Андрей Кивинов - Ля-ля-фа
– Эх! Вы почти угадали! Не спешите, подумайте. Я даю вам еще одну попытку! Помните, вас ждет замечательный приз. Ну?
– Маленький проход…
– Не спешите, Светлана, не спешите! Наш спонсор, надеюсь, предоставит еще одну попытку?
Напудренные дяди в разноцветных пиджаках, не отрывая глаз от Барби-Светланы, утвердительно кивают головами. Светлана уже полностью побеждена краснухой, но по-прежнему держит улыбку, хлопая длиннющими накладными ресницами. Наверное, получила установку. Недостаток мозгов должен компенсироваться достоинством внешности.
– Пасиба, пасиба нашему спонсору. Я даю вам одну подсказку, Светлана. Вы почти у цели. Еще немного. То, что Петр прорубил в Европу, начинается на букву «О». Прошу вас.
Светлана совсем тухнет, но не сдается, держит улыбку.
– Очень маленький проход…
Ведущий пару секунд смотрит на недогадливую Светлану, после чего прежним оптимистическим тоном произносит:
– Жаль… Вы были очень близки. Петр прорубил в Европу окно. Замечательная фраза, принадлежащая перу нашего соотечественника Александра Сергеевича Пушкина. Скажите, Светлана, вы, конечно, знали это, но просто забыли? Верно?
– Да…
– Но ничего страшного! Фирма «Сран-тур» предоставляет утешительный приз в память о сегодняшнем незабываемом вечере. Пожалуйста! Круиз по Средиземному морю на прекрасном лайнере «Виктория» вместе с представителями нашего замечательного спонсора! Браво, Светлана! Аплодисменты!!!
Кукла цокает шпильками и, переставляя ножки-спагетти, подходит к спонсорам, которые по очереди отечески целуют Барби в щечку. Хорошая девочка, умная и, главное, красивая.
– А теперь гость нашей программы Анжелика Варум с песенкой «Ля-ля-фа!»
Я вырубаю ящик. Мне хватает дяди Севы. В комнатной тишине повисает тиканье старенького будильника. Тик-так, тик-так… Я жду.
Через двор идет Джерри. С этим, в коже. Они торопятся, потому что сейчас начнется дождь. Потемнело, как ночью. В некоторых окнах даже зажгли свет.
Этот несет Джеррин пакет. Ну, гадюка. Ишь, как норовит прижаться. Раскрывает перед Юлькой двери, кавалер. Сам следом. Мне опять обидно. Где-то начинает щемить. Очень больно щемить. Хотя обижайся, не обижайся… Не на кого тебе обижаться. Правильно Шурка сказал. Ты, Том, овца. Никакой ты не мистер.
Я прижимаюсь к стеклу, пытаясь разглядеть окно Джерриной комнаты. Не хватает. Из нашей комнаты не видно. Совсем потемнело. Глупо подглядывать. Но я хочу их увидеть. Я хочу увидеть Джерри. Морально, не морально, а я хочу. Они там сейчас одни. Они зажгут свет или нет?
Я бросаюсь к серванту, где лежит запасной ключ от соседней комнаты. Постояльцев сейчас нет. Гуляют еще. Ключ на месте. Я хватаю его и бегу во вторую комнату.
У окна упакованные сумки и вещи. Да, ребятки же съезжают на днях.
Я перетаскиваю коробки и сумки от окна. Возможно, не очень аккуратно. Мне не до того. Я хочу увидеть! Джерри без Тома. Джерри и…
Все! Я открываю окно и смотрю. Света нет. Я ничего не вижу. Сверкнула молния. Гады, почему они не зажигают свет? Дождь хлынул лавиной. Я прикрываю окно… Почему они не включают свет?! Мне хочется орать на весь двор. Джерри!!!
Я смотрю в темное окно. В темное пятно на стене старого дома. Я обо всем забываю. Сквозь потоки воды я вижу только темное пятно. Джерри!!!
