги, который мы нашли в камине комнаты миссис Инглторп, и подал его адвокату, кратко объяснив, когда и где его нашел.
— Но, возможно, это старое завещание?
— Я так не думаю. Более того, почти уверен, что оно было составлено не раньше чем вчера, во второй половине дня, после полудня.
— Что? Быть не может! — вырвалось одновременно у обоих мужчин.
Пуаро повернулся к Джону:
— Я докажу вам это, если вы разрешите мне послать за вашим садовником.
— О, разумеется!.. Но я не понимаю…
Пуаро поднял руку:
— Сделайте то, о чем я вас прошу. А после можете спрашивать сколько угодно.
— Очень хорошо. — Джон позвонил.
Сразу же явилась Доркас.
— Доркас, скажите Мэннингу, чтобы он пришел сюда, ко мне.
— Да, сэр, — ответила Доркас и вышла.
Мы ждали в напряженном молчании. Только Пуаро был совершенно спокоен и незаметно протер своим носовым платком пыль в забытом уголке книжного шкафа.
Тяжелые шаги подбитых гвоздями башмаков по гравию возвестили о приближении Мэннинга. Джон вопросительно взглянул на Пуаро. Тот кивнул.
— Входите, Мэннинг, — пригласил Джон. — Я хочу с вами поговорить.
Мэннинг не спеша вошел через французское окно и остановился около него. Фуражку он держал в руках, очень осторожно поворачивая ее за околыш. Спина его была сильно согнута, хотя, возможно, он был не так стар, как выглядел. Однако глаза Мэннинга, умные, проницательные, не соответствовали его медленной, довольно осторожной речи.
— Мэннинг, — сказал Джон, — этот джентльмен задаст вам несколько вопросов, на которые я хочу чтобы вы ответили.
— Да, сэр! — пробормотал садовник.
Пуаро быстро вышел вперед. Мэннинг с легким презрением окинул его взглядом.
— Вчера после полудня вы сажали в грядки бегонии с южной стороны дома. Не так ли, Мэннинг?
— Да, сэр! Я и Виллам.[22]
— Миссис Инглторп подошла к окну и позвала вас, не правда ли?
— Да, сэр, позвала.
— Скажите, что случилось потом?
— Ну-у, сэр, ничего особенного. Она только велела Вилламу съездить в деревню на велосипеде и привезти вроде бланк завещания или что-то такое… точно не знаю… Она написала ему на бумажке.
— И что же?
— Ну, он и привез, сэр.
— Так, а что произошло дальше?
— Мы продолжали сажать бегонии, сэр.
— Потом миссис Инглторп опять позвала вас?
— Да, сэр. Позвала. Меня и Виллама.
— А потом?
— Велела нам войти и подписать длинную бумагу… внизу… под тем местом, где она сама подписалась.
