Эллери Куин - Застекленная деревня. Расследует Эллери Квин (рассказы)
Джонни поспешно опустил ружье.
В покрытом грязью и кровью задыхающемся человеке с трудом можно было узнать бродягу, которого он и судья встретили под дождем на дороге. Грязные светлые волосы свисали на глаза; пиджак и штаны были порваны в нескольких местах; колючки порезали ему лицо и руки; изо рта текла кровь; глаза вращались, как у испуганной собаки.
— Вы выгнали ублюдка прямо на нас, — сказал Берни Хэкетт.
— Мы увидели ваши следы там, где вы свернули к болоту, — добавил Орвилл Пэнгмен, — а потом услышали ваши выстрелы.
— Тогда мы рассредоточились на дороге и схватили его, — пропыхтел Питер Берри. — Чертовски увлекательно.
— Грязный подонок, — буркнул старый Мертон Избел.
— Наденьте на него наручники, мистер Хэкетт, — посоветовал Эдди Пэнгмен, поглаживая свое ружье большими красными руками.
— У папы нет наручников, — с отвращением отозвался Джоэл Хэкетт. — Сколько раз я говорил тебе, папа, чтобы ты их раздобыл? Коп должен иметь при себе хотя бы одну пару — все это знают.
— Придержи язык, — сказал констебль Хэкетт.
— Коп без наручников…
— Этот тип и без наручников никуда не денется, — ухмыльнулся Томми Хемас.
— Как знать, — возразил Дейв Хемас, посасывая порезанным палец.
— Заткнитесь, — велел сыновьям Хьюберт Хемас.
Дрейкли Скотт молчал, уставясь на дергающуюся фигуру беглеца алчным, почти голодным взглядом.
— Он был вооружен? — спросил судья Шинн.
— Нет, — ответил констебль Хэкетт. — Лучше бы был.
Феррис Эдамс подошел к бродяге и окинул его взглядом.
— Он что-нибудь сказал?
— Лопотал что-то, — отозвался Питер Берри. — Попробуйте расспросить его, мистер Эдамс.
— Вы убили ее? — обратился к бродяге Феррис Эдамс.
Тот не ответил.
— Вы что, потеряли дар речи? — рявкнул адвокат. — От вас требуется только сказать «да» или «нет»!
Глаза пленника продолжали бегать.
— К тому же, — продолжал Эдамс, — вы столкнули мою машину в болото. Как, по-вашему, мне ее вытащить? Об этом вы тоже не желаете говорить?
— Столкнул машину в болото? — встрепенулся Питер Берри. — Просто стыд, мистер Эдамс! Что, если мне взглянуть…
— Не сейчас, — прервал Хьюб Хемас. — Берни, надень на него недоуздок.
— Подождите! — воскликнул судья. — Что вы собираетесь делать?
— Должны же мы обеспечить, чтобы арестованный не сбежал, верно, судья? — сказал констебль. — Я прихватил с собой коровий недоуздок — он как раз подойдет. — Хэкетт накинул грязную петлю на голову бродяги.
Несчастный упал на колени, закатив глаза.
— Он думает, что его будут вешать или расстреливать! — возмутился судья Шинн. — Неужели вы не видите, что этот человек умирает от страха? Не говоря уже о боли! Сними с него эту гадость, Берни!
— Никто не собирается ему вредить, судья. — Констебль затянул ошейник и защелкнул пряжку. — Тебя не будут убивать — во всяком случае, пока. — Он пристегнул повод к кольцу ошейника. — Вот так. Теперь попробуй выбраться из этой штуки.
Нахрапник недоуздка придавал бродяге нелепое сходство с животным. Он дергал его исцарапанными руками, словно протестуя против этого.
— Лучше связать ему и руки, — сказал Хьюб Хемас. — Дейв, Томми, займитесь этим. У кого-нибудь есть еще веревка?
— Веревка лежит под сиденьем грузовика, Эдди, — сказал сыну Орвилл Пэнгмен.
Близнецы Хемас схватили пленника за руки, и он перестал вырываться. Эдди Пэнгмен принес из грузовика просмоленную веревку и передал отцу. Близнецы заломили руки бродяги за спину, а Пэнгмен связал ему запястья.
Судья Шинн шагнул вперед.
— С ним все в порядке, судья, — заверил старший Хемас. — Орвилл, я посажу его в свою машину с Томми и Дейвом. Ему может прийти в голову выпрыгнуть из открытого грузовика. Берни, поставь его на ноги.
— Ну, поднимайся. — Хэкетт потянул за веревку. Фигура на коленях снова начала сопротивляться. — Никто тебе ничего не сделает. Вставай живо!
— Не возражаете подождать минуту, Хэкетт? — услышал Джонни собственный голос.
Все уставились на него.
Джонни подошел к бродяге, ощущая головную боль и удивляясь собственной энергии.
— Мисс Пламмер сказала, что этот человек говорил с иностранным акцентом. Возможно, он плохо понимает по-английски. — Он склонился над пленником: — Вы понимаете, что я говорю?
Израненные губы бродяги шевелились; глаза были закрыты.
Джонни выпрямился.
— Похоже на русский или польский.
— Я же говорил, что он бормотал невесть что! — торжествующе воскликнул Питер Берри.
— Наверняка коммунистический шпион, — усмехнулся Томми Хемас.
— Что он говорит, мистер Шинн? — спросил Джоэл Хэкетт.
— По-моему, молится, — ответил Джонни.
— Тогда он не коммунист, — заявил Эдди Пэнгмен. — Они не молятся.
— Верно, — подтвердил Дейв Хемас. — Эти ублюдки не верят в Бога.
— Некоторые верят, — неожиданно заговорил Дрейкли Скотт. — В России есть церкви.
— И ты этому веришь? — фыркнул Джоэл Хэкетт. — Это просто красная пропаганда.
— С чего это, Дрейк, ты полюбил коммуняк? — сказал Томми Хемас.
— Заткни свою грязную пасть! — Дрейкли сжал костлявые кулаки.
— Заткнитесь все. — Мертон Избел подошел к человеку на коленях. — Вставай, ты, безбожный иностранный сукин сын! — Он пнул его тяжелым фермерским башмаком.
Бродяга рухнул лицом вниз и остался недвижим.
Судья Шинн посмотрел на Джонни, и в его голубых глазах мелькнуло презрение. Потом он подошел к Мертону Избелу и изо всех сил ударил его кулаком по плечу. Старый фермер пошатнулся, разинув рот от изумления.
— Теперь слушайте меня, — заговорил судья. — Этот человек арестован. Он подозревается в убийстве. Подозрение не доказательство, но, даже если бы мы точно знали, что он виновен, у него есть права, гарантированные законом. Я лично выпишу ордер на арест каждого, кто ударит его или причинит ему вред. Понятно? — Он посмотрел на констебля Хэкетта: — А поскольку ты так похваляешься должностью констебля, Берни Хэкетт, то будешь отвечать за безопасность арестованного.
— Конечно, судья, — успокаивающе произнес мужчина без подбородка. — Я поеду с ним в машине Хемасов.
Старый юрист окинул взглядом односельчан. Они смотрели на него без всякого выражения. Он поджал губы и шагнул в сторону, поглаживая ружье.
Близнецы Хемас склонились над бродягой, взяли его под мышки и подняли.
Бедняга был в полуобмороке. Его кожа позеленела, лицо искажала судорога боли, а ноги словно не желали выпрямляться, делая слабые попытки прижаться к животу.
