Виктор Каннинг - Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник)
Дочитав и пометив папку для передачи на компьютер Сангуиллу, Буш услышал, как открылась дверь. Он повернулся и увидел, что в комнату вошел Грандисон. Начальник кивнул ему и приблизился к столу. Молча взял дело Ламли, бегло просмотрел и бросил в общую кипу.
– Они все похожи друг на друга, – заметил Буш.
– А ты удивлен? Они и не могут быть иными. Нам ничего не преподнесут в готовом виде на серебряном подносе.
– В Скотленд-Ярде уже вдоволь потешились над нами.
Грандисон улыбнулся:
– Вот и хорошо. Это поумерит их враждебность к нам. Да, мы выглядим группой законченных идиотов. Но действуем отнюдь не глупо. Хотя, вероятно, пытаемся хвататься за соломинки.
Он позволил моноклю выпасть из глаза и погладил бороду. Потом снова улыбнулся и неожиданно спросил:
– Тебе никогда не приходило в голову помолиться?
– Помолиться?
– Не изображай эхо, Буш. Ты возражаешь против хорошей молитвы? Искренней горячей молитвы, чтобы Бог помог нам одолеть зло? Мы в департаменте мало значения придаем Богу. Но ты, естественно, понимаешь, какого Бога я имею в виду?
– Едва ли вы говорите о христианском божестве.
– Верно. Есть только одна высшая сила, которая нас понимает и оказывает содействие – хотя реже, чем хотелось бы, – в решении стоящих перед нами проблем. Это бог случая, вседержитель удачи и случайных совпадений, владыка времени и места ведения поиска. И он порой реально помогает нам. Ты едва ли заметишь это, читая статистику раскрытия преступлений, но подобный фактор там незримо присутствует.
– Согласен. Но мы понимаем это после того, как получаем такое содействие.
– Да. И поскольку мы пока не имеем успехов вообще, самое время для серьезной молитвы. У меня есть предчувствие, что мы не продвинемся в данном деле ни на шаг вперед, если не вмешается счастливый случай. А потому молись о ниспослании нам его. А затем ознакомься вот с этим, – он положил перед Бушем лист бумаги, – и совместно с сотрудниками из министерства внутренних дел и полицейскими проверь, насколько надежно обеспечена безопасность перечисленных здесь личностей. Хотя совсем не обязательно, что среди них фигурирует жертва будущего похищения. Это зависит от того, как далеко распространяются аппетиты нашего друга. Тянут они на миллион, полмиллиона или же более скромную сумму.
Когда Грандисон удалился, Буш просмотрел список. В нем значилось более тридцати фамилий, включая наивысших чинов из числа руководителей страны. И мысли, что может быть похищен, например, один из великих герцогов, лорд-канцлер или сам премьер-министр, а это каким-то образом придется держать в тайне от всех, по секрету заплатив огромный выкуп, вытеснили из головы Буша воспоминание о такой незначительной фигуре, как Джордж Ламли. О никчемном иждивенце и добровольном помощнике никому не известной женщины-медиума Бланш Тайлер.
Когда тем вечером Бланш приехала в Рид-Корт, мисс Рейнберд мучилась от невыносимой мигрени. Она разыгралась сразу после обеда. И днем мисс Рейнберд даже хотела позвонить мадам Бланш и перенести встречу. Но решила ничего не менять. Так уж ее воспитали.
Прежде чем выехать из Солсбери, Бланш, которой Джордж позвонил накануне из отеля в Брайтоне и сообщил собранную информацию, теперь попыталась связаться с ним. Надеялась, что он успел вернуться с новыми полезными для нее данными. Но на ее звонок никто не ответил. Джордж по дороге домой сделал остановку для быстрого ланча, а потом съехал на обочину и два часа проспал за рулем. В коттедж он прибыл через десять минут после звонка.
Ситон в вестибюле помог ей снять пальто. Это был высокий седовласый мужчина с величавым выражением лица, который служил господам всю жизнь и тонко чувствовал классовые различия между людьми. С самого начала он естественным для себя образом отвел для Бланш место ступенькой ниже на социальной лестнице, чем собственное. При этом она ему нравилась. Хотя он был ровесником мисс Рейнберд, дворецкий не утратил способности ценить женские прелести и достоинства фигуры. Знал, какого рода дела связывают Бланш с мисс Рейнберд, причем для этого не прибегал к вульгарному и примитивному подсматриванию в замочную скважину и не слушал досужей болтовни любившей посплетничать прочей домашней прислуги. Ситон делал правильные умозаключения, строил предположения, а потом при случае подвергал свои догадки проверке на практике. Профессия Бланш Тайлер не являлась для него секретом, поскольку о ней много и откровенно болтала, приезжая в гости к хозяйке дома, миссис Куксон. Однако он испытывал привязанность и питал исключительное уважение к мисс Рейнберд.
Приняв пальто Бланш, Ситон откашлялся и произнес:
– Вероятно, мне следует предупредить вас, мадам Бланш, что сегодня хозяйка неважно себя чувствует. Поэтому с вашей стороны будет благоразумно не утомлять ее нынешним вечером.
– Очень мило с вашей стороны информировать меня об этом, Ситон.
– Благодарю вас.
И он удалился с ее пальто через руку, не слишком довольный тем, что его называла просто Ситоном персона, в жилах которой текла цыганская кровь.
Но если бы Ситон ей ничего не сказал, подумала Бланш, она бы сразу почувствовала и заметила, что у старушки сильно разболелась голова. Даже не будь темных кругов под глазами и особенно сгустившихся морщин в их уголках и на лбу, она бы все знала, поскольку умела чувствовать чужую боль. Могла случайно столкнуться в толпе с мужчиной или женщиной, мельком взглянуть на незнакомое лицо, и этого было достаточно. Она знала, что у человека проблемы со здоровьем – физическим или душевным.
Обменявшись с мисс Рейнберд приветствиями, она подошла к ней и сказала:
– Откиньтесь поглубже на спинку кресла, и мы избавимся от вашей мигрени, прежде чем начать.
Заметив удивленное выражение лица мисс Рейнберд, Бланш улыбнулась:
– Тело и душа человека обладают множеством голосов, с помощью которых они рассказывают нам о своих ощущениях.
– Вы все поняли, просто увидев меня?
Бланш рассмеялась.
– Конечно, ведь ваша боль отсвечивает пурпурно-зеленым цветом. Но помимо того, – она знала, как записать на свой счет еще одно очко, – даже если бы я ничего не заметила, мне бы все равно стало об этом известно, потому что ваш милейший дворецкий предупредил, что сегодня вам нездоровится. Откиньте голову на спинку кресла.
Мисс Рейнберд оперлась затылком о спинку кресла, а Бланш, встав позади, стала медленно водить пальцами вдоль ее лба. Уже после четырех или пяти таких пассов мисс Рейнберд почувствовала, как боль уходит. Когда же болезненные ощущения совсем исчезли, она еще некоторое время полулежала, размышляя о том, до чего же необычная женщина мадам Бланш. Не было необходимости упоминать о Ситоне. И будь она хотя бы отчасти склонна к мошенничеству, ей бы не избежать соблазна скрыть разговор с ним. И она определенно обладала незаурядным талантом. Ощущение создалось такое, словно она буквально вытянула боль из головы кончиками своих пальцев.
