Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)
– Тем более важно, чтобы общественность не узнала, что вы вовлечены в это дело, мистер Холмс. Я взял на себя смелость договориться с доктором Муром Эгером с Харли-стрит, чтобы он вас принял. Доктор категорически заявит, что вам необходимо временно оставить всякую работу и как следует отдохнуть, если вы не хотите окончательно подорвать свое здоровье. Газеты будут проинформированы об этом. Доктор Эгер не раз помогал нам в подобных щепетильных вопросах.
Холмс, несмотря на его склонность к печально известному наркотику, гордился своим сильным организмом и потому согласился с большой неохотой. Чтобы придать этой истории убедительность, мы взяли кэб до Харли-стрит и потом от Харли-стрит до нашей квартиры на Бейкер-стрит, хотя в обоих случаях можно было спокойно дойти пешком. Едва мы вошли, Холмс устремился к своей картотеке.
Спустя каких-то десять минут он воскликнул:
– Вот то, что нужно! Я нашел главного игрока в нашей игре, Ватсон!
– Кто же он, Холмс?
– Кому интересна такая игра ради игры? Конечно же женщине. Вам, наверное, любопытно узнать, о чем мне поведал почерк? Только об одном: наш шантажист не боится разоблачения. Из этого я сделал вывод, что мы имеем дело не с обычным преступником, а с кем-то, кому хорошо знакомы представители высших кругов и кто рассудил, что личность шантажиста для них – ничто в сравнении с желанием забрать у него письмо. А еще я понял, что автор письма скорее всего не британец, иначе он превыше всего дорожил бы своим положением в обществе. Баронесса Пилски – вот наиболее подходящая кандидатура на роль нашего злодея. – Холмс взмахнул в воздухе тяжелым, внушительного вида томом. – Устрашающая леди, Ватсон, заслуживающая самого уважительного к ней отношения с нашей стороны. Ее последний муж сбежал в Англию после неудавшегося восстания поляков в шестьдесят третьем году. Сама из семьи эмигрантов, она вышла за него замуж в семьдесят девятом, в возрасте двадцати трех лет, и в течение некоторого времени была придворной дамой леди Икс. Десять лет назад баронесса оставила этот пост и с тех пор занималась исключительно тем, что использовала свои навыки, дабы без разбора вредить всем. Если вы помните, я пересекался с ней, когда расследовал любопытный случай хромого извозчика.
– А Лестрейд не может арестовать ее?
– Еще чего не хватало! Наш друг только этого и ждет. Нам нужно письмо, Ватсон. Нет, будем ждать дальнейшего развития событий.
Долго ждать нам не пришлось. Тремя днями позже, во время завтрака, Холмс, глубоко погруженный в изучение “Таймс”, вдруг радостно закричал – так, что я даже вздрогнул от неожиданности:
– Ей-богу, вот оно! – Его длинный указательный палец чуть не продырявил объявление в колонке частных сообщений.
– “Лакей – рептилия, что спит в тени, доколе Зевс ее не кликнет”, – прочитал я. – Шифр, Холмс?
– Думаю, нет, Ватсон. “Доколе не кликнет” – явно не шифр. Под “лакеем”, несомненно, подразумевается преданный слуга, “Зевс Громовержец” – конечно же “Таймс”, ну а “рептилия” – это же элементарно. – Подскочив к полкам, он достал с одной из них железнодорожное расписание.
– Уголок рептилий в зоологическом саду. – Я поднялся из-за стола, возбужденный, готовый немедленно ехать.
– Вернитесь на свое место, мой дорогой друг. Наш специальный поезд отбывает в одиннадцать сорок пять, так что у вас достаточно времени на то, чтобы всецело насладиться превосходной горячей сдобой миссис Хадсон.
– Но куда мы отправляемся?
– В Корнуолл.
Более подробных разъяснений я не дождался, и незадолго до полуночи мы уже устроились в относительно приличной гостинице, куда добрались с маленькой железнодорожной станции Сент-Эрт. По дороге я взглянул на указатель, на миг освещенный фонарем нашего кэба, – “Лизард” [73] .
– Ну конечно, рептилия! – воскликнул я.
– Заметьте, Ватсон, это ваше “конечно” всегда следует после моих объяснений и никогда до .
Такая резкость была несвойственна моему другу и выдавала его тревогу.
На следующий день мы сняли загородный домик близ поросшей травой бухты Полду на крайней оконечности Корнуоллского полуострова, чтобы подкрепить миф о недомогании Холмса, которому якобы требовался полный отдых. Отдых? Я не припомню другого случая, когда бы мой друг так долго пребывал в состоянии тяжелого нервного напряжения. День следовал за днем, неделя за неделей, колокольчики сменяли первоцветы, нарциссы и фиалки пестрели в высокой траве по краям тихих тропинок, а в газетах не появлялось никаких новых сообщений по нашему делу, и я начал всерьез беспокоиться о здоровье моего друга. Холмс заинтересовался древним корнуэльским языком, который, по его предположению, был сродни халдейскому, о чем я рассказывал, описывая более раннее дело, но это не могло занять его надолго. Если бы мы не оказались втянутыми в тот кошмарный случай с “Дьяволовой ногой”, который неожиданно возник в близлежащей деревушке Тридэнник-Уоллес, я должен был бы действительно предписать моему другу полный покой, о котором, казалось бы, лишь в интересах дела говорил доктор Эгер. Когда расследование “корнуэльского ужаса” благополучно завершилось, Холмс вновь впал в напряженную задумчивость, глаза его лихорадочно блестели, заставляя меня задаваться вопросом, не осталось ли у него каких-то последствий того случая, когда мы оба во время нашего эксперимента надышались ядом корня дьяволовой ноги, возбуждающего нервные центры, контролирующие чувство страха, и способного свести с ума.
Как бы там ни было, однажды я проснулся серым весенним утром, обещавшим все тот же бесконечный моросящий дождь, который в Корнуолле не редкость, и увидел, что Шерлок Холмс стоит у моей кровати. Все признаки лихорадочного состояния улетучились, он снова был полон энергии и жизненных сил, чего я не мог не заметить, поскольку слишком хорошо его знал.
– Если когда-либо я буду столь самонадеян, что вновь соглашусь поработать на благо нации, прошу вас, Ватсон, напомните мне о деле преданного слуги. Мы возвращаемся в Лондон сегодня же, и дай бог нам не опоздать. – Он говорил серьезно.
– Но с какой целью, Холмс? – Я встал с кровати.
– Учить халдейский язык, мой дорогой друг. – Холмс произнес это с теплотой, без тени язвительности, свойственной ему в последние несколько недель.
Трясясь в вагоне-ресторане по Большой Западной железной дороге, я рискнул потребовать объяснения нашего внезапного отъезда. Даже “Таймс” осталась сегодня непрочитанной.
– Полно, Ватсон, в самом деле, глядя на это превосходное филе палтуса, я начинаю думать, уж не стоит ли вам обратиться к методам мистера Огюста Дидье, раз уж мои остаются для вас непостижимыми?
