Г. Китинг - Новые приключения Шерлока Холмса (антология)
— Безнадежная затея сработала, Ватсон, иду в атаку! — закричал мой друг и устремился к ближайшему кусту. Из одного кармана макинтоша он достал стальные щипцы, из другого — большую коробочку из-под пилюль. Что-то красное мелькнуло между концами щипцов и тут же было препровождено в коробочку. Трейл вскрикнул и отпрянул в сторону с выражением отвращения на лице.
— Еще одна из этих мерзких тварей?
— Я предполагаю, что та же самая, — пробормотал Холмс. И больше не произнес ни слова, пока мы не обосновались в ближайшем пабе, где смогли закурить и согреться дымящимся тодди из шотландского виски. — Вряд ли вам это понравится, мистер Трейл, — сказал он тогда, — но остался еще один, последний тест. Недавно я начал экспериментировать с новым прибором, и хотя мне не до конца ясны его возможности в научных открытиях…
* * *Поздней ночью в нашей квартире на Бейкер-стрит прерывисто мерцали калильные сетки, пахло озоном, к которому примешивался какой-то еще более знакомый химический запах. Холмс с энтузиазмом соединял в единую цепь электрические батареи, как некогда Никола Тесла на другом континенте, в Америке, предрекавший на заре столетия, что электричество будет поступать в дома, подобно газу, по трубам. Я улыбнулся его рвению.
Наконец приготовления были закончены.
— Ни в коем случае нельзя прикасаться к оборудованию, — предупредил Холмс. — Напряжение тока в катодно-лучевой трубке очень высокое. Узнаёте устройство, Ватсон? Вакуумный стакан, вольфрамовый электрод? Нечто подобное уже используют в Соединенных Штатах в связи с вашей специальностью.
Мешанина стеклянной посуды, тянущихся проводов и непонятного излучения от трубки создавала эффект абсолютно мне незнакомый, скорее это было похоже на сцену из нового научного романа Герберта Уэллса. Трейл осторожно положил правую руку, куда указал Холмс.
— Я видел нечто подобное прежде, — заметил Трейл, поразмыслив. — Брат старого Уилфрида Джармена балуется электрическими экспериментами. Как-то он демонстрировал Селине модель динамо-машины, изрядно ее этим утомив.
— Заживляющие лучи? — спросил я. — Мы говорили о них вчера, когда рассуждали о месмеризме и гипнозе, который, насколько я помню, был всего лишь уловкой шарлатана, пытающегося лечить с помощью, как он это называл, животного магнетизма. Неужели научный прогресс в области электричества наконец сделал заживляющие лучи реальностью?
— Не совсем, Ватсон. Аппарат доктора Рентгена не излечивает, но освещает путь целителю. Осмелюсь предположить, что через много лет это изобретение будут помнить как самое великое научное открытие нынешнего десятилетия.
— Но я не вижу, чтобы что-то происходило.
— Как и должно быть, когда нет ничего, что можно видеть. Не убирайте руку, мистер Трейл, я должен попросить вас остаться в этом положении еще немного времени. Х-излучение, или рентгеновские лучи, названные так по имени открывшего их физика, нельзя увидеть невооруженным глазом. Слабое свечение, которое вы наблюдаете, — не истинное излучение, а вторичная флуоресценция в катодной трубке.
Я обдумывал это, пока Холмс озабоченно поглядывал на свои карманные часы.
— Очень хорошо, — сказал он наконец. — Теперь вы можете убрать руку, только осторожно. — Холмс взял таинственный запечатанный конверт, на котором прежде лежала рука Трейла. — То, что не видит глаз, способна видеть и даже записывать фотографическая пластина. Я должен удалиться в темную комнату и… сняв завесу, развеять эфир призраков. А вы, Ватсон, будьте любезны, развлеките пока нашего гостя.
Мы с Трейлом молча смотрели друг на друга, заблудившись в потемках разума, где царила тьма куда более кромешная, чем в темной комнате фотографа. Меня охватывала ярость при мысли о том, что для Холмса этот ночной, окутанный преступной тайной ландшафт был ярко освещен невидимыми лучами его дедуктивной мощи.
* * *Когда наступило утро, тьма у меня в голове не рассеялась и знаний не прибавилось. Холмс спешно отправил за уехавшим домой Трейлом двухколесный кэб, чтобы после завтрака, когда дело будет уже решено, привезти нашего клиента обратно на Бейкер-стрит. Его бегающий взгляд был загадочным и рассеянным. Затем он уселся в любимое кресло с неизменной трубкой и фунтом самого мерзкого табака — именно в таком положении я его и нашел, когда проснулся.
Во время завтрака он слегка расслабился.
— Итак, Ватсон, к каким выводам вы пришли в связи с нашим случаем?
— Да почти ни к каким… я думал… — Мне ничего не оставалось, кроме как рискнуть сказать правду. — Я думал, что вы препарируете пиявку, проанализируете ее непосредственно и, возможно, идентифицируете токсин.
— Достаточно просто взглянуть на нее. — Он вынул из кармана халата что-то красное и небрежно швырнул на мою тарелку с лососиной, заставив меня в ужасе отпрянуть. — Как вы можете теперь определить сами, это всего лишь искусная подделка из каучука.
— О боже! — Я изучал уродливую тварь вблизи, и меня поразила одна мысль: — Холмс, вы с самого начала подозревали, что пиявка искусственная, или вам помогла это понять экскурсия в Хэмпстед-Хит? Что дало вам ключ? И имеет ли Трейл какое-то отношение к обману? Мы что, попались на крючок юного шутника?
Холмс вяло улыбнулся.
— Через мгновение вы услышите, насколько очевидное и элементарное рассуждение привело меня к мнению, что не следует доверять рассказам про эту мерзкую тварь. Посмотрите-ка снова газетную вырезку.
Я взял ее у него из рук и внимательно прочитал еще раз, но без какой-либо пользы.
— Отбросив в сторону тот факт, что этот шрифт не используется ни в одной известной мне британской газете (очевидно, статейка напечатана на примитивном печатном станке)… отбросив в сторону чрезвычайную неправдоподобность того, что такое поразительное сообщение не попалось мне на глаза и не оказалось в нашей картотеке… могу я привлечь ваше внимание к научному названию этой красной пиявки?
— «Sanguisuga rufa», — процитировал я. — То есть «красный кровопийца» или что-то в этом роде.
— Вы не таксономист[66], Ватсон, но вы — доктор, или, как в некоторых странах до сих пор называют эту профессию, — гирудолекарь. Можете вспомнить латинское название пиявки, принятое в медицине?
— Hirudo medicinalis, конечно. О! Это странно…
— Фактически Sanguisuga — не научное название биологического класса, а поэтическое. Так пиявки называются, например, у Плиния. Наш злодей — возможно, доктор Джеймс, а может, и нет, — знает латынь, но не медицинскую, не латынь человека, для которого пиявки, если я могу так выразиться, — его ремесло.
