Жорж Сименон - Коновод с баржи Провидение
Вдруг Мегрэ наклонился. Двор был вымощен неровным булыжником. В двух метрах от комиссара, между двумя камнями, упал луч солнца, и там что-то заблестело.
Это была золотая запонка с двумя платиновыми прожилками. Накануне, когда Вилли, растянувшись на постели, пускал к потолку дым сигареты и небрежно разговаривал с комиссаром, Мегрэ видел у него на руке такие запонки.
Тут уже Мегрэ забыл о лошади, о гусе и обо всем, что его окружало. Минуту спустя он накручивал ручку телефона.
— Эперне… Морг, да… Полиция!..
Он был так возбужден, что один из фламандцев, выходивших из кафе, остановился и с удивлением уставился на него.
— Алло!.. У телефона комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Вам только что привезли тело… Да нет! Речь не об автомобильной катастрофе… Об утопленнике в Дизи… Да…
Посмотрите сейчас в приемной среди его вещей… Там должна быть запонка… И скажите мне, какая она… Да, жду.
Комиссар прождал ответа минуты три, получил его и отошел от телефона, по-прежнему держа в руке берет и запонку.
— Ваш завтрак готов.
Комиссар не дал себе труда ответить рыжей девушке, хотя она сообщила ему это очень любезно. У него было такое чувство, что он держит конец нити запутанного клубка и боится выпустить его из рук.
«Берет в конюшне… Запонка — во дворе… Значок Яхт-клуба Франции — возле каменного моста», — размышлял он.
Он быстро пошел к каменному мосту. Разные соображения вспыхивали и таяли у него в голове.
Не прошел он и километра, как вдруг остановился, с изумлением глядя вперед.
«Южный Крест», который отошел от Дизи час тому назад, и по всей видимости поспешно, стоял направо от моста, в камышах. Снаружи никого не было видно. Однако, когда комиссар приблизился к яхте и его отделяли от нее всего лишь метров сто, на противоположном берегу остановился автомобиль, прибывший из Эперне. Владимир, сидевший в своем обычном матросском наряде рядом с шофером, соскочил на землю и бегом направился к судну.
Он еще не добежал до него, как люк открылся и на палубе показался полковник, протянувший руку кому-то, кто был внутри.
Мегрэ не стал прятаться. Он не знал, видит его полковник или нет.
Все произошло мгновенно. Комиссар не слышал, о чем говорят на яхте, но по движениям действующих лиц все точно угадал.
Сэр Лэмпсон помог Негретти выйти из каюты. Мегрэ в первый раз увидел ее прилично одетой. Даже издали можно было понять, что она разгневана.
Владимир взял два уже приготовленных чемодана и понес их к машине.
Полковник подал ей руку, чтобы помочь пройти по доске на берег, но она отказалась от помощи и бросилась вперед так стремительно, что чуть не угодила головой в камыши. И пошла, не ожидая полковника.
Он невозмутимо следовал за ней. Она в бешенстве вскочила в машину, на мгновение ее возбужденное лицо показалось за дверцей, она что-то выкрикнула, должно быть, ругательство.
Однако же, когда машина тронулась с места, сэр Лэмпсон галантно поклонился, посмотрел ей вслед и в сопровождении Владимира вернулся на яхту.
Мегрэ не двинулся с места. Он отчетливо чувствовал, что в англичанине происходит некая перемена.
Сэр Лэмпсон не улыбался, был, как всегда, флегматичен. Но в тот момент, когда он поднимался на мостик, что-то говоря по ходу Владимиру, он сердечно, даже ласково потрепал его по плечу.
Отвалили они великолепно. На борту были двое. Русский поднял на палубу доску, одним усилием сорвал петли швартовых.
Нос «Южного Креста» запутался в камышах. Сзади приближалась баржа, с нее подавали сигналы.
Лэмпсон обернулся. Он почти наверняка узнал Мегрэ, но ничем этого не обнаружил. Одной рукой он включил мотор, другой два раза повернул медный штурвал, и яхта скользнула назад ровно настолько, чтобы освободиться от камышей, не столкнувшись с баржей, вовремя застопорила и рванулась вперед, оставляя за собой кипящую пену.
Яхта не прошла и ста метров, как полковник тремя гудками сирены оповестил шлюз Э о своем приближении.
— Не теряйте времени. Езжайте по дороге. Если возможно, догоните машину.
Мегрэ остановил грузовичок булочника, ехавший в сторону Эперне. Машина, в которой сидела Негретти, видна была издали. Она шла довольно медленно, потому что шоссе было влажно и скользко от дождя.
Когда комиссар объяснил, кто он, рассыльный булочник посмотрел на него с веселым любопытством.
— Знаете, я могу догнать ее без труда.
— Не торопитесь.
Мегрэ улыбнулся при виде того, как его спутник взял на себя роль преследователя, каких изображают в детективных фильмах.
Опасных маневров не потребовалось, трудностей преодолевать не пришлось. На одной из первых улиц Эперне автомобиль на несколько секунд остановился, несомненно, для того, чтобы пассажирка могла переговорить с шофером.
Затем машина продолжила путь и три минуты спустя подъехала к довольно шикарному отелю.
Мегрэ вышел из грузовичка за сто метров от входа в отель, поблагодарил рассыльного, который не принял от него чаевых, но твердо решил посмотреть, что будет дальше, и поставил свою машину поблизости от отеля.
Швейцар подхватил оба чемодана. Глория Негретти торопливо пересекла тротуар.
Десять минут спустя комиссар представился управляющему отелем.
— В каком номере остановилась дама, которая только что приехала?
— В девятом. Я как раз подумал: с ней что-то неладное.
Она отчаянно волновалась. Говорила быстро, пересыпая речь иностранными словами. Но я понял, что она не хочет, чтобы ее беспокоили, и велела принести ей в номер сигареты и кюммель. А она не устроит скандал?
— Никакого скандала не будет, не волнуйтесь, — заверил Мегрэ. — Мне просто надо получить от нее кое-какие сведения.
Приближаясь к двери с цифрой 9, он не мог удержаться от улыбки. Слышно было, как Глория закрыла окно, толкнула чемодан, открыла водопроводный кран, бросилась на кровать, встала, швырнула туфлю в другой конец комнаты.
Мегрэ постучался.
— Войдите!
Голос Негретти дрожал от гнева и нетерпения. Она прибыла сюда всего десять минут назад, но уже успела обрести привычный для нее облик: переоделась, растрепала волосы. Словом, выглядела так же неряшливо, как на «Южном Кресте».
Когда она увидела комиссара, в ее карих глазах вспыхнула ярость.
— Чего вы от меня хотите? Зачем вы сюда явились? Я здесь у себя дома. Я плачу за эту комнату и…
Она продолжала на иностранном языке, вероятно, на испанском, открыла флакон одеколона и большую часть содержимого вылила себе на руки, прежде чем увлажнить разгоряченный лоб.
— Я задам вам один вопрос.
— Я же сказала, что никого не хочу видеть. Уходите!
Слышите?
Она была в одних шелковых чулках и, конечно, без подвязок, потому что они сползли у нее с ног, обнажив очень белые, пухлые колени.
