А. Баантье - Амстердамский крушитель
— Что насчет дяди Имманиула? Ты поведал полиции Бюссюма о страсти Игоря к богатым старичкам?
Фледдер ответил не сразу. Он немного вильнул, ловко объехав группу велосипедистов. Несколько минут он обращал внимание только на дорогу.
— Да, — наконец ответил он. — Я сообщил об этом, и мне пообещали быть начеку.
Дальше они поехали молча. Внезапно Декок выпрямился:
— Но ведь дяди Иммануила не было в списке Игоря, верно?
Фледдер удивился:
— Вы правы. Вроде нет. Я проверю, чтобы убедится, но полагаю, его в списке нет. Возможно, мы подсознательно объединяем два дела, я имею в виду — гусей и Игоря. Наверное, это просто совпадение, что Игорь попался патрулю именно в Бюссюме. Это могло случиться где угодно.
— Возможно, — не очень уверенно сказал Декок.
Фледдер не знал, в какой части аргументов сомневается старший напарник.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Его видели в Бюссюме. Машина, в конце концов, оказалась в Амерсфорте. Он вполне может до сих пор быть где-то там. Бюссюм и Амерсфорт недалеко друг от друга.
Фледдер пожал плечами:
— В том районе все рядом — Бюссюм, Ноорден, Хильверзюм, Амерсфорт. Это восточный край провинции. Ничего существенного, кроме этого, я не вижу. У вас есть там какие-нибудь связи?
Декок не ответил. Он смотрел в окно и, казалось, глубоко задумался. Так продолжалось некоторое время. Затем он резко повернулся к Фледдеру:
— Тебе не кажется странным, что все имена в этом деле начинаются с буквы «И»?
Напарник призадумался:
— Да, вы правы… Изольда, Иво, Исаак, Иммануил… Все Бюилдайки.
— Ты забыл одного.
— Кого?
— Игоря Стаблинского.
Декок остановился напротив кованой калитки усадьбы «Счастливое озеро» и посмотрел на табличку. На фоне темнеющего неба позолоченные буквы выглядели странно, даже зловеще.
Тяжелая кованая калитка, висящая между двух опор, заставила его вспомнить о Юрке, городе, где он родился. Там была точно такая же, и вела она на кладбище. Город стоял на холме, который когда-то был островом. Декок все еще помнил, как его, мальчишку, зачаровывала эта кованая калитка. Это был впечатляющий портал, который разделял два города: живых и мертвых. Сквозь узоры можно было заглянуть на кладбище. Таким образом, смерть никогда не была слишком далеко, хотя он никогда не переходила границы мира живых.
Когда он смотрел сквозь прутья решетки, то представлял себе ангела смерти, прятавшегося под надгробными камнями. Для ребенка его возраста мысль о смерти была непостижимой, но он мог представить себе ангела. Когда старый Джелле, могильщик, широко распахивал калитку, юный Декок никогда не рисковал заходить за этот символический и реальный портал: что-то удерживало его. Он так и не рискнул сделать решающего шага за калитку. И на этот раз дежавю заставило его помедлить.
Фледдер не понял, почему они задержались. Он прошел мимо своего напарника и толкнул правую половину калитки. Как и в первый раз, она не была заперта. Скрип петель возвестил об их прибытии. Полицейские закрыли за собой калитку и осторожно пошли по дорожке. Мрачную тишину нарушал только хруст гравия под их ботинками.
Слева на лужайке валялись несколько дохлых гусей. Их стащили в одну кучу. На траве все еще были видны следы того, как их волокли. Птицы, довольно противные при жизни, сейчас выглядели жалко.
Декок склонился над птицей, лежащей немного поодаль от общей кучи, и тщательно осмотрел труп. Он не нашел никаких признаков, указывающих на причину гибели. Никаких следов насилия, ран, свернутой шеи.
Старый садовник все в тех же сабо подошел поближе. Палкой показал на гусей:
— Отравлены.
Декок выпрямился и кивнул.
— Похоже на то, — согласился он.
Старик склонил голову набок:
— Я просто собрал их всех в кучу. Я не знал, что вы будете делать.
— Я хочу, чтобы их вскрыли. Надо узнать, чем их отравили.
Старик зло улыбнулся:
— Стрихнином.
Декок спокойно взглянул на него:
— Откуда вы знаете?
Старик снова воспользовался своей палкой, чтобы показать в сторону сарая.
— Моих запасов стрихнина сильно поубавилось. Наверное, кто-то смешал его с кормом.
— Что-нибудь осталось?
— Корма?
— Да.
— Нет, я вымыл все миски.
Декок долго смотрел на мертвых птиц.
— Кто мог это сделать? — сердито спросил он.
Садовник слегка пожал плечами:
— Тот, кто это сделал, забыл оставить свою визитку.
Декок внезапно повернулся лицом к садовнику. С близкого расстояния он уставился тяжелым взглядом из-под бровей прямо ему в глаза:
— Это ты сделал, Виллем?
Старик не отвел взгляда. Сказал спокойно:
— Нет, это не я.
Внезапно его нижняя губа задрожала.
— Вы знаете, гуси не входят в число моих друзей. — Его тон был печальным. — Они для садовника настоящая катастрофа. — Он повернул голову в сторону большого дома: — Но если они были ей нужны… вы понимаете… Я же ее раб. Делаю то, что мне велят, вот и все.
Декок долгое время задумчиво смотрел на садовника. Затем повернулся к Фледдеру:
— Пожалуйста, распорядись, чтобы кто-нибудь убрал эти трупы.
Фледдер кивнул:
— Я воспользуюсь телефоном в доме.
Они втроем направились к дому. Садовник шел между двумя полицейскими. Он показал на ряд машин перед каретным сараем.
— Похоже на воссоединение, — проворчал старик. — Она собрала всю семью. — Он фыркнул. — Как только эти дурацкие гуси сдохли, она впала в настоящую панику.
— Так плохо?
Садовник выразительно кивнул:
— Ну да, она постоянно звонит по телефону. Никогда не видел ее в состоянии, настолько близком к истерике.
Декок небрежно взглянул на него:
— Я слышал, она получала письма с угрозами.
Виллем вроде бы удивился:
— Что? Кто вам сказал?
— Ее племянник, Иво. Он специально съездил в полицейский участок, чтобы рассказать мне об этом. Похоже, дорогая тетушка отправила его с этим поручением.
Садовник покачал головой:
— От меня она требует, чтобы я держал это в секрете.
— Так письма с угрозами были?
Виллем кивнул:
— О да. Она получает их уже в течение шести месяцев по меньшей мере. Кто-то пишет ей, что она скоро будет убита.
— Вы эти письма читали?
— Думаю, не все.
— Сколько?
Старик показал два пальца:
— Два письма. Однажды утром она позвала меня в дом и дала прочесть эти письма. Там было сказано, что ей осталось мало жить… были даже намеки на наемного убийцу.
— Они не показались вам письмами психопата? Я хочу сказать, не подумали ли вы, что к ним стоит отнестись серьезно?
