Односуточный детектив - Ячейкин Юрий Дмитриевич
- Прямо в Институт сверхтвёрдых пластмасс.
- Бензин наш, идеи ваши?
- Точно!
Гриша газанул, не превышая разрешённой скорости, но и не уменьшая её ни на километр. Водил машину виртуозно - в армии возил генерала.
Отдел кадров находился на первом этаже, как и в большинстве учреждений. Федька проскользнул в кабинет начальника, поздоровался, представился и показал редакционное удостоверение. Начальником отдела кадров оказалась женщина, товарищ Коваль Ф. Т.
«ФТ!»
Была мелкая па рост, в светло-сером костюме с маленьким бантиком вместо галстука.
- Я к вам на минутку, - взвешивая каждое слово, сказал Федька и сел к столу. - Ваш директор сейчас
у нас в редакции. Речь идет о некоем Борисе Владимировиче Крамаре.
- Сыне Полины Никоновны? - то ли спросила, то ли уточнила товарищ Коваль Ф. Т.
- О нём, - небрежно ответил Федька. - А что?
- Ничего... Что вас, собственно, интересует?
- Копии служебных приказов, которые его касаются, начиная с момента зачисления на работу.
- У нас нет копий.
- Неужели трудно перепечатать?
Она вынула из одного из шкафов, стоявших вдоль стен, тоненькую папочку и вызвала девушку-печатницу.
- Перепечатайте эти приказы. Немедленно. Их здесь немного...
Девушка ушла. Товарищ Коваль Ф. Т. притворно улыбнулась Федьке. Глаза её не улыбались.
- Интересно, что произошло, если не секрет? - спросила она, садясь на место.
- Да так... - неопределённо пробормотал Федька.
- Хотите прославлять или критиковать? - спросила о том же самом, но другим способом.
- Кто знает... Разве известно подчинённым, что замышляет начальство? - Федька тоже старательно изобразил улыбку. - Наше дело маленькое: приказывают - выполняй, - предусмотрел, что история с Крамарем, возможно, уже получила в институте огласку, и потому вёл себя осмотрительно. - Кстати, где раньше Крамар работал?
- В Ярках, в наших мастерских. Он там и до сих пор живёт.
«Ярки», - вспомнил Федька, - «Тридцать минут на электричке. Удобно. В Москве, говорят, по два часа на работу добираются.»
- Он в Ярках прописан?
- Да. Но мы берём на работу людей и с пригородной пропиской. В этом нет нарушения...
«Оговорилась - всё знает!»
- Простите, не понял я одного...
- Чего именно?
- Вот вы сказали, что раньше, то есть до института, Крамар работал в Ярках, в институтских мастерских. Так?
- Да.
- Получается, он оформлялся на работу у вас?
- Нет. Эти мастерские автономные, со своим отделом кадров. Собственно, это небольшой завод мелких серий, который работает не только на институт.
- Понятно. Это было его первое место работы?
- Да, потому что именно там ему оформили трудовую книжку.
- И долго он работал в мастерских?
- Кажется, месяца два... Сейчас я посмотрю и скажу точнее.
- Не беспокойтесь... Это я просто так спросил, к слову...
Вошла девушка с перепечатанными приказами. Федька внимательно просмотрел их, удовлетворенно хмыкнул, аккуратно свернул и спрятал в карман.
- Спасибо. До свидания!
Прошло всего двадцать минут, а он уже возвращался в редакцию. Еще три минуты, и будет на месте.
- Быстро, - сказал Гриша.
- Жизнь на колёсах! - объяснил Федька.
- Другой как войдёт в учреждение, то не меньше чем на час. Ваш брат любит болтовню...
- Нет у меня братьев, Гриша.
- Сам вижу, что нет... Ты, Федька, - индивидуалист! Тебе шофёром бы работать - сидишь в машине, как краб-отшельник... Разве что подцепишь хорошую актинию...
- Нет, - скромно возразил Федька, - один человек сегодня сказал, что лучше мне - гангстером!
- А ты бы ему - по морде, - дружелюбно посоветовал Гриша.
- Нельзя было, - сообщил солидно, - потому что находился при исполнении служебных обязанностей. Вот если бы на улице...
