Джун Томсон - Тайны Шерлока Холмса (сборник)
Как мне и велел Холмс, спустя три дня я вернулся в Лонг-Мелчет. Попросив кучера остановиться на некотором отдалении от кирпичной ограды «Айви-хауса», я вылез из экипажа и пешком подошел к боковым воротам. Тут я немного помедлил, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что за мной никто не наблюдает, и лишь затем наклонился и подобрал сложенный клочок бумаги, который Холмс оставил мне в проломе.
В записке говорилось следующее:
Достиг определенных успехов. Свяжитесь с д-ром Кумбсом и поставьте его в известность, что должны завтра (во вторник) меня навестить. На ночь снимите себе комнату на местном постоялом дворе. Когда поедете на встречу со мной в «Айви-хаус», не забудьте захватить мой набор отмычек. Также возьмите потайной фонарь и кусок веревки покрепче. Все это Вам понадобится позже.
Ш. Х.Зачем Холмсу понадобились отмычки, мне было понятно, но просьба приготовить фонарь и веревку меня несколько озадачила. Что он собирается делать? Пожав плечами, я решил, что все это, возможно, необходимо для спасения полковника Уорбертона.
Вопросы отпали на следующий день, когда я, выполняя поручение Холмса, вновь приехал в «Айви-хаус».
Мы с Холмсом гуляли по саду, предусмотрительно удалившись на изрядное расстояние от окон клиники, однако мой друг из предосторожности по-прежнему пребывал в образе Джеймса Эскота и потому шел понурившись, шаркая ногами.
– Вы привезли отмычки, Уотсон? – спросил он.
– Да, Холмс.
– Тогда постарайтесь как можно незаметней сунуть их мне в карман.
Выполнив просьбу, я промолвил:
– Я также привез потайной фонарь и веревку.
– Надеюсь, вы не притащили их с собой? – Резко вскинув голову, Холмс вперил в меня пристальный взгляд из-под нахмуренных бровей.
– Да нет же, – поспешил успокоить я. – Они у меня в саквояже, в номере на постоялом дворе. Но зачем вам понадобилась веревка? Вы собираетесь помочь Уорбертону бежать?
– Нет, мой дорогой Уотсон. Подобное предприятие было бы обречено на провал. Его посадили в одну из палат с зарешеченными окнами на верхнем этаже. Там держат тех, кто подвержен приступам буйства.
– Так, значит, он и вправду сошел с ума? – ахнул я, потрясенный мыслью о том, что мой старый армейский друг, быть может, действительно психически болен.
Холмс лишь пожал плечами:
– Мне сложно об этом судить. Я его не видел. Б́ольшую часть времени полковника держат в палате и выпускают погулять только в сопровождении двух служителей. Однако безумен он или нет, спасать его пока что нет смысла. Сперва нужно найти улики, объясняющие, на каком основании его фактически лишили свободы. Кстати, сделайте одолжение, не спрашивайте меня, о каких уликах идет речь. Мне самому не удалось пока до них добраться. Знаю лишь, что они существуют, причем держат их под замком. Именно поэтому мне и понадобились отмычки. Что же касается веревки… Она предназначается вовсе не для побега вашего армейского товарища. Веревка поможет вам проникнуть сюда, в «Айви-хаус».
– Проникнуть сюда, Холмс?
– Именно так, Уотсон. А теперь слушайте внимательно. Не исключено, что у меня не будет возможности повторить сказанное. Посетителей здесь не привечают, и доктор Росс Кумбс или сестра-хозяйка могут в любой момент отправить за мной служителей с наказом отвести меня обратно в клинику.
Следующие несколько минут Холмс излагал мне детали своего плана, а я с нарастающим волнением слушал друга.
– И запомните, Уотсон, – в заключение сказал он, – когда будете поднимать тревогу, позвоните в колокол два раза. Два, а не один! Это очень важно.
– Но почему, Холмс?
– Объясню позже, когда представится такая возможность. Надеюсь, вы понимаете, Уотсон, что нам предстоит нарушить закон? Вас это беспокоит?
– Нисколько. Ведь речь идет о помощи Уорбертону! – заверил я сыщика.
– Вы отчаянный малый! В таком случае, старина, жду вас здесь завтра, в два часа ночи, – промолвил Холмс, пожав мне на прощанье руку.
IIIТем вечером я счел, что раздеваться и укладываться в постель будет напрасной тратой времени, и потому, расположившись в кресле, задремал одетым в своем номере на постоялом дворе «Любитель крикета».
По прикидкам Холмса, у меня должно было уйти около часа на выполнение моей части плана. В час ночи я встал, накинул на плечо свернутую веревку и, сунув в карман фонарь, не обуваясь, тихо, на цыпочках, спустился по лестнице. Отодвинув засов на кухонной двери, я прокрался во двор. Там я натянул ботинки и двинулся к «Айви-хаусу». Мое сердце бешено колотилось в предвкушении предстоящего приключения.
Стояла тихая теплая ночь, и хотя она выдалась безлунной, на ясном небе ярко сверкали звезды, сияния которых вполне хватало, чтобы осветить мне путь. Я без труда отыскал тропинку, что тянулась вдоль поля и проходила неподалеку от владений доктора Кумбса, позволяя подобраться к клинике сзади.
Холмс пробыл в лечебнице всего три дня, но не терял времени даром и хорошенько изучил как саму больницу, так и ее окрестности. Обогнув кирпичную ограду и пройдя вдоль нее, я увидел яблоню – в точности такую, как мне описал великий сыщик. Одна из ее толстых ветвей нависала над кирпичной изгородью, верх которой щерился осколками битого стекла.
Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы накинуть на ветвь веревку, завязать беседочный узел и, упираясь ногами в кирпичную стену, взобраться наверх. С другой стороны ограды я увидел крышу навеса и, аккуратно опустившись на нее, спрыгнул на землю, после чего на несколько мгновений застыл, чтобы перевести дыхание и прийти в себя.
Впереди, чуть слева, на фоне темного ночного неба чернел громоздкий силуэт клиники, своими квадратными угловыми башенками напоминавшей средневековый замок. В окнах я не увидел ни единого огонька. Ни один звук не нарушал гнетущей тишины.
Несмотря на разлитые вокруг покой и безмолвие, я с прежней осторожностью подобрался к конюшням, располагавшимся позади лечебницы. Сориентироваться мне помогла стоявшая рядом с конюшней квадратная часовая башня. Прокравшись во двор, я разглядел в свете мерцающих звезд, что золотистые стрелки показывают без трех минут два часа. Я оказался в условленном месте несколько позднее, чем рассчитывал Холмс, однако выполнил почти всю часть предписанного мне плана. Оставался лишь последний, завершающий шаг.
С башни свешивалась пропущенная сквозь вбитые в стену скобы веревка, позволяющая подать сигнал тревоги. Холмс утверждал, что она привязана к языку отдельного колокола. Как и просил мой друг, я изо всех сил два раза дернул за веревку. Подождал несколько секунд и снова подал сигнал.
