Артур Дойл - Лучшие классические детективы в одном томе (сборник)
– Нет.
– Не мог ли он выйти из своей комнаты, минуя дверь?
– Комната эта чердак, – сказал трактирщик, – в потолке есть люк, ведущий на крышу, а немного подалее на улице есть пустой дом, который сейчас ремонтируют. Вы думаете, мистер Кафф, что негодяй ускользнул, не заплатив?
– Моряк, – ответил сыщик Кафф, – легко мог это сделать рано утром, прежде чем на улице появился народ. Он привык лазить, и на крыше дома голова у него не закружится.
Пока он говорил, пришел плотник. Мы все тотчас поднялись на верхний этаж. Я заметил, что сыщик был более серьезен, чем обычно. Мне показалось также странным, что он велел мальчику (которому прежде разрешил следовать за нами) ждать внизу, пока мы не вернемся.
Молоток и долото плотника справились с дверью в несколько минут. Но изнутри дверь была чем-то забаррикадирована. Толкнув ее, мы опрокинули это препятствие и вошли в комнату. Хозяин вошел первым, сыщик – вторым, я – третьим. За нами последовали остальные.
Все мы взглянули на постель и вздрогнули.
Моряк не выходил из комнаты: он лежал одетый на постели, лицо его было закрыто подушкой.
– Что это значит? – шепнул хозяин, указывая на подушку.
Сыщик Кафф, не отвечая, подошел к постели и сбросил подушку.
Смуглое лицо моряка было бесстрастным и неподвижным. Черные волосы и борода слегка растрепались. Широко раскрытые тусклые глаза были устремлены в потолок. Их безжизненный взгляд и неподвижность привели меня в ужас. Я отвернулся и отошел к открытому окну. Все остальные вместе с сыщиком Каффом стояли у постели.
– Он в обмороке, – сказал хозяин.
– Он мертв, – возразил Кафф. – Пошлите за ближайшим доктором и за полицией.
Так и было сделано. Какие-то странные чары как будто удерживали сыщика Каффа у постели. Какое-то странное любопытство как будто заставляло всех остальных ждать и смотреть, что будет делать сыщик.
Я опять отвернулся к окну. Через минуту я почувствовал, как меня тихо дернули за фалду, и тоненький голос прошептал:
– Посмотрите, сэр!
Гусберри вошел в комнату. Его выпуклые глаза опять вылезли на лоб – не от страха, а от восторга. Он тоже сделал открытие.
– Посмотрите, сэр, – повторил он и повел меня к столу, находившемуся в углу комнаты.
На столе стоял маленький деревянный ящичек, открытый и пустой. По одну сторону ящика лежала вата, в которую ювелир завертывает драгоценность. По другую сторону – разорванный лист белой бумаги с печатью на нем, частично разломанной, и надписью, которую легко можно было прочесть. Надпись была такова:
«Отдан на сохранение господам Буш, Лайсоту и Буш, Септимусом Люкером, жительствующим на Мидлсекской площади в Ламбете, маленький деревянный ящик, т запечатанный в этом конверте и заключающий в себе вещь очень высокой стоимости. Ящик этот должен быть возвращен господами Буш и К° только в собственные руки мистера Люкера».
Эти строки уничтожали всякое сомнение, по крайней мере в одном отношении: Лунный камень находился у моряка, когда он накануне вышел из банка.
Я почувствовал, что меня опять дернули за фалду. Гусберри все не отставал от меня.
– Воровство! – шепнул мальчик с восторгом, указывая на пустой ящичек.
– Вам было велено ждать внизу, – сказал я, – ступайте вниз!
– И убийство! – прибавил Гусберри, указывая с еще большим наслаждением на человека, лежавшего на постели.
В удовольствии, какое доставляла мальчику эта ужасная сцена, было что-то столь отвратительное, что я схватил его за плечи и вытолкал из комнаты.
В ту минуту, когда я переступил порог, я услышал, как сыщик Кафф спрашивал обо мне. Он встретил меня, когда я вернулся в комнату, и принудил подойти с ним к постели.
– Мистер Блэк, – сказал он, – посмотрите на лицо этого человека. Это лицо загримированное, и вот вам доказательство.
Он указал пальцем на тонкую синевато-белую полосу над смуглым лбом покойника, где начинались растрепанные черные волосы.
– Посмотрим, что окажется под этим, – сказал сыщик, вдруг крепко ухватившись рукой за черные волосы.
Мои нервы не выдержали, я опять отвернулся от постели.
Первое, что я увидел на другом конце комнаты, был неугомонный Гусберри, который взобрался на стул и следил, задыхаясь от любопытства, через головы взрослых за всеми действиями сыщика.
– Он стаскивает с него парик, – шептал Гусберри из сострадания ко мне, что я единственный человек в комнате, который не мог ничего видеть.
Наступило молчание, а потом у людей, собравшихся около постели, вырвался крик удивления.
– Он сорвал с него бороду! – закричал Гусберри.
Снова наступило молчание. Сыщик Кафф попросил что-то. Хозяин пошел к умывальнику и вернулся к постели с тазом, наполненным водой, и с полотенцем.
Гусберри заплясал от волнения на стуле.
– Идите сюда ко мне, сэр! Он смывает краску с его лица!
Сыщик вдруг растолкал окруживших людей и с ужасом на лице приблизился ко мне.
– Подойдите к постели, сэр! – начал он. – Или нет… – Он пристально посмотрел на меня и продолжал: – Распечатайте раньше письмо, которое я вам дал утром.
Я распечатал письмо.
– Прочтите имя, мистер Блэк, которое там написано.
Я прочел имя, которое он написал: Годфри Эблуайт.
– Теперь, – сказал сыщик, – пойдемте со мной и посмотрите на человека, лежащего на постели.
Я пошел с ним и посмотрел на человека, лежащего на постели, – это был Годфри Эблуайт.
IШестой рассказ, написанный сыщиком Каффом.
Доркинг, Серрей, июля 30, 1849. Франклину Блэку, эсквайру. Сэр, я должен извиниться перед вами, что задержал донесение, которое обязался вам доставить. Я хотел сделать его более полным, и мне встречались там и сям препятствия, которые можно было преодолеть только с некоторой затратой терпения и времени.
Цель, которую я поставил себе, я надеюсь, теперь достигнута. Вы найдете на этих страницах ответы на бо́льшую часть вопросов, относящихся к покойному мистеру Годфри Эблуайту, которые приходили вам в голову, когда я имел честь видеть вас в последний раз.
IIИтак, прежде всего о смерти вашего кузена.
Мне кажется, неоспоримо доказано, что он был задушен (пока спал или тотчас после своего пробуждения) подушкой с его же постели; что лица, виновные в умерщвлении его, – три индуса; и что цель данного преступления состояла в том, чтобы завладеть алмазом, называемым «Лунный камень».
Факты, на основании которых выведено это заключение, установлены отчасти при осмотре комнаты в гостинице, отчасти из показаний на предварительном следствии.
