Сирил Хейр - Чисто английское убийство
— Кофе, наверное, в гостиной, — сказал Роберт. Последние капли невозвратного полувекового вина исчезли у него в горле. — И разложите карточный стол. Мы сыграем в бридж.
— Слушаюсь, мистер Роберт.
По дороге в гостиную д-р Ботвинк отвел Камиллу в сторону.
— Пожалуй, сейчас настал удобный случай удалиться с вашего позволения, — сказал он. — Вы сыграете вашу партию в бридж без меня, я буду только лишним.
— Глупости, — возразила Камилла твердо. — Вы не можете покинуть нас теперь. Кроме того… — Она бросила взгляд в сторону Роберта, который шел впереди с преувеличенной осторожностью пьяного.
— Он слегка опьянел, правда, — спокойно констатировал д-р Ботвинк. — Так вы думаете, что мое дальнейшее присутствие может оказаться полезным?
— Полезным? Дорогой мой, неужели вы не понимаете, что вы буквально спасли положение за обедом?
— Ах вот оно что! — Историк тонко усмехнулся. — Но это было очень легко. Я просто вспомнил знаменитое изречение сэра Роберта Уолполя относительно застольных бесед и поступил в соответствии с ним.
— Может, оно и знаменитое, но я никогда о нем не слышала. А что сказал сэр Роберт Уолполь?
Д-р Ботвинк заколебался.
— Пожалуй, мне не следует цитировать его, — сказал он. — Вероятно, его не включают в учебники истории для молодых девиц.
VIII
Последний тост
Оставалось десять минут до полуночи. Только что закончилась последняя партия бриджа — сэр Джулиус и миссис Карстерс играли против Роберта и Камиллы. Д-р Ботвинк, который остался вне игры, отодвинув портьеру, смотрел за окно. Насколько он мог разглядеть, снег валил по-прежнему. Д-р Ботвинк вздрогнул, отпустил портьеру, повернулся и стал смотреть на маленькую группу, сидевшую за карточным столом. Сэр Джулиус, с сигарой в зубах, громко ворчал, стараясь подсчитать очки. Миссис Карстерс, сидевшая напротив него, не скрывала презрения к медлительности своего партнера. Лица Камиллы почти не было видно, так как она сидела вполоборота к нему, но д-р Ботвинк заметил все-таки, что она очень бледна. Его поразило, что она держалась необычно скованно и напряженно. Она смотрела на Роберта, развалившегося в кресле, и д-р Ботвинк догадывался, что если б он видел ее лицо, то разглядел бы в ее глазах тревогу и ожидание. Он перевел взгляд на Роберта. Было ясно, что хорошее расположение духа, посетившее его за обедом, уже прошло. В Роберте чувствовалась какая-то агрессивность, что отражалось на его игре: последние полчаса он играл нелепо и неудачно. Д-р Ботвинк, незаметный наблюдатель, сидящий в тени, смотрел на него с холодной и неуклонной неприязнью и вспоминал других людей, придерживавшихся принципов, не очень отличных от принципов Лиги свободы и справедливости, которые добродушно галдели под хмельком, а потом совершали бесчеловечные преступления.
— Вы все еще не подсчитали очки, сэр Джулиус? — резко спросила миссис Карстерс. — Посмотрите, который час? Мне уже давно пора быть в постели.
— Вы не ляжете сейчас, — сказал Роберт хрипло. — Вы должны остаться, чтобы встретить Рождество.
— Совершенно не обязательно, — твердо возразила миссис Карстерс. — Мне надо рано встать завтра утром, чтобы пойти в церковь, что бы там ни собирались делать другие.
— Боюсь, что это будет невозможно, — вмешался д-р Ботвинк. — Судя по тому, что я видел до сих пор, смею утверждать, что завтра утром заносы никому не позволят пойти ни в церковь, ни куда бы то ни было еще.
Вид у миссис Карстерс был расстроенный и встревоженный.
— До церкви два шага, — возразила она. — Наверное, для нас смогут расчистить туда дорожку?
— Кто, голубушка? Кто это сделает? — сказал Роберт с грубым смехом. — Грумы и помощники садовника? Видимо, вы забыли, что в Уорбеке теперь нет таких слуг. Вы и сэр Джулиус позаботились об этом!
Миссис Карстерс не обратила на него никакого внимания.
— Сэр Джулиус, — сказала она со зловещим спокойствием, — может быть, вы позволите мне помочь вам подсчитать? Кажется, вы несколько затрудняетесь.
— Нет, нет, все в порядке, — пробурчал Джулиус в сигару, роняя пепел на стол. — Было трудновато, но сейчас я справился. Позвольте… Восемь и шесть — четырнадцать, переносим единицу… Получается, миссис Карстерс, что они должны нам один фунт четыре шиллинга и пять пенсов. Поздравляю…
— Дайте посмотреть! — Миссис Карстерс протянула руку через стол и раньше, чем он успел запротестовать, взяла его листок с подсчетами. — Я убеждена, что вы ошиблись! Семь и четыре — одиннадцать, и еще десять — двадцать один. Я же говорила вам! Должно быть фунт четыре шиллинга и девять пенсов… Право, сэр Джулиус, для министра финансов…
— Полно, полно! — ответил сэр Джулиус, нимало не смущаясь. — Слава тебе, Господи, чтоб управлять финансами государства, вовсе не нужно быть знатоком арифметики. Больше того, один из моих предшественников не знал даже десятичных дробей и, когда он увидел их впервые…
— Да, да, сэр Джулиус, — прервала язвительно миссис Карстерс. — Я уверена, что все здесь присутствующие слышали эту историю по крайней мере один раз. И я могу сказать, что с тех пор она служила главным извинением всех незадачливых министров финансов.
— Не-за-дач-ли-вых! — Сэр Джулиус отчеканивал один слог за другим с видом веселого изумления. — Честное слово, это эпитет, который я в последнюю очередь ожидал услышать по отношению к себе, да еще из такого источника, миссис Карстерс! Думаю, я не ошибусь, предположив, что он относился ко мне?
Миссис Карстерс не ответила прямо на этот вызов. Она ограничилась пожатием плеч и улыбкой не совсем в рождественском духе.
— Потому что, если вы имели в виду меня, — продолжал сэр Джулиус тоном упрека, — то я считаю уместным подчеркнуть, что не таковыми я представлял себе взгляды моего лояльного сотрудника… — он произносил слова не так четко, как следовало. Сделав паузу, он откашлялся и вызывающе повторил: — …сотрудника и коллеги, вашего супруга.
Он начал грузно подыматься, как бы показывая этим, что спор закончен, но тщетно. Будь он вполне трезв, он понял бы, что если что и может вызвать возражение, так это упоминание имени Аллана Карстерса.
— Да! Мой муж действительно лоялен! — Преданная жена говорила с задыхающейся быстротой. Кончик ее красного и блестящего носа подрагивал от волнения. — Даже слишком лоялен, сэр Джулиус, как думают некоторые его лучшие друзья в ущерб собственным интересам! У меня одна надежда, что из-за его бескорыстия не пострадают интересы его страны. Повторяю, я надеюсь на это, но бывают моменты, когда моя надежда начинает рушиться. В моем положении я вынуждена молчать, но раз вы нашли возможным упомянуть в нашем споре его имя, позвольте мне сказать откровенно здесь же и теперь же: я уверена, что не одна я сожалею о том, что в такой критический момент нашей истории государственные финансы находятся не в его руках, а…
