Эллери Квин - И на восьмой день...
Сердце мое болит, — продолжал Учитель, глядя в темноту. — Ибо я не могу понять, какое грядущее преступление может быть столь страшным, чтобы о нем говорилось в Книге. Какой грех возможен в Квинане? Здесь нет повода для зависти и алчности. Даже кража, подобная той, что совершил Белиар, не может произойти сейчас, ибо кладовые полны плодами наших трудов, поэтому, если человек захочет получить что-либо сверх полагающейся ему доли, он может только попросить и получит это. Ненависть? В Квинане нет ненависти — если бы она была, Учитель знал бы об этом. Прелюбодеяние? В наши дни подобных обвинений ни разу не предъявляли никому среди нас. Клевета? Гордыня? Лжесвидетельство? Говорю тебе, такого не может быть в Квинане, ибо мы повинуемся нашим законам охотно и радостно. Подкуп? Чем можно подкупить меня, Преемника, Управляющего или любого жителя долины и с какой целью? Что имеет один, имеют все. И как не может быть подкупа, так не может быть и вымогательства. Здесь не злоупотребляют властью, не обманывают доверия, а чтобы пробудить в нас гнев, нужно столько времени, что повод для него исчезнет, прежде чем гнев придет. Мне больно, Элрой, что ты считаешь нас способными на преступление.
Печальный голос умолк, и вновь послышались ночные шорохи. Эллери покачал головой. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он хотел поверить этому, но не мог. Почему Учитель не упомянул самое величайшее преступление? — думал Эллери, когда старик, закрыв дверь Дома Священного Собрания, взял его за руку и повел по утрамбованной земле деревенской улицы.
Неужели сама мысль об этом была настолько чуждой старику и его общине, что даже не пришла ему в голову? Подобно тому, как идея войны была настолько чуждой эскимосской культуре, что в лексиконе народов Крайнего Севера не было слова для ее обозначения.
— И все же, — вновь заговорил Учитель своим глубоким голосом, — все же ты здесь, Элрой, и с какой-то целью. Я не знаю, что грядет, но знаю, что этого не избежать. Да будет благословен Вор'д за твое прибытие.
Плеск воды из родника, прекратившись ненадолго, вновь послышался в темноте — одну оросительную канаву перекрыли, а другую открыли. Эллери понимал, что Учитель ведет его к дому, где он провел прошлую ночь.
— Сколько лет, Учитель, Квинан существует здесь? — спросил Эллери.
— Три поколения.
— Вы очень стары. Помните ли вы, когда была основана община?
Учитель не ответил. Когда он заговорил вновь, его голос звучал очень тихо:
— Завтра будет новый день, Элрой. Это твой дом. Да храни тебя Вор'д.
В крепком рукопожатии старика Эллери почудилась легкая дрожь.
* * *
Позднее, лежа на соломенном тюфяке, Эллери прислушивался к кваканью лягушек в канаве. Уже смыкая веки, он думал о лягушке, мечущей икру в стоячих водах, затем о головастиках, вначале молчаливых, но со временем выползающих на землю и начинающих издавать звуки. Погружаясь в сон, Эллери услышал человеческий голос: «А все-таки мир не стоит на месте...»
Глава 3
ВТОРНИК, 4 АПРЕЛЯ
Эллери заканчивал завтрак в общественной столовой, когда его прервали. Несмотря на благие намерения, он проспал и находился в столовой один, за исключением обслуживающего персонала. Всю ночь Эллери ворочался на тюфяке, жалея, что не принял одну из красных капсул из маленького пузырька в его саквояже. К тому же ему недоставало кофе. Травяной чай, возможно, был очень полезен, но не подходил для натянутых до предела нервов.
Тишину разорвал взволнованный голос:
— Квинан!
Молодой человек, моющий соседний стол, бросил испуганный взгляд на Эллери и отвернулся.
— Элрой Квинан! — Голос звучал ближе.
В столовую ворвался Преемник — его ангельское лицо пылало, длинные волосы смешивались с завитками бородки.
— У меня для тебя сообщение... — На секунду Эллери подумал, что кто-то из внешнего мира отыскал его — одна мысль об этом заставила его вздрогнуть. Но Преемник добавил: — От Учителя. Он просит тебя сразу же прийти в священный дом!
И юноша выбежал на улицу.
Эллери вскочил и устремился следом. Но молодой Преемник спешил в другом направлении, очевидно, выполнять какую-то миссию, и Эллери быстро зашагал к Дому Священного Собрания. Он уже собирался открыть дверь, но вспомнил о табу, дважды потянул веревку колокола и стал ждать.
Бабочки плясали между миром света и миром тени. Откуда-то доносились звуки топора, колющего дрова. Воздух был напоен запахами земли, воды и растений.
Когда дверь священного дома открылась, мимо проезжал мальчик верхом на ослике.
— Учитель... — заговорил Эллери.
— Учитель, — поприветствовал мальчик.
— Да будет благословен Вор'д, — ответил Учитель обоим.
Его орлиные черты смягчились при взгляде на ребенка, и он поднял руку в жесте благословения. «Иди в красоте», — говорят, прощаясь, индейцы-навахо. Поистине этот старик ходил в красоте.
Мальчик довольно улыбнулся, потом заметил Эллери, и улыбка увяла.
— Да будет благословен Вор'д, — быстро пролепетал он и поднял руку в ответном жесте.
— Входи, — сказал старик Эллери и закрыл за ним дверь.
На сей раз они не садились за стол и не задерживались у пустых комнат Преемника. Учитель повел Эллери к единственной двери собственной комнаты. Свет, отбрасываемый лампой над дверью санктума в зал собраний, проникал и в комнату Учителя с ее скудной темной мебелью, но ее освещала не только эта лампа. Здесь были три высоких и очень узких окна шириной не более нескольких дюймов — одно в дальней стене напротив двери и по одному в боковых стенах. Через эти щели просачивались солнечные лучи, встречаясь в центре комнаты, где стояла кровать, купаясь в солнце. Эллери понял, что три стены с окнами — внешние, и комната Учителя является крылом здания. Аналогичное крыло с другой стороны образовывали две меньшие комнаты Преемника.
Комната Учителя походила на монашескую келью. Узкую деревянную кровать покрывали овечьи шкуры — ее матрас — и тонкое одеяло. С каждой стороны изголовья стоял маленький квадратный столик, в середине каждой из боковых стен — грубо сколоченный стул, а в двух углах по диагонали друг от друга — по табурету. Сама комната была квадратной.
Эта идеальная симметрия позволяла легко заметить любое ее нарушение. А нарушение, безусловно, имелось. Следуя указующему персту Учителя, Эллери посмотрел на крышку левого столика. На ней, ближе к углу, лежал браслет из какого-то тусклого металла, к которому был прикреплен ключ.
— Прошлой ночью кто-то передвинул ключ. — Видя, что Эллери озадачен, Учитель добавил: — Значит, кто-то без моего ведома входил в мою комнату. Это серьезное дело, Элрой.
