Артур Дойль - Долина страха
— Могу я спросить, — сказал Холмс, — какие слова мужа привлекли ваше внимание?
— «Долина страха», — ответила женщина. — Таково было выражение, которое он употребил, отвечая на мои расспросы о его прошлом. «Я был в долине страха. Я еще и теперь не совсем из нее вышел». «Неужели мы никогда не выберемся из этой Долины страха?» — спрашивала я, когда видела его серьезнее обыкновенного. «Временами я думаю, что никогда», — отвечал он.
— Конечно, вы спрашивали его, что он подразумевает под «Долиной страха»?
— Да, но его лицо становилось мрачным, и он покачивал головой. «Достаточно плохо уже то, что один из нас побывал в ее тени, — говорил он. — Дай Бог, чтобы она никогда не упала на тебя». Это была какая-то действительно существующая Долина, в которой он жил и в которой с ним произошло что-то ужасное — в этом я уверена. Но больше ничего не могу сказать.
— И он никогда не называл имен?
— Нет. Но однажды у него был лихорадочный бред, после несчастного случая на охоте, года три назад. Тогда я запомнила имя, беспрестанно им повторяемое. Он произносил его с гневом и каким-то ужасом; «Мак-Гинти» было это имя, мастер Мак-Гинти. «Властитель души и тела». Я спросила его, когда он выздоровел, кто такой мастер Мак-Гинти и чьих душ и тел он властитель. «Слава Богу, не моих!» — отвечал он, смеясь, и это было все, что только я смогла из него вытянуть. Я думаю, что существует связь между Мак-Гинти и Долиной Страха.
— Еще один вопрос, — сказал Мак-Дональд. — Вы встретились с мистером Дугласом в пансионате в Лондоне, и там он сделал вам предложение, не так ли? Предшествовал этому какой-нибудь роман? Было ли что-нибудь таинственное в вашем обручении?
— Роман — был. В таких случаях всегда бывают романы. Но не помню ничего таинственного.
— У него не было соперника?
— Нет, я была свободной.
— Вы, несомненно, слышали, что его обручальное кольцо оказалось снятым. Не наводит ли это вас на размышление? Предположим, какой-нибудь старинный враг выследил вашего мужа и совершил преступление, но чего ради он снял его обручальное кольцо?
Мгновение я готов был поклясться, что легкая улыбка заиграла на ее губах.
— Право, не могу сказать, — отвечала она. — Так или иначе — это необыкновенный случай.
— Хорошо, мы больше вас задерживать не будем. Сожалеем, что так долго причиняли вам беспокойство, — сказал инспектор. — Осталось еще немало других пунктов, но мы обратимся к вам потом.
Она поднялась, и я опять увидел быстрый вопрошающий взгляд, которым она нас окинула: «Какое впечатление произвело на вас мое показание?» Вопрос был как бы произнесен. Потом, поклонившись, она удалилась.
— Красивая женщина, очень красивая, задумчиво сказал Мак-Дональд, когда дверь за ней закрылась. — Баркер, вероятно, принимал немалое участие здесь внизу. Он тип человека, сильно привязывающегося к женщине. Он признавал, что покойный был ревнив, и, быть может, он более, чем кто либо, знал причины его ревности. Потом — обручальное кольцо. Этого нельзя пропустить. Человек, стаскивающий с мертвеца обручальное кольцо… Что вы скажите, мистер Холмс?
Мой друг сидел опустив голову на руки, погруженный в глубокое раздумье. Потом он встал и позвонил.
— Эймс, — сказал он, когда вошел дворецкий, — где теперь мистер Сесиль Баркер?
— Пойду погляжу, сэр.
Через минуту он вернулся и сказал, что мистер Баркер в саду.
— Вы не припомните, Эймс, что было на ногах у мистера Баркера в последнюю ночь, когда вы застали его в кабинете?
— Как же, мистер Холмс. Он был в ночных туфлях. Я принес ему сапоги, когда он отправился в полицию.
— Где теперь эти туфли?
— Они еще стоят под стулом в зале.
— Хорошо, Эймс. Для нас очень важно знать, какие следы оставлены мистером Баркером и какие — преступником.
— Так, сэр. Должен сказать, что я заметил: его туфли запятнаны кровью так же, как и мои собственные, конечно.
— Ведь это вполне естественно, если учесть состояние комнаты. Прекрасно, Эймс. Мы позвоним, когда вы нам понадобитесь.
Несколько минут спустя мы перешли в кабинет. Холмс принес с собой ковровые туфли из залы. Как уже заметил Эймс, подошвы их были черны от крови.
— Странно! — сказал Холмс, стоя у окна и рассматривая туфли. — Действительно, очень странно!
Затем одним из своих быстрых резких движений он поставил туфлю на кровавый след, оставшийся на подоконнике. След вполне соответствовал туфле. Он молча улыбнулся своим коллегам.
Инспектор переменился в лице. В его речи явственно звучал шотландский акцент, как всегда в минуту волнения.
— Господа, — закричал он, — тут не приходиться сомневаться! Баркер сам указал на окно. Пятно много больше, чем след сапога. Я помню, вы сказали, что то была плоская нога, и вот объяснение. Но что это значит?
— Что это значит? — задумчиво повторил мой ДРУГ.
Уайт Мейсон хихикнул и потер свои полные руки в профессиональном восторге.
— Я говорил, тут замечательный случай! — воскликнул он. И в самом деле, замечательный случай!
Глава 6. Проблеск света
Три сыщика остались в усадьбе, чтобы подробнее разобраться в результатах следствия, а я отправился один в наше скромное помещение в деревенской гостинице; но прежде мне вздумалось погулять в старинном саду, окружавшем усадьбу, между рядами старых, причудливо подстриженных тисов. В глубине сада раскинулся красивый газон со старинными солнечными часами посередине: все это создавало чрезвычайно мирное и успокаивающее настроение, столь желанное для моих несколько натянутых нервов. В этой спокойной атмосфере как-то забывался мрачный кабинет с окровавленным телом на полу, а если и вспоминался, то лишь как фантастический ночной кошмар. Но в то время как я бродил по саду, стараясь отдохнуть душой в тихом уголке, произошел случай, вернувший меня к трагедии и остановивший у меня на душе тягостный отпечаток.
Я сказал уже, что ряды тисовых деревьев окружали дом. В самом дальнем от дома ряду они сгущались и переходили в длинную изгородь. По другую сторону изгороди, скрытая от взгляда человека, который шел бы от дома, стояла каменная скамья. Приблизившись, я услыхал голоса: какую-то фразу, произнесенную низким мужским голосом, и тихий смех женщины как бы в ответ на нее. Минуту спустя, обойдя изгородь, я увидел миссис Дуглас и Баркера, увидел раньше чем они заметили мое присутствие. Выражение ее лица меня поразило. В столовой, на следствии, она казалась серьезной и грустной. Теперь же все следы горя исчезли. Глаза горели радостью, и лицо явственно выражало удовольствие от какого-то замечания собеседника. Баркер сидел, сложив руки на коленях, с ответной улыбкой на лице. Через мгновение, увидев меня — они опоздали лишь на мгновение, — оба надели торжественно сумрачные маски. Еще два-три быстрых слова — Баркер встал и пошел мне навстречу.
