Эрл Гарднер - Дело смеющейся гориллы
— И что это за место?
— Каменная греческая урна в холле.
— Так, так! — воскликнул Этна. — Это же совершенно меняет ситуацию. Собственно говоря, Мейсон, именно это меня больше всего и беспокоило. Я не мог быть абсолютно уверен в моем клиенте. Я, конечно, верил, что она невиновна, но, в конце концов, все улики, я имею в виду улики, свидетельствующие о том, что она могла в принципе взять эти вещи, были в полном распоряжении противной стороны. Вы знаете, как оно бывает. Они могли представить любое количество косвенных улик, доказывающих, что у Эддикса были, по меньшей мере, серьезные основания полагать, что вещи взяла она. Тогда мне пришлось бы защищаться в течение всего процесса.
— Конечно, — заметил Мейсон, — здесь есть еще одно юридическое затруднение. Как пытался убедить меня Хардвик, ситуация не изменилась в юридическом смысле. Тот факт, что вещи были найдены, не влияет на его аргументы — ведь речь идет о добросовестном заблуждении, и…
Этна ликующе засмеялся.
— Пусть он попытается углубиться во все эти технические подробности, — сказал он. — Если мне не нужно обороняться, то я уж сумею пробиться сквозь их оборону. Я сведу весь случай к простейшей ситуации, Мейсон. Женщина, работающая в поте лица, из кожи вон лезет, чтобы удовлетворить все прихоти миллионера. Миллионер выгоняет ее неожиданно и без какой бы то ни было причины. Впоследствии он обвиняет ее в нечестности, чернит ее репутацию и не дает ей зарабатывать на существование, заявляя, что она украла очень ценное кольцо с бриллиантом и платиновые часы. Затем он находит платиновые часы и кольцо с бриллиантом в своем собственном доме, где они и находились все это время. У моей клиентки нет сбережений, ей не на что жить, и она не может устроиться на работу, а Эддикс — мультимиллионер. Ну а теперь прикиньте, как это будет выглядеть перед Судом Присяжных. И мне плевать, черт побери, какие еще технические подробности они выдвинут в свое оправдание. Они попались, и крепко попались.
— Ну, я подумал, что все-таки лучше вас предупредить, — сказал Мейсон.
— Послушайте, мистер Мейсон, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Само собой разумеется, теперь, я полагаю, вы хотите стать моим партнером в процессе. Я еще не подготовил конкретный договор относительно размера гонорара, но, разумеется, та информация, которую вы предоставили…
— Постойте, постойте, — сказал ему Мейсон, — поймите меня правильно. Я не собираюсь быть вашим партнером в деле. Я просто дал вам эту информацию в порядке дружеской услуг.
— Хм… Ну, в таком случае, хоть что-нибудь вам от меня нужно?
— Ничего, — ответил Мейсон, — единственное, чего бы мне хотелось, — это чтобы после подписания договора миссис Джозефина Кемптон заглянула ко мне в офис с визитом.
— С визитом?
— Ну да, — сказал Мейсон, — меня заинтересовали обстоятельства таинственной смерти Элен Кэдмас. Мне просто хотелось бы узнать некоторые подробности.
— Миссис Кемптон придет к вам в офис в любое удобное для вас время, — торжественно заверил Этна.
— Ну, например, завтра в десять утра?
— Она будет у вас, и я приду вместе с ней. Хочу пожать вам руку и сказать, насколько высоко я ценю полученную от вас информацию, мистер Мейсон. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказал Мейсон.
6
В кабинет вошла Делла Стрит и сообщила:
— Шеф, клиент, которому ты назначил встречу на десять часов, уже здесь.
Мейсон оторвался от бумаг, разложенных у него на столе:
— Миссис Кемптон?
— Совершенно верно. Миссис Джозефина Кемптон и ее адвокат, Джеймс Этна.
— И какое у тебя впечатление о них, Делла?
— В миссис Кемптон есть что-то загадочное. Она худощава, лет примерно пятидесяти и с совершенно непроницаемым лицом — как у игрока в покер. Можно сделать вывод, что жизнь не слишком ее баловала и она привыкла смотреть на все философски.
— А Этна?
— Он просто хороший, энергичный молодой юрист. Он ваш почитатель и не скрывает, что возможность встретиться с вами привела его в сильное волнение.
— Ну что ж, давайте пригласим их, — сказал Мейсон, — и посмотрим, что они смогут нам рассказать.
Делла Стрит вышла в приемную и вернулась вместе с посетителями.
Джеймс Этна, мужчина лет тридцати пяти, стремительно бросился вперед и схватил Мейсона за руку.
— Мистер Мейсон, я просто не в состоянии выразить, как много это для меня значит. Должен вам сказать, что, по моему мнению, прошлой ночью вы поступили просто замечательно, просто чудесно. После нашего разговора я осознал это в полной мере.
— Ну что ж, я рад, что смог хоть чем-то помочь, — сказал Мейсон. — А это, как я понимаю, миссис Кемптон?
Миссис Кемптон улыбнулась — улыбка у нее была усталой и мягкой:
— Здравствуйте, мистер Мейсон.
— Вы знаете, что произошло? — продолжал Этна, пуская пузыри от восторга. — Не успели вы повесить трубку, как позвонил Хардвик. Он сказал мне, что хотел бы извиниться за столь поздний звонок, но утром он будет очень занят, а информация, по его мнению, настолько важна, что, несомненно, вызовет у меня интерес.
— Ну, разумеется, — кивнул Мейсон.
— Совершенно верно, а затем он предложил мне пять тысяч долларов, чтобы замять дело, — пять тысяч долларов!
— Вы согласились? — спросил Мейсон, понизив голос, поскольку разговор происходил в присутствии клиентки Этны.
— Неужели я похож на дурака? — воскликнул Этна. — Вчера днем я бы замял дело и за полторы тысячи. Собственно говоря, я бы даже согласился замять дело, взяв с него обещание больше не писать писем, обвиняющих мою клиентку в воровстве, но вчера ночью, зная то, что я знал, я ни за что не принял бы первое же их предложение, даже если бы речь шла о пятистах тысячах долларов.
— Молодец, — одобрил Мейсон. — И что потом?
— Ну, потом он долго запинался и мямлил, пока не увеличил сумму до семи с половиной тысяч.
— А вы?
— Я отказался.
— И что дальше?
— Дальше он прямо спросил, не получил ли я от вас каких-нибудь сведений.
— И что вы ему ответили?
— Я сказал ему правду. Я ответил, что да, действительно, я получил определенные сведения от мистера Мейсона и что мистер Мейсон обещал дать мне знать, если обнаружит что-нибудь еще, представляющее для меня интерес в связи с этим делом.
— И что потом?
— Потом Хардвик сказал: «Отлично. Я, правда, считаю, что у мистера Мейсона нет никакого права вмешиваться в это дело. Я думаю, что все случившееся, если говорить прямо, вовсе его, черт побери, не касалось, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства и тот факт, что он уже вмешался, и поскольку мой клиент хочет поступить справедливо, я предлагаю вам двадцать тысяч долларов. Это максимум того, что мы можем вам предложить. В противном случае мы будем до последнего отстаивать тот факт, что речь идет о добросовестном заблуждении и мистер Эддикс искренне полагал, что сведения, сообщенные им, соответствуют действительности».
