Артур Дойл - Лучшие классические детективы в одном томе (сборник)
– Я спросил обо всем, что считал нужным, – обиженным тоном ответил Грегсон.
Шерлок Холмс усмехнулся про себя и хотел было что-то сказать, как вдруг перед нами возник Лестрейд, который остался в комнате, когда мы вышли в переднюю. Он пыжился от самодовольства и потирал руки.
– Мистер Грегсон, я только что сделал открытие величайшей важности! – объявил он. – Не догадайся я тщательно осмотреть стены, мы ничего бы и не узнали!
У маленького человечка блестели глаза, он, видимо, внутренне ликовал оттого, что обставил своего коллегу на одно очко.
– Пожалуйте сюда, – сказал он суетливо, ведя нас обратно в комнату, где, казалось, стало немного светлее после того, как унесли ее страшного обитателя. – Вот станьте-ка сюда!
Он чиркнул спичкой о подошву ботинка и поднес ее к стене.
– Глядите! – торжествующе сказал он.
Я уже говорил, что во многих местах обои висели клочьями. В этом углу от стены отстал большой кусок, обнажив желтый квадрат шероховатой штукатурки. На ней кровью было выведено:
RACHE– Видали? – хвастливо сказал Лестрейд, как балаганщик, представляющий публике аттракцион. – Это самый темный угол, и никому не пришло в голову сюда заглянуть. Убийца – он или она – написал это своей собственной кровью. Глядите, вот кровь стекла со стены, и здесь на полу пятно. Во всяком случае, самоубийство исключается. А почему убийца выбрал именно этот угол? Сейчас объясню. Видите огарок на камине? Когда он горел, этот угол был самый светлый, а не самый темный.
– Ну хорошо, надпись попалась вам на глаза, а как вы ее растолкуете? – пренебрежительным тоном сказал Грегсон.
– Как? А вот как. Убийца – будь то мужчина или женщина – хотел написать женское имя Рэчел, но не успел докончить, наверное, что-то помешало. Попомните мои слова: рано или поздно выяснится, что тут замешана женщина по имени Рэчел. Смейтесь сколько угодно, мистер Шерлок Холмс. Вы, конечно, человек начитанный и умный, но в конечном счете старая ищейка даст вам несколько очков вперед!
– Прошу прощения, – сказал мой приятель, рассердивший маленького человечка своим смехом. – Разумеется, честь этого открытия принадлежит вам, и надпись, без сомнения, сделана вторым участником ночной драмы. Я не успел еще осмотреть комнату и с вашего позволения осмотрю сейчас.
Он вынул из кармана рулетку и большую круглую лупу и бесшумно заходил по комнате, то и дело останавливаясь или опускаясь на колени; один раз он даже лег на пол. Холмс так увлекся, что, казалось, совсем забыл о нашем существовании, – а мы слышали то бормотанье, то стон, то легкий присвист, то одобрительные и радостные восклицания. Я смотрел на него, и мне невольно пришло на ум, что он сейчас похож на чистокровную, хорошо выдрессированную гончую, которая рыщет взад-вперед по лесу, скуля от нетерпения, пока не нападет на утерянный след. Минут двадцать, если не больше, он продолжал свои поиски, тщательно измеряя расстояние между какими-то совершенно незаметными для меня следами, и время от времени – так же непонятно для меня – что-то измерял рулеткой на стенах. В одном месте он осторожно собрал щепотку серой пыли с пола и положил в конверт. Наконец он стал разглядывать через лупу надпись на стене, внимательно исследуя каждую букву. Видимо, он был удовлетворен осмотром, потому что спрятал рулетку и лупу в карман.
– Говорят, будто гений – это бесконечная выносливость, – с улыбкой заметил он. – Довольно неудачное определение, но к работе сыщика подходит вполне.
Грегсон и Лестрейд наблюдали за маневрами своего коллеги-дилетанта с нескрываемым любопытством и не без презрения. Очевидно, они не могли оценить того, что понимал я: все, что делал Холмс, вплоть до незначительных с виду мелочей, служило какой-то вполне определенной и практической цели.
– Ну, что скажете, сэр? – спросили оба хором.
– Не хочу отнимать у вас пальму первенства в раскрытии преступления, – сказал мой приятель, – и поэтому не позволю себе навязывать советы. Вы оба так хорошо справляетесь, что было бы грешно вмешиваться. – В голосе его звучал явный сарказм. – Если вы сообщите о ходе расследования, – продолжал он, – я буду счастлив помочь вам, если смогу. А пока я хотел бы поговорить с констеблем, который обнаружил труп. Будьте добры сказать мне его имя и адрес.
Лестрейд вынул записную книжку.
– Джон Рэнс, – сказал он. – Сейчас он свободен. Его адрес: Одли-корт, 46, Кеннингтон-парк-гейт.
Холмс записал адрес.
– Пойдемте, доктор, – сказал он мне. – Мы сейчас же отправимся к нему. А вам я хочу кое-что сказать, – обратился он к сыщикам, – быть может, это поможет следствию. Это, конечно, убийство, и убийца – мужчина. Рост у него чуть больше шести футов, он в расцвете лет, ноги у него очень небольшие для такого роста, обут в тяжелые ботинки с квадратными носками и курит трихинопольские сигары. Он и его жертва приехали сюда вместе в четырехколесном экипаже, запряженном лошадью с тремя старыми и одной новой подковой на правом переднем копыте. По всей вероятности, у убийцы красное лицо и очень длинные ногти на правой руке. Это, конечно, мелочи, но они могут вам пригодиться.
Лестрейд и Грегсон, недоверчиво усмехаясь, переглянулись.
– Если этот человек убит, то каким же образом?
– Яд, – коротко бросил Шерлок Холмс и зашагал к двери. – Да, вот еще что, Лестрейд, – добавил он, обернувшись, – «Rache» – по-немецки «месть», так что не теряйте времени на розыски мисс Рэчел.
Выпустив эту парфянскую стрелу, он ушел, а оба соперника смотрели ему вслед, разинув рты.
Глава IV
Что рассказал Джон Рэнс
Мы вышли из дома № 3 в Лористон-Гарденс около часу дня. Шерлок Холмс потащил меня в ближайшую телеграфную контору, откуда он послал какую-то длинную телеграмму. Затем он подозвал кеб и велел кучеру ехать по адресу, который дал нам Лестрейд.
– Самое ценное – это показания очевидцев, – сказал мне Холмс. – Откровенно говоря, у меня сложилось довольно ясное представление о деле, но тем не менее надо узнать все, что только можно.
– Знаете, Холмс, вы меня просто поражаете, – сказал я. – Вы очень уверенно описали подробности преступления, но скажите, неужели вы в душе ничуть не сомневаетесь, что все было именно так?
– Тут трудно ошибиться, – ответил Холмс. – Первое, что я увидел, подъехав к дому, были следы кеба у самой обочины дороги. Заметьте, что до прошлой ночи дождя не было целую неделю. Значит, кеб, оставивший две глубокие колеи, очевидно, проехал там нынешней ночью. Потом я заметил следы лошадиных копыт, причем один отпечаток был более четким, чем три остальных, а это значит, что подкова была новая. Кеб прибыл после того, как начался дождь, а утром, по словам Грегсона, никто не приезжал, стало быть, этот кеб подъехал ночью, и, конечно же, он-то и доставил туда тех двоих.
