Стэн Ривертон - Железная коляска
– Мы не можем опираться исключительно на улики, – говорил Краг. – Мы должны также рассматривать дело с точки зрения здравого смысла. Вы можете, например, представить, чтобы Гарнес сделал такое?
Я подумал минуту.
– С трудом, – ответил затем я.
– Но войдите в его положение, – продолжал детектив. – Если у вас есть сестра, которая особенно вам дорога…
– И я ее уважаю…
– Очень. И она сообщает вам, что хочет выйти замуж за человека, которого вы ненавидите.
– То, что я его ненавижу, вытекает из того, что знаю, – он подлый человек.
– Наверное. Вы пытаетесь убедить влюбленную сестру, чтобы она порвала эту связь, но ненавидимый вами мужчина очень красив, и она ослеплена своим чувством. Вы ясно представляете, что замужество будет неудачным и ваша сестра будет несчастлива. Одновременно вы видите, что убеждать ее совершенно безнадежно. Сестра дает слово этому мужчине. А потом наступает момент, когда влюбленный обнаруживает свою сущность как «ликующего эгоиста». Именно такое выражение мимоходом вырвалось у Гарнеса. Мне кажется, Блинд знал отношение брата к нему и специально продемонстрировал ему свой эгоистический триумф, когда получил согласие сестры на брак. Почувствуйте себя так, как почувствовал себя Гарнес. Можете ли вы себе представить, что в минуту возбуждения, вызванного его триумфом, его издевательским смехом, зная, что любимая сестра будет скоро в объятиях этого подлого человека, можете ли представить, что способны убить его?
Асбьёрн Краг говорил убежденно, и чувствовалось, что слова эти каким-то удивительным образом адресованы мне.
– Быть может… – ответил я неуверенно. – Быть может, да… Но никогда, конечно, не сделал бы этого обдуманно.
– Разумеется, нет. Вы сделали бы это в состоянии аффекта, в минуту раздражения, под влиянием непреодолимого гнева или горькой отрешенности. По-видимому, если бы вы встретили его на пустой дороге, приветствовавшего вас и смеющегося саркастически и торжествующе, как бы говорящего: «О, смотри, дорогой друг, твоя сестра теперь в моей власти, она теперь моя… ну что мне до твоей ненависти?» Что? Думаю, в такой момент вы бы могли его зарубить. Нет, вы вовсе не захотите его убить, но вас охватит неодолимая сила… О чем вы сейчас думаете? Ну да, конечно… Вы не любите таких разговоров.
Я вытер пот со лба. У меня было такое ощущение, что мои губы заледенели.
– Подумал о погибшем, – произнес я, заикаясь. – Вы помните его лицо? На нем было злобное ликование, как вы его определили. И я подумал также о замешательстве моего друга Гарнеса, он был бледным, дрожал, выглядел так, будто не спал перед этим много дней. Ну и этот управляющий… Он пришел к вам, да? Что он хочет сообщить вам?
– Мы сейчас послушаем, – ответил детектив.
Мы направились к номеру Асбьёрна Крага. Когда мы вошли, управляющий резко встал и несколько смущенно поздоровался с нами. На нем была выходная одежда, вместе с тем в нем не произошло никаких перемен. То же выражение подавленности, тот же беспокойный, бегающий взгляд.
– Моего друга вы знаете, – сказал ему детектив. – Он помогает мне в проведении следствия. Он также хотел бы послушать, что вы расскажете.
– Да…
Управляющий произнес это единственное слово с необычайной серьезностью. Собственно, он не знал, с чего начать. Он стоял беспокойный, но как бы смирившийся с судьбой.
– Да, у меня есть что рассказать, – наконец сказал он. – Но мне трудно начать и изложить все по порядку, Вы не могли бы задавать вместо этого вопросы?
– Вы хотите рассказать поподробней об убийстве?
– Нет, – ответил управляющий и со страхом посмотрел в сторону. – Об убийстве я ничего не знаю… Не знаю ничего. Я хочу рассказать о том, что я знаю сам.
– О чем-то другом не хотелось бы слушать, – заметил детектив.
Управляющий кивнул головой в мою сторону.
– Вы помните тот вечер, когда я не хотел впустить вас в дом?
– Да, – ответил я. – По-моему, вы вели себя довольно грубо.
– Грубо… да. Возможно, так и есть. В тот вечер как раз и началось…
– Что началось?
– Все те таинственные события в усадьбе. Очень печально, что это произошло после нескольких лет спокойной жизни. Могу вам сказать, что молодой Гарнес работает и руководит хозяйством намного лучше, чем старый, и гораздо менее вспыльчив, чем был тот.
Асбьёрн Краг прервал его.
– Вы имеете в виду умершего отца Гарнеса? – спросил он.
– Да.
Таким образом детектив еще раз вернулся к давно забытому случаю смерти.
– Есть ли полная уверенность в том, что он утонул? – спросил Краг.
– Да, – сказал управляющий. – Утонул. В шхерах дрейфовала его перевернутая лодка… А началось все с того вечера, как я уже сказал… Какой-то мужчина пришел к Гарнесам с письмом. Когда Гарнес прочитал его, он как безумный заметался по комнате и стал звать фрёкен.
– Вы знаете, от кого было письмо?
– Нет, этого не знаю. Письмо я видел в кабинете Гарнеса. Оно было в желтом конверте.
– Вы видели почерк, его особенности?
– Нет. Но когда Гарнес прочитал адрес на конверте, он сразу стал каким-то странным.
– Он ничего не сказал?
– Он сказал: «Боже милостивый! Ничего подобного никогда не встречал!» Так он сказал… Потом он достал из конверта письмо и стал читать. Когда прочитал несколько первых строчек, мне показалось, что он потеряет сознание. Он ужасно побледнел… да, да, он сидел в кресле и был бледным, как труп. Никогда с ним ничего похожего не было.
– Он сказал вам, что его встревожило?
– Да. Когда пришел в себя. Но сначала предупредил меня. «Я не могу оставаться здесь больше ни минуты, не могу, черт побери!» Он как вихрь промчался через комнату и кричал на фрёкен.
– Она была дома?
– Да.
– Что он ей говорил?
– Этого не знаю. Я ушел к себе. Потом слышал от прислуги, что фрёкен кричала, пыталась успокоить Гарнеса. Они оба долго разговаривали между собой в библиотеке, закрыв двери и окна. Потом позвали меня. «Послушайте, дорогой управляющий, – сказал Гарнес. – Мы только что получили неожиданное письмо, очень скверное, но одновременно и радостное. Во всяком случае, чтение этого письма меня очень взбудоражило. Я хочу вас попросить, чтобы вы забыли о моем поведении и никому о нем не говорили. Это сугубо личное дело. Не о чем тут говорить». Я не очень в это верил, потому что хозяин был очень бледным.
– В котором часу это произошло?
– В девять вечера.
– А потом пришел лесничий Блинд?
– Да. Через полчаса. Когда пришел лесничий, Гарнес сначала не хотел его впускать, но барышня его впустила. Они долго разговаривали втроем. В конце этой беседы к дому подошли вы. – Управляющий кивнул в мою сторону. – Барышня увидела вас из окна, прибежала ко мне и попросила, чтобы я вас не впускал. Подошел также Гарнес и кричал так, будто сошел с ума: «Я должен быть один! Разве вы не видите, что я болен?» Поэтому я должен был поступить так грубо, когда вы подошли.
