Роберт Стивенсон - Клуб самоубийц
Поздно вечером к нему пришел доктор Ноэль с двумя запечатанными, но без адресов, конвертами в руках. Один конверт был пухлый, толстый, а другой совсем тоненький, так что можно было подумать, что в нем ничего не лежит.
— Пришло время, Сайлес, объяснить мне вам сеой план, — сказал доктор, присаживаясь к столу. — Завтра утром, с ранним поездом, уезжает обратно в Лондон принц Флоризель Богемский, приезжавший сюда на несколько дней повеселиться на парижском карнавале. Его шталмейстеру полковнику Джеральдину мне посчастливилось несколько лет тому назад оказать одну очень ценную врачебную услугу. Такие услуги обыкновенно никогда не забываются, но в чем она состояла, этого я не нахожу нужным вам объяснять. Достаточно вам знать, что он готов отплатить мне за нее, чем только можно. Вам необходимо проехать в Лондон так, чтобы ваш сундук не открывался. По таможенным правилам этого нельзя, но я узнал, что багаж высоких особ пропускается таможенными чиновниками, из вежливости, без осмотра. Я попросил полковника Джеральдина, и он согласился. Завтра в шесть часов утра поезжайте в гостиницу, где остановился принц, и ваш сундук причислят к его багажу, а сами вы проведете один день среди его свиты.
— Мне кажется, как я уже вам говорил, что я видел принца и полковника Джеральдина в тот вечер в Баль-Бюлье. Я даже слышал часть их разговора.
— Это очень возможно. Принц любит бывать во всевозможных кружках и обществах, — отвечал доктор. — По приезде в Лондон ваша задача будет почти окончена, — продолжал он. — В этом толстом пакете я даю вам письмо, на котором не решаюсь написать адреса. Но в другом конверте находится адрес дома, куда вы можете отвезти свой сундук. Там его у вас примут — и больше ничего. Все ваши треволнения на этом кончатся.
— Увы! — сказал Сайлес. — Я бы очень желал вам поверить, но разве это возможно? Вы рисуете мне широкие перспективы, но, скажите пожалуйста, разве я могу допустить такой невероятный исход? Будьте великодушны до конца и объясните мне подробнее вашу махинацию.
Доктор, по-видимому, очень огорчился.
— Юноша, вы и сами не знаете, какое тягостное требование предъявляете вы мне. Но пусть будет так. Я давно привык к унижениям, и будет очень странно, если я откажу вам в этой просьбе, когда уже так много сделал для вас. Знайте же, юноша, что это я только теперь кажусь таким тихим и смирным на вид человеком, таким скромным отшельником, предавшимся одной науке, а прежде, в молодости, я объединял вокруг себя самых коварных и опасных людей во всем Лондоне. Внешне я пользовался общим уважением и почетом, но моя настоящая сила основывалась на секретнейших, ужаснейших, преступнейших сношениях. Письмо, которое я вам передал, адресовано к одному из лиц, состоявших у меня в то время в подчинении. Я просто прошу его освободить вас от вашего груза. Эти лица принадлежали к самым разнообразным классам общества и ко всевозможным национальностям. Их связывала между собой ужасная клятва и общая преступная деятельность. Товарищество наше промышляло убийством. И я, с виду такой перед вами безобидный, невинный, был атаманом этой опаснейшей и преступнейшей разбойничьей шайки.
— Что вы говорите? — вскричал Сайлес. — Вы убийца? Вы промышляли убийством вместе с другими вашими товарищами? После этого разве я могу пожать вашу руку? Разве я могу принять от вас помощь? Темная вы личность, преступный вы старик! Вы хотите воспользоваться моей молодостью и неопытностью и моим бедственным положением, чтобы сделать из меня своего сообщника!
Доктор Ноэль горько рассмеялся.
— На вас очень трудно угодить, мистер Скеддамор, — сказал он. — Во всяком случае я предлагаю вам сделать выбор между убитым и убийцей. Если вы, по своей чувствительной совести, не можете принять от меня помощь, то вы так и скажите, и я сейчас же вас оставлю в покое. Только вы уж и разбирайтесь тогда с вашим сундуком и с тем, что в нем лежит, как сами знаете, и как вам подскажет ваша чистая совесть.
— Признаю свою неправоту, — отвечал Сайлес. — Мне бы не следовало забывать, как благородно вы предложили мне свое покровительство, даже еще не убедившись в моей невинности… С благодарностью приму ваши советы и буду им следовать.
— Так-то лучше, — сказал доктор. — Я замечаю, что вы начинаете извлекать из опыта полезные уроки.
— Вместе с тем я никак не пойму, — заметил американец, — почему бы вам, раз вы так опытны во всевозможных трагических делах и имеете столько преданных помощников и сотрудников, — почему бы вам самим не отвезти этот ящик и не избавить меня от его ненавистного присутствия?
— Честное слово, — отвечал доктор Ноэль, — я в восторге от вашей наивности. Неужели вы не находите, что я и так уже достаточно впутался в ваши неприятности? Я иначе смотрю на это и нахожу, что вполне довольно. Можете мои услуги принять или отклонить, но только, пожалуйста, не смущайте меня больше словами благодарности, потому что мне не уважение ваше нужно, а чтобы вы меня хорошенько поняли. Придет время — если вам посчастливится прожить несколько лет в здравом уме, — придет время, когда вы будете совсем иначе смотреть на подобные вещи и покраснеете за то, как вы держали себя нынешней ночью.
С этими словами доктор встал со стула, коротко и ясно повторил свои указания и вышел из комнаты, не дав Сайлесу времени на ответ.
На следующее утро Сайлес явился лично в гостиницу к принцу и был вежливо принят полковником Джеральдином. С этой минуты он избавился от всякой непосредственной тревоги за свой сундук и за его ужасное содержимое. День прошел без всякого инцидента, только молодой человек с ужасом слышал несколько раз, как матросы и железнодорожные носильщики жаловались друг другу на необыкновенную тяжесть принцева багажа. Сайлес ехал в вагоне для прислуги, потому что принц желал быть наедине со своим шталмейстером. Но на пароходе Сайлес обратил на себя внимание его высочества своим меланхолическим видом, когда стоял и смотрел на груду багажа в тревоге за будущее.
— У этого молодого человека непременно какое-нибудь горе, — заметил принц.
— Это тот самый американец, — пояснил Джеральдин, — для которого я выхлопотал у вас разрешение ехать с вашей свитой.
— Кстати, вы мне напомнили о вежливости, — сказал принц и, подойдя к Сайлесу, с самой изысканной благосклонностью обратился к нему, говоря:
— Я очень рад, молодой джентльмен, что мог исполнить ваше желание, выраженное через полковника Джеральдина. Прошу вас помнить, что я буду рад случаю еще раз быть вам полезным даже в чем-нибудь более серьезном.
После того он задал несколько вопросов об американских политических делах. Сайлес ответил толково и впопад.
