Агата Кристи - Занавес
— Такое преступление гораздо труднее раскрыть.
— Едва ли. Вероятно, я понаоставляю улики, ведущие ко мне, везде, где только можно. Что ж, мне повезло, что у меня не преступный склад ума. Я могу убить только шантажиста. Худшей подлости не знаю. Всегда считал, что за шантаж следует расстреливать. Что скажете?
Я признался, что согласен с его точкой зрения.
Потом нам навстречу вышел молодой архитектор, и мы начали осматривать результаты переделок в доме.
Кнэттон был выстроен во времена Тюдоров, крыло же добавили позднее.[31] Его не модернизировали и не перестраивали со времен установки двух примитивных ванных комнат в 1840-х.
Бойд Кэррингтон пояснил, что его дядя был своего рода затворником, терпеть не мог людей и жил в углу огромного дома. Он выносил только самого Бойда Кэррингтона и его брата, и они, будучи еще школьниками, проводили здесь каникулы, пока сэр Эверард не стал настоящим отшельником.
Старик так и не женился, тратил только десятую часть своего огромного дохода, так что после выплаты налогов на наследство нынешний баронет оказался очень богатым человеком.
— Но очень одиноким, — вздохнув, добавил он.
Я молчал. Мое сочувствие было слишком сильно, чтобы выразить его словами. Потому что я тоже был одинок. С тех пор, как умерла Синдерс, я чувствовал себя человеком только наполовину.
Вскоре, запинаясь, я попытался выразить свои чувства.
— А, да, Хэстингс, но у вас есть что-то, чего нет у меня.
Он помолчал и потом отрывисто обрисовал свою трагедию.
У него была прекрасная юная жена, прелестное создание, полнею очарования и достоинств, но с испорченной наследственностью. Почтя вся ее семья умерла от пьянства, и она сама стада жертвой того же проклятья. Едва прошел год после их свадьбы, а она уже спилась и умерла смертью алкоголика. Он не винил ее. Он понимал, что наследственность оказалась слишком сильной.
После ее смерти он смирился с одиночеством. Он решил после такого печального опыта никогда не жениться снова.
— Одному, — просто сказал он, — безопаснее.
— Да, я могу понять ваши чувства… по крайней мере, какими они были на первых порах.
— Такая трагедия. Она преждевременно меня состарила и наполнила горечью. — Он помолчал. — Правда, однажды я испытал сильное искушение. Но она была так молода… я посчитал, что будет несправедливо связать ее жизнь с разочарованным мужчиной. Я был слишком стар для нее… она была таким ребенком… такой хорошенькой… такой чистой.
Он оборвался и покачал головой.
— Может быть, надо было предоставить судить ей?
— Не знаю, Хэстингс. Я посчитал, что нет. Она… казалось, она меня любит. Но ведь, как я сказал, она была так молода. Я всегда буду помнить ее такой, какой увидел в последний день того отпуска. Слегка озадаченный вид… ее маленькая ручка…
Он смолк. Слова нарисовали смутно знакомую картину, хотя я никак не мог вспомнить, чем.
Неожиданно в мои мысли ворвался резкий голос Бойда Кэррингтона.
— Каким дураком я был, — заявил он. — Любой мужчина дурак, если позволяет своему шансу пройти мимо. И вот я остался с огромным, слишком большим для меня особняком, и даже некого посадить во главе стола.
Его старомодная манера разговора показалась мне такой очаровательной. Она вызвала в воображении картину старого милого и спокойного мира.
— Где та дама сейчас? — спросил я.
— О, она вышла замуж. — Он резко отвернулся. — Дело в том, Хэстингс, что я обречен на холостяцкое существование. У меня есть свои маленькие причуды. Идемте, давайте посмотрим сад. За ним, плохо ухаживали, но он все равно чем-то прекрасен.
Мы обошли поместье, и увиденное произвело на меня глубокое впечатление. Несомненно, Кнэттон был великолепен, и не удивительно, что Бойд Кэррингтон им гордился. Он хорошо знал соседей и почти всех, кто жил в округе, хотя, конечно, среди них было много новых людей.
Он давно был знаком с полковником Латтреллом и от всего сердца выразил надежду, что его затея со Стайлзом оправдает ставку.
— Бедный старый Тоби Латтрелл сильно нуждается, — сказал он. — Парень что надо. И солдат отличный, и какой стрелок! Однажды в Африке я отправился с ним на сафари. А, вот это были деньки! Тогда, конечно, он уже был женат, но, слава Господу, его миссис с ним не поехала. Она была хорошенькой… но ужасно капризной! Просто странно, что только сносит мужчина от женщины. Старый Тоби Латтрелл, который, бывало, заставлял подчиненных трястись с головы до пят, был таким строгим командиром! И вот только посмотрите, как она его задирает и держит под башмаком, и как он смиренно все терпит! Никаких сомнений, у этой женщины не язык, а уксус. Однако голова на плечах у нее есть. Если удастся извлечь из Стайлза доход, она преуспеет. Латтрелл никогда в бизнесе не разбирался… но миссис Тоби и с родной бабки шкуру сдерет!
— Слова из нее прямо фонтаном бьют, — пожаловался я.
Бойд Кэррингтон повеселел.
— Знаю. Сплошная любезность. Но вы играли с ними в бридж?
Я с чувством ответил утвердительно.
— В целом, я держусь подальше от женщин, играющих в бридж, — сказал Бойд Кэррингтон. — И вам бы посоветовал то же самое.
Я сказал ему, как неловко пришлось мне и Нортону в день моего приезда.
— Точно. Не знаешь, куда смотреть!
Он добавил:
— Хороший парень, этот Нортон. Правда, очень уж тихий. Все время наблюдает за птицами и всякой живностью. И сказал мне, что ни за что бы не стал на них охотиться. Странно! Нет страсти к спорту. Я заявил ему, что он много потерял. Не вижу, какое можно испытать возбуждение, бродя по холодным рощам и пялясь на птиц в бинокль.
Как мало мы тогда знали, сколь важную роль сыграет хобби Нортона в последовавших событиях.
Глава восьмая
Дни шли. Было как-то неспокойно на душе, казалось, время пропитало ожидание чего-то.
Ничего, если можно так выразиться, фактически не случилось. Однако могу припомнить множество инцидентов, обрывков странных разговоров, случайной информации, проливающей свет на различных обитателей Стайлза, интересные замечания. Они нагромоздились друг на друга, и если бы мне удалось расставить их по своим местам, то я многое смог бы понять.
Именно Пуаро несколькими убедительными словами открыл мне глаза на то, к чему я был преступно слеп.
Я жаловался в бесчисленный раз на его упрямое нежелание довериться мне. «Так нечестно», — сказал ему я. Только он и я знали одинаковые факты. Даже если я и был туп, а он проницателен и делал из сих фактов верные выводы.
Он нетерпеливо махнул рукой.
