Эллен Вуд - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Около десяти вечера дворецкий принес нам ужин, чем очень меня обрадовал, поскольку прошлой ночью я изрядно проголодался. Однако я строго-настрого запретил Бомону пить спиртное, а также заставил его отдать мне трубку и спички. Около полуночи я нарисовал вокруг него пентакль, а мы с Парскетом сели рядом — ведь ни за кого, кроме Бомона и мисс Хисгинс, бояться не приходилось.
Мы сидели тихо. С каждой стороны коридора горела лампа, так что света нам хватало, впрочем, как и оружия: у нас с Бомоном были револьверы, а у Парскета — дробовик. Я запасся не только оружием — при мне были моя фотографическая камера и вспышка.
Временами мы переговаривались тихим шепотом; дважды к нам, чтобы перекинуться парой фраз, выходил капитан. В полвторого мы совсем затихли, и минут через двадцать я молча поднял руку — в тишине я уловил топот копыт. Я постучал в спальню и шепотом объяснил выглянувшему капитану, что, кажется, приближается конь. Некоторое время мы молча прислушивались, и капитан с Парскетом подтвердили, что и они различают какие-то звуки. Но теперь я уже не был так уверен, к тому же Бомон не услышал ничего. Тем не менее позже мне снова показалось, что я что-то слышу.
Капитану Хисгинсу я предложил вернуться в комнату дочери и оставить дверь приоткрытой, так он и поступил. Но больше мы не слышали ничего; наконец наступил рассвет, и мы с облегчением отправились спать.
За поздним завтраком меня ожидал сюрприз: капитан объявил, что они провели семейный совет и решили послушаться меня и обвенчать молодых без промедления. Бомон уже отправился в Лондон за срочной лицензией на брак, и все надеялись, что провести церемонию удастся завтра.
Новость меня обрадовала — Хис-гинсы выбрали самый разумный выход, учитывая всю необычайность ситуации. Я же собирался продолжать работу. Поскольку брак еще не был заключен, я решил не отпускать мисс Хисгинс от себя.
После обеда я подумал, что было бы неплохо заснять мисс Хисгинс и обстановку вокруг нее. Ведь согласитесь, иногда камере удается запечатлеть то, что ускользает от невооруженного глаза.
Я предложил мисс Хисгинс помочь мне в моих экспериментах. Она с готовностью согласилась, и несколько часов мы бродили по разным коридорам и комнатам, а я щелкал вспышкой, делая все новые фотографии девушки.
Обойдя таким манером весь дом, я предложил спуститься в подвал, если мисс Хисгинс достанет на то смелости. Она согласилась, и я призвал в спутники капитана и Парскета, ибо не собирался вести бедную девушку, пусть даже и днем, не заручившись поддержкой.
Когда капитан принес ружье, а Парскет — специально приготовленный задник для фотосъемки и лампу, мы спустились в винный погреб. Девушку я поставил в центре, а капитан и Парскет держали задник. Я щелкнул вспышкой, и мы все перешли в следующую комнату подвала.
Наконец, в третьей комнате — огромной зале — произошло нечто поистине ужасное. Все было готово, и я уже щелкнул вспышкой, когда вдруг раздалось леденящее душу ржание, такое же, какое я слышал в парке. Оно доносилось из темноты прямо над головой девушки. В свете вспышки я заметил, что она смотрит куда-то вверх, но над ней ничего не было. Я закричал Парскету и капитану, чтобы они вывели мисс Хисгинс на свет, что они сделали незамедлительно.
Я поспешно запер дверь и слева и справа от нее начертил в воздухе два символа ритуала Сааамааа — первый и восьмой, соединив их тройной линией.
Тем временем капитан с Парскетом увели девушку в полуобморочном состоянии в ее покои, где перепоручили заботам матери; я же остался сторожить дверь винных погребов, чувствуя себя довольно-таки уныло, ведь за дверью таилась какая-то отвратительная тварь. К этому примешивалось чувство стыда — ведь именно я подверг мисс Хисгинс опасности.
Я закричал Парскету и капитану, чтобы они вывели мисс Хисгинс на свет.
Капитан оставил мне свое ружье; вернувшись, они с Парскетом прихва тили еще оружие и лампы. Словами не передать того облегчения, которое охватило меня, когда я услышал их шаги. Попробуйте представить, како во мне было стоять на страже у двери погребов. Представили?
Помню, я отметил, как побледнел Парскет. На капитане лица не было, и я подозревал, что выгляжу не лучше Как вы понимаете, все это оказало на меня определенное воздействие и ключ к замку я поднес дрожащее рукой.
На мгновение я замер, затем рывком распахнул дверь, подняв лампу над головой. Парскет с капитаном стояли с лампами по обе стороны от меня — внутри же было совершенно пусто. Разумеется, первому взгляду я не поверил, и несколько часов мы втроем ощупывали каждый квадратный фут пола, потолка и стен.
В конце концов пришлось признать, что сами по себе погреба совершенно обыкновенные и ничего интересного собой не представляют. Все-таки я снова запечатал двери снаружи первым и последним символами ритуала Сааамааа, как и прежде соединив их тройной линией. Вообразите только, каково было нам обыскивать эти погреба!
Поднявшись наверх, я немедля справился о здоровье мисс Хисгинс, и она сама вышла сообщить мне, что с ней все в порядке и что мне не стоит беспокоиться и винить себя; на что я ответил, что считаю себя непростительно виноватым в случившемся.
Убедившись, что все благополучно, я переоделся к ужину. Поужинав, мы с Парскетом обосновались в ванной комнате и принялись проявлять негативы. Парскет проявлял и закреплял, я выносил пластины на свет и рассматривал их. Однако, пока мы не добрались до последних снимков, ничего интересного на них не было.
Я как раз просматривал очередную пачку, когда услышал крик Парскета и бросился к нему. Он стоял в свете красной лампы с полупроявленным негативом в руках. На пластине была мисс Хисгинс, она смотрела вверх, как и тогда, когда я ее снимал; но что меня поразило — прямо над ней нависало огромное копыто, будто сотканное из тени. Единственной моей мыслью было — именно я подверг ее смертельной опасности.
Как только снимок допроявился, я закрепил изображение и как следует изучил при хорошем освещении. У меня не осталось никаких сомнений: над мисс Хисгинс совершенно отчетливо можно было разглядеть именно копыто, и ничто иное. Однако это не приблизило меня к разгадке, и единственное, что я мог сделать, — попросить Парскета не говорить о нашем открытии девушке, которая и без того была напугана. Но я ничего не скрыл от капитана, считая, что у него есть право знать все.
Ночью мы приняли те же меры предосторожности, что и прежде, а Парскет составил мне компанию на страже за дверью мисс Хисгинс. Однако ночь прошла без происшествий, и на рассвете я отправился спать.
