Эллери Квинн - Заглянуть вперед
— Мертвец! — воскликнула она. — Культура Ковентри! — сказала шепотом и пошла приготовить что-нибудь на ужин.
— Старая карга, — сказала она себе. — Ты выживешь.
На ужин была все та же виброкультура, пустая, безвкусная, бесполезным грузом набивающая желудок. В госпиталях Англии больных бери-бери было столько же, сколько и раненых. Звук правил оглохшим миром. Он разрушал дома, убивал солдат, рвал в клочья барабанные перепонки и раздувал до невероятных размеров белки в соединениях аминокислот.
Звуковая революция произошла на заре этого столетия, после тридцати лет мирной жизни. Прогресс двинулся в новом направлении. Все было так просто и так совершенно, пропусти ток через особую кварцевую пластину, и фюить! Делай, что хочешь! Самым заметным результатом стала глобальная война. Воюющие стороны придерживались некоторых гуманных ограничений: газы, атомное и водородное оружие было запрещено. Война и в самом деле была Гуманной. ВД (вибродвижение) все взяло на себя. Оно научилось увеличивать объем живых клеток растений в несколько раз, так что из одной картофелины можно было готовить обед года два, оно научилось распылять кирпич и металл, так что целый город можно было спокойно превратить в кучу мелкой пыли, оно научилось превращать человеческое ухо в беспомощный полый завиток хряща. Казалось, нет предела его возможностям.
Миссис Сноуден с чувством собственного достоинства жевала свои надувные дрожжи и думала о другом. Она думала (последнее время ее тянуло к высоким материям) о развитии человеческой истории, как вдруг что-то заставило ее оглянуться на трубку над камином. Трубка эта была обязательным элементом оборудования в каждом доме, что-то вроде уха, предназначенного для регистрации сигналов звуковой тревоги.
Волосок ликоподия вяло шевелился в трубке. Должно быть, внутрь попала влага, он был явно не в порядке. Она продолжала есть, хмуро думая о будущих поколениях: сколько важнейших достижений человечества поглотит эта оболочка глухоты?
По инструкции, ей надо бы, увидев подергивание волоска, хватать Паулину и бежать куда-нибудь на открытое место. Когда включалась сирена, все выбегали из дома и терпеливо ждали под открытым небом, и, если звук слизывал их дома, людей только осыпало пылью, не причиняя никакого вреда. Миссис Сноуден больше не интересовали эти глупости.
Это унизительно, считала она, стоять на холоде и безропотно ждать чего-то. Если бы над головой кружили вражеские самолеты, желание поступить наперекор, бросить им вызов, выгнало бы ее из дома, но во время современных налетов было только безмятежное небо, вечная тишина, а потом — внезапная пульверизация и отбой, и тогда покорным стадом люди брели назад, в свои постели.
Она отнесла тарелку на кухню, а когда вернулась в гостиную, репродукция «Египтянки» Меллора вдруг сорвалась со стены и бесшумно упала на пол, рама и стекло разбились вдребезги.
Миссис Сноуден подошла и некоторое время смотрела на нее. Потом, будто ее кто подтолкнул, она кинулась к окну и выглянула. Все соседние домишки исчезли.
Она бросила занавеску, взбежала наверх, схватила Паулину и стала ее трясти, а опомнившись, уже не знала, то ли волнение, то ли ужас заставили ее метаться по дому.
— Дома исчезли! Дома исчезли!
В абсолютной тишине девочка начала медленно просыпаться.
Миссис Сноуден схватила ее и бросилась по лестнице вниз, потом на улицу, на лужайку перед домом. Из открытой двери по голым клумбам полоснул яркий луч света. В беззвучной темноте над головой мог висеть самолет-корректировщик, но миссис Сноуден в лихорадке уже ни на что не обращала внимания.
По странной случайности уцелел только их дом. На целые мили вокруг простиралась новая пустыня, клубилась, оседая, пыль. Новизна, необычность этого зрелища были прекрасны, это была не катастрофа, это было освобождение.
Потом они увидели великанов.
На расстоянии их очертания просматривались очень смутно, но выглядели они вполне реально, хотя и неправдоподобно. Они были очень высокие. Сколько футов? Десять, пятнадцать, больше? «Солдаты противника», — с ужасом подумала миссис Сноуден. Новейшее применение звука. Он теперь увеличивал уже человеческие клетки, как раньше — растительные. На мгновение у нее мелькнула мысль: она где-то читала, что человеку-великану не выжить, что это невозможно или еще что-то, но потом все мысли исчезли. Остался ужас.
Великаны все росли и росли. Они были уже выше дома, футов по тридцать, а то и больше. Они стали подергиваться, как пьяные танцоры.
Фантастика, бред! Паулина заплакала.
Вдруг миссис Сноуден почувствовала, как странный холодок лизнул ее ноги. Она невольно задрожала. Ее тело забило тревогу, она с ужасом чувствовала, как что-то забирается в кровь. Она хотела прикрыть глаза рукой, но рука вдруг замаячила далеко-далеко. Рука вытянулась. Она росла.
Теперь она поняла, что великаны — не солдаты противника, это жертвы. Сначала выкуривают всех из домов, один тип ВД стирает в порошок дома, другой — вздувает людей, раздувает их как неуклюжие резиновые куклы. Просто. Научно. Гуманно.
Миссис Сноуден раскачивало как жердь. Чтобы удержать равновесие, она неуклюже шагнула вперед. У нее кружилась голова, она оглянулась на пустые окна своей спальни, отпрянула, чтобы не упасть на дом. Боли не было. Прервались нервные связи. Только тупость во всем теле, тупость и непрерывный бешеный рост.
Как в кошмарном сне, она еще видела танцующих великанов. Теперь она поняла, почему они танцуют. Пытаются приспособиться. Прежде чем им это удавалось, прекращался обмен веществ. Они неуклюже падали посреди пустыни — гигантские пыльные трупы, наполненные звуком и тишиной.
Забавно, подумала она, впервые за столько лет такой трам-тарарам. Потом, не выдержав нагрузки, остановилось сердце.
Она рухнула во весь рост, картонка с «ПЕРЕСТАНЬ!» весело выпорхнула из джемпера и, быстро вращаясь, полетела вниз, мелькая в клубах пыли.
Паулина уже переросла бабушку. Молодой организм жадно бросился в рост. Она вскрикнула от изумления, когда голова ее взлетела вверх, к темному небу. Она увидела, как упала бабушка. Увидела слабый пучок звукосвета, выбивающийся из двери их маленького домика. Чтобы удержать равновесие, она шагнула вперед, в пустыню. Потом побежала. Земля уходила вниз, вниз. Она ощущала тепло звездного света, плавный изгиб Земли.
Изумление и восторг гудели в ее мозгу, как шершни в банке с медом, как пчелы в улье, как мухи под куполом часовни, как комары на плантации, как мошкара в Сахаре, как искры в дымоходе; комета, несущая свой хвост в бесконечную тишину падения, голос, поющий в неведомой Вселенной.
