Жорж Сименон - Револьвер Мегрэ
В дверь постучали, он крикнул:
— Войдите!
Официант из пивной «У дофина» принес пиво и сандвичи.
— Не хотите ли, месье Дельтель?
— Благодарю.
— Благодарю — нет?
— Я как раз обедал, когда…
— Я вас больше не задерживаю. У меня есть ваш телефон. Возможно, что завтра или позднее вы мне не понадобитесь.
— В конечном счете вы отвергаете мысль о возможности политического убийства?
— Я ничего не отвергаю. Как видите, я работаю. Мегрэ снял телефонную трубку, подчеркивая, что разговор окончен.
— Алло, это вы, Поль?
Дельтель постоял в нерешительности и наконец, взяв шляпу, направился к двери.
— Запомните, что я этого так не оставлю… Мегрэ сделал рукой прощальный жест, как бы говоря: «До свидания, до свидания!» Дверь закрылась.
— У телефона Мегрэ. Ну что?.. Я так и предполагал… По вашему мнению, он был убит во вторник вечером, возможно, в течение ночи?.. Совпадает ли это? Почти…
Именно во вторник после полудня Франсуа Лагранж последний раз звонил доктору Пардону, чтобы удостовериться, что Мегрэ будет обедать у доктора в среду. В этот час он еще хотел встретиться с комиссаром и, вероятно, не только из простого любопытства. По-видимому, Лагранж не ждал визита депутата во вторник, но предвидел его появление в один из ближайших дней.
В среду утром сын Лагранжа Ален явился на бульвар Ришар-Ленуар такой испуганный, такой взвинченный, по словам мадам Мегрэ, что она пожалела его и взяла под свое крылышко.
Зачем приходил к нему молодой человек? Спросить совета? Присутствовал ли он при убийстве? Обнаружил ли он труп, который, возможно, еще не был спрятан в чемодан?
Во всяком случае, вид револьвера заставил его изменить решение; завладев оружием, он тихонько покинул квартиру и бросился к первому попавшемуся оружейнику, чтобы купить патроны.
Значит, у него была какая-то идея.
В тот же вечер его отец не пришел на обед к Пардонам. Вместо этого Лагранж отправился за такси и с помощью шофера сдал чемодан с трупом в камеру хранения Северного вокзала, после чего улегся в постель и объявил себя больным.
— А пуля, Поль?
Как Мегрэ и ожидал, пуля была выпущена не из его американского револьвера, что, кстати, было невозможно (оружие в момент убийства находилось у него дома), а из пистолета небольшого калибра — 6,35. Пуля, которая не причинила бы большого вреда, если бы не попала в левый глаз и не застряла в черепе.
— А что вы еще нашли? Желудок?
В желудке были найдены остатки плотного обеда, пищеварение только что началось. По мнению доктора Поля, это доказывало, что убийство произошло около одиннадцати часов вечера, — депутат Дельтель был не из тех, кто рано обедает.
— Благодарю вас, старина… Нет, спасибо, задача, которую мне придется решать, не относится к вашей специальности.
Мегрэ принялся за еду, один в своем кабинете, освещенном зеленоватым светом. Он был озабочен и чувствовал себя не в своей тарелке. Пиво показалось ему теплым. Он забыл заказать кофе и, вытерев губы, вынул из шкафа бутылку коньяку, налил себе стаканчик.
— Алло! Соедините меня с изолятором тюремной больницы.
Мегрэ удивился, услышав голос профессора Журна, лично приехавшего в больницу.
— Вы успели осмотреть моего подопечного? Что вы предполагаете?
Ему стало бы легче, если бы профессор высказался определенно, но старик Журн сразу ничего не решал. Вместо этого профессор произнес по телефону целую речь, пересыпанную специальными терминами. Шестьдесят процентов было за симуляцию, но пройдут еще недели, прежде чем будет установлен окончательный диагноз, конечно, если Лагранж не выдаст себя раньше.
— Доктор Пардон у вас?
— Он только что собрался уходить.
— А что делает Лагранж?
— Успокоился. Стал послушным. Позволил уложить себя в постель, разговаривает детским голосом, со слезами на глазах доверительно сообщил сиделке, что его хотели избить, что все его преследуют и что это продолжается всю жизнь…
— Я смогу увидеть его завтра утром?
— Когда угодно.
— Я хотел бы сказать несколько слов Пардону.
Он передал трубку доктору.
— Итак? — спросил Мегрэ.
— Ничего нового. Я не вполне разделяю мнение профессора, но он, конечно, более компетентен в этой области, я уже столько лет не занимаюсь психиатрией.
— А ваше личное мнение?
— Я хотел бы еще подумать, а потом высказаться. Слишком серьезный случай, чтобы судить поверхностно. Вы не поедете домой спать?
— Нет еще. Вообще маловероятно, чтобы мне удалось поспать сегодня ночью.
— Я вам больше не нужен?
— Нет, старина. Благодарю вас, извинитесь за меня перед вашей женой.
— Она уже привыкла.
— Моя тоже, к счастью.
Мегрэ поднялся, решив зайти на улицу Попинкур и узнать, что там делают его подчиненные. После того как был обнаружен пепел от сожженных документов, он не надеялся, что будут найдены какие-либо улики, но ему захотелось пошарить по углам квартиры. Он взял шляпу, и тут раздался телефонный звонок.
— Алло! Комиссар Мегрэ? Говорят с полицейского поста предместья Сен-Дени. Мне сказали, чтобы я позвонил вам на всякий случай. Говорит агент Лекер.
Чувствовалось, что агент страшно взволнован.
— Это по поводу молодого человека, фотографию которого нам вручили. Здесь у меня находится один тип… — Он запнулся и поправился: — Один человек, у которого только что на улице Мобеж отняли бумажник…
Очевидно, пострадавший находился рядом с агентом и Лекер старался подбирать выражения.
— Это один промышленник из провинции. Подождите… Из Клермон-Феррана… Он проходил минут тридцать назад по улице Мобеж, когда из темноты вышел человек и сунул ему под нос огромный револьвер. Точнее говоря, это был молодой человек… — Лекер что-то сказал тому, кто стоял рядом с ним. — Он говорит, совсем молодой человек, почти мальчик. Кажется, у него дрожали губы, и он с большим трудом произнес: «Ваш бумажник…»
Мегрэ нахмурился. В девяноста случаях из ста грабители говорят: «Твой бумажник!» По одному этому можно было узнать дебютанта.
— Когда пострадавший рассказал нам о молодом человеке, — продолжал Лекер не без самодовольства, — я тут же вспомнил о фотографии, которую нам вчера вручили, и показал ему. Он сразу его узнал… Что вы говорите?
Последний вопрос относился к промышленнику из Клермон-Феррана, который говорил так громко, что Мегрэ услышал:
— Я абсолютно в этом уверен!
— А что он сделал потом? — спросил Мегрэ.
— Кто?
— Грабитель!
И сразу же, как в испорченном радиоприемнике, два голоса произнесли одновременно:
