Джон Карр - Загадка Безумного Шляпника
– Мне пришлось это сделать, – мрачно ответил Далри.
– И что она сказала?
– Сказала, что я сошел с ума. И много чего еще наговорила.
Взяв карандаш, Хэдли, казалось, весь ушел в рисование окружности вокруг маленького отверстия в столешнице. Он спросил:
– А кто вторая особа из посетителей, мистер Далри?
Тот нахмурился:
– Это мистер Эрбор, инспектор. Джулиус Эрбор, из Америки. Это очень известный библиофил, и, по-моему, он остановился у сэра Уильяма.
Сэр Уильям поднял голову. Впервые с того момента, как он услышал об убийстве, его взгляд стал цепким, а глаза и лицо, до этого поражавшие полной безжизненностью, опять обрели прежний цвет. Он вдруг расправил поникшие узкие плечи.
– Интересно! – произнес он вполголоса. – Чертовски интересно! – И подпрыгивающей походкой направился к столу и уселся в стоящее рядом кресло.
– Вот так лучше, – сказал старший инспектор, кладя карандаш. – Но сейчас мы не станем тревожить мистера Эрбора. Я хочу получить полное описание сегодняшнего поведения мистера Дрисколла. Генерал, вы говорили, что с этим связана какая-то дикая история.
Генерал Мейсон отвернулся от камина.
– Мистер Рэдберн, – обратился он к начальнику стражи, – пошлите, пожалуйста, в «Кингс-Хаус» за Паркером. Паркер, – объяснил он, когда тот вышел, – мой старший и главный помощник. Он был со мной еще со времен войны с бурами, и я знаю его как абсолютно честного и надежного человека… А вы, Далри, не расскажете ли старшему инспектору об этой невероятной истории?
Тот кивнул и словно стал гораздо старше, чем казался. Проведя рукой по глазам, он неуверенно обратился к Хэдли:
– Видите ли, инспектор… Я тогда не знал, что все это значит. Да и сейчас не знаю… Мне только кажется, что кто-то заманил Фила в западню… Вы не будете возражать, если я сяду и закурю? Благодарю вас. – Он вынул сигареты, и Хэдли зажег для него спичку.
– Не торопитесь, мистер Далри, – успокаивающе произнес инспектор. – Сэр Уильям – простите меня за нетактичность – сказал нам, что вы помолвлены с его дочерью. Из этого я заключаю, что вы хорошо знали молодого Дрисколла, не так ли?
– Очень хорошо. Я о нем самого хорошего мнения, – тихо ответил Далри и заморгал, когда дым от сигареты попал ему в глаза. – И естественно, все это очень неприятно. Дело в том, что он считал меня невероятно практичным человеком, который всегда сможет найти выход из трудного положения. Сам он довольно часто попадал во всякие неприятные истории и приходил ко мне за помощью. Вообще-то я вовсе не такой уж практичный. Но Филип был таким мечтателем и при малейшем затруднении впадал в панику: топал ногами, проклинал свою несчастную судьбу, жаловался, что это невыносимо. Я говорю это, чтобы вы поняли то, что я собираюсь вам рассказать.
– Затруднения? – переспросил старший инспектор, откинувшись на спинку стула, и, прикрыв глаза, глянул на сэра Уильяма. – Какого рода затруднения так осложняли ему жизнь?
Далри нерешительно помолчал.
– Как правило, денежные, – наконец продолжал он. – Но вы не подумайте, на самом деле ничего особенного. Он делал долги и… все такое…
– Женщины? – вдруг спросил Хэдли.
– О господи! Да разве он исключение? Мы все такие же!.. – горячо воскликнул смутившийся Далри. – Я хочу сказать… – Он заметно покраснел. – Простите. Но ничего серьезного не случилось, я знаю. Он часто звонил мне среди ночи сообщить, что только что познакомился на танцах с девушкой, которая оказалась настоящим совершенством. Она неподражаемая, исключительная, другой такой на свете нет… Ну и все такое… Говорил о ней с таким восторгом! Но обычно это продолжалось не больше месяца.
– Значит, серьезной связи у него не было? Простите, мистер Далри, – сказал старший инспектор, когда тот только махнул рукой, – но я ищу мотив для убийства. Я вынужден задавать такие вопросы. Значит, с этой стороны ничего существенного?
– Ничего.
– Тогда прошу вас продолжать. Вы сказали, что помогали ему…
– Наверное, мне это льстило. И мне нравилось чувствовать себя, как будто я… словом, помогаю человеку, близкому Шейле. Мы часто бываем такими. Нам нравится играть роль всемудрого Провидения, этаких богов. Да что там говорить! Но все равно, вы должны представлять себе его натуру, чтобы понять то, что произошло сегодня.
Далри жадно затянулся.
– Филип позвонил мне сегодня рано утром, и Паркер снял трубку в кабинете генерала. Я еще не вставал. Паркер говорит, он начал взволнованно кричать что-то непонятное и попросил передать мне, что придет сегодня в Тауэр ровно в час дня, что он оказался в беде и ему срочно нужна помощь. Во время разговора я услышал свое имя, вышел и сам с ним поговорил.
Я подумал, что на самом деле, как обычно, ничего серьезного, но, чтобы успокоить его, сказал, что буду здесь. Но предупредил, что до часу должен буду уехать.
Понимаете, если бы не это… Так случилось, что генерал Мейсон попросил меня отогнать автобус для туристов в авторемонтную мастерскую в Холборне, чтобы там починили сигнал. Это электрический гудок – стоило на него нажать, он гудел не переставая.
Хэдли нахмурился:
– Мастерская в Холборне? Но ведь это достаточно далеко отсюда, не так ли?
И снова в глазах Мейсона промелькнул сердитый огонек. Он стоял спиной к камину, широко расставив ноги.
– Совершенно верно, сэр, сейчас объясню. Дело в том, что мастерская принадлежит одному старому сержанту, который однажды оказал мне большую услугу… Я ремонтирую у него все свои машины.
– Понятно, – кивнул Хэдли. – Итак, мистер Далри?
Рэмпоул, прислонясь спиной к книжной полке, вертел в пальцах незакуренную сигарету, пытаясь убедить себя, что все это происходит на самом деле, что он вновь оказался втянутым во все сложности и ужасы расследования убийства. Несомненно, это была действительность. Но какая огромная разница между этим преступлением и убийством Мартина Старберта! Сейчас он не был кровно заинтересован в разгадке этого дела. Только благодаря случайности и из вежливости ему разрешили присутствовать здесь исключительно как непредубежденному свидетелю, которому предъявили труп в складном цилиндре.
Все походило на пьесу, разыгрываемую в этой старинной комнате. За столом сидел, спокойно сложив руки, опытный и сдержанный старший инспектор. С одной стороны рядом с ним приютился сэр Уильям, в погасших было глазах которого вновь появилась проницательность, а с другой – худощавый Роберт Далри, с искаженным от переживаний лицом тщательно изучая свою сигарету. Ощетинившийся генерал Мейсон стоял спиной к огню. Самое большое кресло, напротив камина, занимал доктор Фелл, с детским любопытством разглядывающий цилиндр. Он поворачивал его и так и эдак и хрипло пыхтел. Его неразговорчивость раздражала Рэмпоула. Он привык к гневному рыку доктора, когда он решительно высказывает свою точку зрения, категорически отметая любые другие мнения. Нет, такое поведение доктора казалось неестественным. И это насторожило американца.