Свет не зажигается. Я отворачиваюсь и что есть силы бью ногой по ближайшей коробке. Она опрокидывается, из нее вываливаются вещи. Фотоаппарат, мужской одеколон, какие-то коробочки. Черт, люди-то тут при чем? А, Том?
Я сажусь на корточки и начинаю собирать вещи. Где тут что лежало? Бля, не влезает. Придется по новой. Чтобы не заметили и не обвинили во всяких непотребностях. Я снова выкладываю вещи на пол. Так, а это что? Нечто подобное я где-то уже видел. Очень миленько.
Я сажусь на пол и лихорадочно соображаю. Потом аккуратненько и медленно укладываю рассыпанное барахло в коробку.
Коробка наконец закрывается. Где ж она стояла? Кажется, под чемоданчиком. Чемоданчик закрыт на ключ. К чему это я? К тому, что лазить по чужим коробкам и чемоданам аморально. А кто лазил? Она сама грохнулась, когда я ей в запарке ногой наподдал.
Я стараюсь вспомнить, в каком порядке располагалось чужое имущество до моего посещения, потом плюю и расставляю как придется, надеясь, что постояльцы не заметят.
Перед тем как поставить на место последнюю коробку, я встаю на цыпочки, вытягиваюсь и смотрю в окно.
Света нет.
Куплет девятый
Потолок в дырочку. Выцветшие шторы. Чернильный прибор. Игорь Анатольевич. Интерес в глазах. Печать раздумий.
– А что вы, собственно, переживаете, Игорь Анатольевич? Вы же не из своего кармана эти сто баксов возьмете. Я думаю, есть в вашем колхозе заветный амбар. На такие вот внеплановые расходы.
– Догадливый. Может, и есть. А позволь поинтересоваться, зачем тебе сто долларов? Почему не двести, не пятьдесят?
– Здесь как раз никакого секрета нет. Некто Небранский Анатолий Игоревич, старший следователь из РУВД, требует именно эту сумму за прекращение моего уголовного преследования. Помните тот коробочек с «травкой»?
– Неужели этот старый лысый бульдог еще берет? То-то я гляжу, он тебя даже на трое суток не прикрыл. Ну, взяточник! И что, в баксах?
– В них.
Игорь Анатольевич поигрывает зажатой между пальцев авторучкой. Как постовой – дубинкой. Думает, прикидывает, взвешивает.
– Погоди, погоди, а давай его спалим. Очень запросто. Я свяжусь с РУОП или ОБЭП, пометим деньги, ты ему передашь, ну, а дальше дело техники – понятые, протокол. Пускай получит пятилеточку. Ну что, идет?
– Не, не идет. Спалить, как вы говорите, Небранского можно и нужно, но я-то с чем останусь? С уголовным делом, которое передадут другому следователю и который отыграется на моей шкурке за своего влипнувшего собрата. И на суде из вилочки «от и до» выберут именно «до». Так что такой подход нам не интересен.
– Хорошо, давай я ему просто позвоню и скажу, чтобы дурью не маялся.
– Нет уж, спасибо. Тогда я точно испытаю на себе карающую руку правосудия. Игорь Анатольевич, я, честно говоря, не пойму, вы-то что меньжуетесь? Подойдите к своему начальству, объясните, что так и так, есть человечек, который предлагает помощь в раскрытии весьма громкого преступления. И просит всего-навсего сто долларов. По сравнению с нанесенным ущербом это тьфу, мелочь, не стоит даже вспоминать. Я думаю, ваши папы согласятся. На Западе, кстати, такая форма оплаты широко распространена. Вы передаете мне денежки, я передаю вам информацию, и мы друг друга не знаем. Потом вы раскрываете преступление, возмещаете государству ущерб и получаете внеочередное звание или, на худой конец, премию. Вы что, не хотите раскрыть преступление?
