Джон Карр - Клетка для простака. Тот, кто шепчет
В пространстве между оградой корта и рядами тополей царил полумрак; сильно пахло мокрыми листьями. Войдя, Хью оказался перед узкой стороной корта. Он внимательно осмотрел внутренность высокой проволочной клетки, гладкий буро-серый прямоугольник, в котором выделялись, слабо поблескивая, бочки для дождевой воды. Грязно-белая, сорванная с одного столба сетка. Далеко от себя, в середине корта, он увидел – или это ему только показалось? – что-то похожее на груду старого тряпья.
Но это что-то двигалось.
В проволочную дверь быстро прошмыгнула какая-то белая фигура с голыми руками и в шортах. Дверь находилась довольно далеко от Хью, на стороне корта, обращенной к павильону. Казалось, фигура сгибается под тяжестью груза. Она опустила на землю нечто похожее на чемодан; раздался звон. Затем фигура повернулась к проволочной двери, чтобы ее закрыть.
Хью побежал.
Между проволочной дверью и павильоном он нашел Бренду; она стояла слегка согнувшись и прижав руку к груди. Ее волосы свисали на лоб, по щеке была размазана грязь. Рядом с ней стояла ветхая корзина для пикников, о которую она споткнулась.
– Хью! – воскликнула она.
Он схватил девушку за плечи; его руки тоже были в грязи.
– Хью, – сказала она, – я попала в беду.
***Фрэнка Дорранса задушили. Его лицо распухло и посинело, на губах выступила пена, сине-белый шарф был завязан так туго, что впился в шею.
Сперва Хью разглядел лишь один глаз, по которому сразу определил, что Фрэнк мертв: он напоминал глаз рыбы на кухонном столе. Фрэнк лежал на спине головой к сетке недалеко от середины корта. Ноги его переплелись, одно плечо слегка вывернулось. Судя по заляпанным грязью белым брюкам, пиджаку и даже лицу, он катался – или его катали – по земле уже после того, как начали душить. Вот и все. Он был мертв, просто мертв.
– Мне не следовало этого делать, – сказала Бренда. – О Господи, не следовало.
– Спокойно.
– Теперь мне конец, Хью.
– Нет. Не волнуйся.
Он смотрел на эту сцену холодно и зорко, воспринимая ее как место преступления. В грязном месиве, покрывавшем корт, четко виднелись отпечатки ног. Начиная от маленькой проволочной двери, одна цепочка шагов – шагов Фрэнка – вела прямо к тому месту, где он лежал. Рядом виднелись следы Бренды, и они шли в двух направлениях – туда и обратно. На всем буро-сером пространстве корта других отпечатков не было. Бренда пришла туда с Фрэнком. Но лишь один из них вернулся обратно.
Глава 6
Недоверие
– Послушай меня, – сказал Хью. – Ты этого не делала. Это первый пункт. Поняла?
– Да. Конечно.
– Хорошо. Следующий пункт…
– Хью, подожди. По-моему, ты не понимаешь. Я имею в виду, что действительно не делала этого. – (Темнеющее небо меняло окраску.) – Нет, нет, клянусь, что не делала. В этом самое ужасное. Я не делала… – она не смогла договорить и сделала жест, словно затягивала шарф, – этого. Ты же так не думаешь, правда?
– Спокойно.
– Когда я сказала, что мне не следовало этого делать, я имела в виду, что мне не следовало подходить к нему. Я сделала это не подумав. И, уже стоя около него, внезапно поняла – поняла, что за этим последует. Я всегда так: сначала что-нибудь сделаю, а потом начинаю понимать последствия. Я оставила там следы. Но я не делала этого.
Она говорила правду. Он понял это по выражению ее липа; более того – он это знал. В тот день они достигли такой духовной и эмоциональной близости, что могли читать мысли друг друга. Он ничем не выдал чувства облегчения, по она тоже поняла, что ему стало легче.
– Ты же веришь мне, да?
– Да, и ты знаешь, что верю. Так что все в порядке.
– Нет, Хью, не в порядке. Далеко не в порядке. Когда я подошла, он лежал как сейчас. Его… его бедное лицо все в грязи, и эта штука вокруг шеи. Он был чудовищем, я его ненавидела; мне даже нередко хотелось убить его именно таким способом; но, пробуя его поднять, я испытывала лишь жалость: ничего подобного мне до сих пор не приходилось видеть.
– Постой. Это действительно ужасно: повернись к нему спиной. А теперь расскажи как можно подробнее, что случилось.
Бренда резко кивнула в сторону корзины для пикников:
– Она послужила мне предлогом.
– Предлогом для чего?
– Чтобы уйти и побыть одной. В субботу вечером, когда все слуги, кроме Марии, уходят, я всегда помогаю ей приготовить холодный обед. Но она старая и капризная, порой с ней бывает нелегко. Сегодня вечером она была очень не в духе. Оставив тебя у машины, я вернулась к ней на кухню, но не смогла снести ее выходок.
– Продолжай.
– Тогда-то я и вспомнила про корзину. Я говорила тебе, что Мария все время ворчала из-за посуды, которая осталась там. Я упомянула корзину, и Мария снова принялась ворчать. Я сказала, что, если она не против, я сейчас же схожу и принесу баул. Я пришла сюда…
– В какое время это было? Ты помнишь?
Бренда все еще говорила очень быстро. Но в целом стала гораздо спокойнее.
– Да. На моих часах было около двадцати минут восьмого. Я ушла от тебя примерно в десять минут восьмого. Я в этом уверена, потому что все время смотрела на часы и прикидывала, когда ты вернешься за мной сегодня ве… ах, Хью, сегодня вечером. Сегодня вечером!
Хью прервал ее:
– Значит, Мария знала, что ты идешь сюда. Который теперь час? Ровно половина восьмого. Хорошо. Продолжай.
– Хью, почему ты так говоришь со мной? Словно предъявляешь обвинение.
– Я хочу четко выстроить твой рассказ. Это убийство, Бренда, и нельзя допустить, чтобы ты оказалась в нем замешана.
– Ах, как будто я уже не замешана в нем! Дорогой, все очень скверно. Тебе не все известно, иначе ты бы понял. Меня обвинят в этом, Хью. Обвинят.
– Нет. Тебя ни в чем не обвинят, запомни это. Ну же, продолжай.
Она постепенно проникалась его настроением.
– Так вот… Я пришла сюда. Я не спешила. Когда я подходила к корту, то не увидела его. Было довольно темно, а он лежал с той стороны сетки; к тому же я думала совсем о другом. Я решила, что уж раз я здесь, то заберу, наконец, корзину с посудой. Я зашла в павильон и взяла корзину. Выходя из павильона, я подняла глаза и увидела, что он лежит здесь. И побежала к нему.
– Оставив тяжелую корзину?
– Нет, вместе с корзиной.
– Почему?
– Не знаю. Я об этом не думала. Я бежала и обеими руками держала ее перед собой.
– Проволочная дверь была открыта или закрыта?
– Открыта.
– Хорошо. Что дальше?
– Ты его видишь. Он лежал точно так же. Я попробовала развязать шарф, чтобы посмотреть, не полает ли Фрэнк признаков жизни, но шарф был так туго затянут, что впился в шею… Я сломала ноготь на среднем пальце. Он зацепился за ворс его твидового пиджака; кусочек ногтя застрял между воротником и шарфом; можно подумать, что я оставила его там, когда затягивала концы.
