Агата Кристи - Спящее убийство
Оставив Гвенду и садовника, Джайлз пошел в дом. Было слышно, как он разговаривает по телефону.
— Джайлз Рид слушает.
— Говорит доктор Кеннеди. Я долго думал о нашем вчерашнем разговоре, мистер Рид, и пришел к выводу, что вы с женой должны узнать кое-какие факты. Могу ли я приехать к вам сегодня во второй половине дня?
— Конечно. В котором часу вас ждать?
— К трем. Вас это устраивает?
— Вполне.
Джайлз вышел на террасу и объявил, опережая вопрос жены:
— После обеда доктор Кеннеди будет здесь.
— Это тот самый доктор Кеннеди, который когда-то жил здесь в Уэст-Клиффе? — спросил старый Фостер у Гвенды.
— Думаю, что да. Вы знаете его?
— Его считали самым лучшим здешним врачом, но доктор Лэзенби пользовался большей популярностью, это точно. У него для каждого находилось доброе слово или шутка. Доктор Кеннеди был резок и малость суховат, но дело свое знал.
— Когда он оставил практику?
— О, давно. Лет пятнадцать назад. По причине здоровья, сказывали…
— О! А знали вы сестру доктора Кеннеди? — поинтересовалась Гвенда.
— Сестру? Она тогда еще, надо думать, совсем молоденькая была. Потом уехала в школу, потом за границу, а потом, я слышал, после того как замуж вышла, ненадолго вернулась сюда. Ну а после, кажется, она с кем-то сбежала. Говорили, она малость сумасбродная была. Сам-то я не знаю, я ведь ее никогда не видел. Я тогда в Плимуте работал.
Отойдя с мужем на другой конец террасы, Гвенда спросила:
— Зачем он приезжает?
— В три часа мы это узнаем.
Доктор Кеннеди приехал без опоздания.
— Мне странно вновь оказаться здесь, — сказал он, оглядывая гостиную. Затем без лишних слов перешел к цели своего визита:
— Насколько я понимаю, вы решили во что бы то ни стало отыскать санаторий, где умер Келвин Халлидей, а также навести справки о его болезни и смерти?
— Да, во что бы то ни стало, — подтвердила Гвенда.
— Вы, разумеется, легко можете получить эти сведения. Поэтому я решил, что для вас будет меньшим потрясением, если вы узнаете обо всем от меня. Мне очень жаль, но то, что я вам скажу, Гвенни, будет неприятно узнать. Но что поделать… У вашего отца не было туберкулеза, и лечился он не в санатории, а в психиатрической клинике.
— В психиатрической клинике? Значит… он был сумасшедшим?
По лицу Гвенды разлилась восковая бледность.
— Официально он таковым признан не был. И по моему мнению, его нельзя было назвать сумасшедшим в обычном смысле этого слова. Он находился в состоянии тяжелейшей нервной депрессии, его преследовали навязчивые галлюцинации. Он лег в эту клинику по собственному желанию и, разумеется, мог бы уехать оттуда, если б захотел, в любой момент. Несмотря на лечение, лучше ему не стало, он там и умер.
— Навязчивые галлюцинации? — переспросил Джайлз. — Галлюцинации какого рода?
— Он думал, что задушил свою жену, — сухо ответил доктор Кеннеди.
Гвенда вскрикнула. Джайлз взял ее ледяную руку и сжал в своей.
— Это… это правда? — спросил он.
— Простите? — Доктор Кеннеди взглянул на него. — Нет, конечно же, нет. Он не совершал ничего подобного.
— А… а откуда вы знаете? — растерянно спросила Гвенда.
— Моя милая девочка, ни о чем подобном и речи не заходило. Хелен ушла от него к другому мужчине. Он же страдал психической неуравновешенностью и раньше. Ему снились тревожные сны, он был подвержен болезненным причудам. Ее уход явился последней каплей. Я не специалист по душевным заболеваниям. Но у психиатров имеется на этот счет объяснение: если мужчина считает, что его жене лучше умереть, чем изменить ему, в конечном счете он начинает думать, что она действительно умерла и что это он убил ее собственными руками.
Джайлз и Гвенда обменялись встревоженными взглядами.
— Итак, — спокойно заговорил молодой человек, — вы убеждены в том, что он не совершал того, в чем себя обвинял?
— Глубоко убежден. Видите ли, впоследствии я получил от Хелен два письма. Первое пришло из Франции через неделю после ее исчезновения, второе — примерно полгода спустя. Нет-нет, это была просто галлюцинация.
Гвенда судорожно вздохнула.
— Прошу вас, расскажите мне все, что произошло.
— Я расскажу вам все, что знаю, моя дорогая. В то время Келвин уже страдал нервным расстройством. Он пришел ко мне проконсультироваться и пожаловался на то, что ему постоянно снится один и тот же кошмарный сон: он видит, как душит Хелен. Я пытался найти «корень зла», предполагая, что в детстве он пережил какое-то потрясение. Судя по всему, отношения между его матерью и отцом оставляли желать лучшего… Но я не стану останавливаться на этом моменте, ибо он представляет интерес только для врача. Я посоветовал ему обратиться к психиатру — среди них есть первоклассные специалисты, — но он и слушать меня не захотел, будучи убежденным, что все это — сплошная чушь.
Мне давно казалось, что их отношения складывались не очень гладко, но он никогда не заговаривал об этом, а я не расспрашивал его. Я помню, как однажды — это было в пятницу, — вернувшись из больницы, я застал Келвина в своем кабинете. Увидев меня, он сказал: «Я убил Хелен».
В первый момент я даже не знал, что и думать, настолько он был холоден и спокоен. «Вы хотите сказать, что вам опять приснился дурной сон?» — спросил я его. «На этот раз, — ответил он, — все случилось не во сне, а наяву. Она мертва. Я задушил ее». И добавил так же спокойно: «Лучше будет, если вы поедете ко мне и оттуда вызовете полицию». Я вывел машину из гаража, и мы поехали. В доме было тихо и темно. Мы поднялись в спальню…
— В спальню? — переспросила Гвенда. В ее голосе звучало глубокое изумление.
Доктор Кеннеди с легким удивлением посмотрел на нее.
— Да, там все это и случилось. То есть, конечно, когда мы туда вошли, мы никого там не обнаружили. Трупа на кровати не было; никаких следов борьбы… Все оказалось просто галлюцинацией.
— А что говорил мой отец?
— Он, естественно, настаивал на своей версии. Он на самом деле верил в нее. Я дал ему успокоительное и уложил спать в соседней комнате. Затем я внимательно осмотрел дом и увидел в гостиной, в корзине для бумаг, записку, написанную рукой Хелен. И мне все стало ясно. Она написала примерно следующее: «Это мое прощальное письмо. Мне горько об этом говорить, но наш брак был с самого начала ошибкой. Я ухожу от тебя к тому, кого любила всегда. Если можешь, прости меня. Хелен».
Я понял, что когда Келвин пришел домой и прочел эту записку, он поднялся в спальню, где с ним случилось серьезное нервное потрясение, а затем поехал ко мне, пребывая в полной уверенности, что он убил Хелен.
Позже я допросил горничную, вернувшуюся домой вечером. Я привел ее в спальню Хелен и попросил просмотреть одежду и вещи моей сестры. И последние мои сомнения исчезли. Хелен забрала с собой чемодан и саквояж, предварительно уложив в них часть своей одежды. На всякий случай я все же осмотрел дом, но не нашел ничего необычного, ничего, что свидетельствовало бы о происшедшем здесь, по словам вашего отца.
