Артур Конан Дойл - Шерлок Холмс. Большой сборник
Он открыл медальон и показал нам прелестное женское лицо. Это была не фотография, а миниатюра на слоновой кости. Художнику удалось передать прелесть блестящих черных волос, больших темных глаз, изящно очерченного рта. Холмс долго и внимательно рассматривал миниатюру, потом закрыл медальон и вернул его лорду Сент-Саймону.
— А потом молодая девушка приехала в Лондон и вы возобновили знакомство с нею?
— Да, на этот сезон отец привез ее в Лондон, мы начали встречаться, обручились, и вот теперь я женился на ней.
— За ней дали, должно быть, порядочное приданое?
— Прекрасное приданое, но такова традиция в нашей семье.
— И поскольку ваш брак — уже совершившийся факт, оно конечно, останется в вашем распоряжении?
— Право, не знаю. Я не наводил никаких справок на этот счет.
— Ну, понятно. Скажите, виделись вы с мисс Доран накануне свадьбы?
— Да.
— И в каком она была настроении?
— В отличном. Все время строила планы нашей будущей совместной жизни.
— Вот как? Это чрезвычайно любопытно. А утром в день свадьбы?
— Она была очень весела — по крайней мере до конца церемонии.
— А потом вы, стало быть, заметили в ней какую-то перемену?
— Да, по правде говоря, я тогда впервые имел случай убедиться в некоторой неровности ее характера. Впрочем, этот эпизод настолько незначителен, что не стоит о нем и рассказывать. Он не имеет ни малейшего значения.
— Все-таки расскажите, прошу вас.
— Хорошо, но это такое ребячество… Когда мы с ней шли от алтаря, она уронила букет. В этот момент мы как раз поравнялись с передней скамьей, и букет упал под скамью. Произошло минутное замешательство, но какой-то джентльмен, сидевший на скамье, тут же нагнулся и подал ей букет, который ничуть не пострадал. И все-таки, когда я заговорил с ней об этом, она ответила какой-то резкостью и потом, сидя в карете, когда мы ехали домой, казалась до нелепости взволнованной этой ерундой.
— Ах вот что! Значит, на скамье сидел какой-то джентльмен? Стало быть, в церкви все-таки была посторонняя публика?
— Ну конечно. Это неизбежно, раз церковь открыта.
— И этот джентльмен не принадлежал к числу знакомых вашей жены?
— О нет! Я только из вежливости назвал его «джентльменом»: судя по виду, это человек не нашего круга. Впрочем, я даже не разглядел его хорошенько. Но, право же, мы отвлекаемся от темы.
— Итак, возвратясь из церкви, леди Сент-Саймон была уже не в таком хорошем расположении духа? Чем она занялась, когда вошла в дом отца?
— Начала что-то рассказывать своей горничной.
— А что представляет собой ее горничная?
— Ее зовут Алиса. Она американка и приехала вместе со своей госпожой из Калифорнии.
— Вероятно она пользуется доверием вашей жены?
— Пожалуй, даже чересчур большим доверием. Мне всегда казалось, что мисс Хетти слишком много ей позволяет. Впрочем, в Америке иначе смотрят на эти вещи.
— Сколько времени продолжался их разговор?
— Кажется, несколько минут. Не знаю, право, я был слишком занят.
— И вы не слышали о чем они говорили?
— Леди Сент-Саймон сказала что-то о «захвате чужого участка». Она постоянно употребляет такого рода жаргонные словечки. Понятия не имею, что она имела в виду.
— Американский жаргон иногда очень выразителен. А что делала ваша жена после разговора со служанкой?
— Пошла в столовую.
— Под руку с вами?
— Нет, одна. Она чрезвычайно независима в таких мелочах. Минут через десять она поспешно встала из-за стола, пробормотала какие-то извинения и вышла из комнаты. Больше я не видел ее.
— Если не ошибаюсь, горничная Алиса показала на допросе, что ее госпожа вошла в свою комнату, накинула на подвенечное платье длинное дорожное пальто, надела шляпку и ушла.
— Совершенно верно. И потом ее видели в Гайд-парке. Она там была с Флорой Миллар — женщиной, которая утром того же дня устроила скандал в доме мистера Дорана. Сейчас она арестована.
— Ах да, расскажите, пожалуйста, об этой молодой особе и о характере ваших отношений.
Лорд Сент-Саймон пожал плечами и поднял брови.
— В течение нескольких лет мы были с ней в дружеских, я бы даже сказал, в очень дружеских отношениях. Она танцевала в «Аллегро». Я обошелся с ней, как подобает благородному человеку, и она не может иметь ко мне никаких претензий, но вы же знаете женщин, мистер Холмс, Флора — очаровательное существо, но она чересчур импульсивна я до безумия влюблена в меня. Узнав, что я собираюсь жениться, она начала писать мне ужасные письма, и, говоря откровенно, я только потому и устроил такую скромную свадьбу, что боялся скандала в церкви. Едва мы успели приехать после венчания, как она прибежала к дому мистера Дорана и сделала попытку проникнуть туда, выкрикивая при этом оскорбления и даже угрозы по адресу моей жены. Однако, предвидя возможность чего-либо в этом роде, я заранее пригласил двух полицейских в штатском, и те быстро выпроводили ее. Как только Флора поняла, что скандалом тут не поможешь, она сразу успокоилась.
— Слышала все это ваша жена?
— К счастью, нет.
— А потом с этой самой женщиной ее видели на улице?
— Да. И вот этот-то факт мистер Лестрейд из Скотланд-Ярда считает тревожным. Он думает, что Флора выманила мою жену из дому и устроила ей какую-нибудь ужасную ловушку.
— Что ж, это не лишено вероятия.
— Значит, и вы того же мнения?
— Вот этого я не сказал. Ну, а сами вы допускаете такую возможность?
— Я убежден, что Флора не способна обидеть и муху.
— Однако ревность иногда совершенно меняет характер человека. Скажите, а каким образом объясняете то, что произошло, вы сами?
— Я пришел сюда не для того, чтобы объяснять что-либо, а чтобы получить объяснение от вас. Я сообщил вам все факты, какими располагал. Впрочем, если вас интересует моя точка зрения, извольте: я допускаю, что возбуждение, которое испытала моя жена в связи с огромной переменой, происшедшей в ее судьбе, в ее общественном положении, могло вызвать у нее легкое нервное расстройство.
— Короче говоря, вы полагаете, что она внезапно потеряла рассудок?
— Если хотите, да. Когда я думаю, что она могла отказаться… не от меня, нет, но от всего того, о чем тщетно мечтали многие другие женщины, мне трудно найти иное объяснение.
— Что же, и это тоже вполне приемлемая гипотеза, — ответил Холмс улыбаясь. — Теперь, лорд Сент-Саймон, у меня, пожалуй, есть почти все нужные сведения. Скажите только одно: могли вы, сидя за свадебном столом, видеть в окно то, что происходило на улице?