- Хулиган ты, Федя! За драку на улице пятнадцать суток гарантировано. А то и год исправительно-трудовых работ. Уж лучше всегда находись при исполнении служебных обязанностей... Как другу говорю! Учти, если сядешь, я тебе передач не буду носить. Сиди на хлебе и воде!
За этим лихим разговором не заметили, как доехали.
- Ещё там? - спросил Федька Лидочку, указывая на редакторский кабинет.
- Сидят...
- Молодцы! Люблю дисциплинированных!
В кабинете прядями плыл дым - директор и редактор курили.
- Вот, - сказал Федька и положил на стол бумаги.
- Что это? - спросил шеф.
- Копии институтских приказов о служебном прохождении Крамаря, - ответил, доставая и себе сигарету. А после этого начал докладывать шефу, будто в кабинете никого, кроме их двоих, не было:
- Оказывается, недаром его не могла разыскать милиция. Искало городское управление, а он прописался за пределами города, в Ярках. Жил под боком, воспользовался административной географией... Там же устроился на работу, в институтские мастерские, где ему выдали новую трудовую книжку... Видно, кто-то очень попросил... Но сейчас, если возникнет такая необходимость, это уже легко выяснить... Это уже мелочь...
«Отсутствующие присутствующие» внимательно слушали.
- Дальше: в мастерских он поработал всего пару месяцев, и его переводом оформили в штат института. Очевидно, мастерские служили только трамплином. Прыжок - и наш ищущий гражданин в институте, в должности техника. В течение трёх месяцев было издано пять приказов - перебрасывали из отдела в отдел, потом назначили инженером, на днях - старшим инженером. Молниеносная карьера! Во всех приказах - резолюции и подписи директора, Валерия Степановича Прохоренко.
«Можно дать по морде и словами», - мысленно резюмировал свою речь Федька.
Воцарилась тишина - дискуссионная часть темы была исчерпана. Время подводить черту и зачитывать резолюцию. Директор поднялся и второй раз за день пошел в угол к сифону с газировкой. Олег Игоревич просматривал копии приказов. Потом сколол их скрепкой...
- Что вы мне посоветуете? - внезапно обратился к нему Борис Крамар, - Что я должен делать?
- Что я вам посоветую? - переспросил Олег Игоревич. - Вот что: воспользуйтесь приобретённым опытом - сложите вещи и садитесь на самолёт. Маршрут вам известен.
Крамар склонил голову.
- Видимо, так он и сделает, - сказал директор - По крайней мере, с сегодня у нас не работает, - он взглянул на Бориса: - Не теряйте времени. Езжайте в институт и подавайте заявление «по собственному желанию»...
Крамар ушёл. Прохоренко достал сигарету, медленно размял её, зажёг.
- Будете обо всём этом писать?
- Обязательно.
- Иначе никак нельзя? Поверьте, я сделаю всё, чтобы эта история завершилась нормально. Поговорю с его матерью, она поймёт...
- А что - мать?
- Мать его, Полина Никоновна, ни в чём не виновата. Это замечательная женщина. Ничего другого для неё в жизни не существует, кроме работы. И ещё... сына. Когда Борис получил назначение, она собиралась поехать вместе с ним...
- Почему же не поехала?
- Почему? Потому что я отговорил. Я ей пообещал, что Борис будет работать у нас в институте...
Валерий Степанович горбился в кресле, руки сжал на коленях. Слова сыпались из него одно за другим - говорил искренне, как на исповеди. Видно, легла ему на плечи тяжёлым грузом судьба двух людей, которым он причинил беду. И теперь искупал свою вину, не надеясь на милость. Федька, как ни странно, ему сочувствовал.
- Зачем вы это сделали? - спросил Олег Игоревич и деликатно добавил: - Если не хотите, не отвечайте.
Отвечу, потому что нет ничего такого, о чём вы сейчас, возможно, подумали... Просто - привычка! Привычка, которая переродилась в эгоизм. Понимаете, она секретаршей работала у меня ещё во времена войны...
«Ого!» - быстро прикинул Федька, - «Как для своего возраста, она выглядит очень молодо!»
- Лаборатория у нас была маленькая, о применении пластмасс ещё только смутно мечталось... Понятное дело, средств на исследования, которые не обещали немедленного практического использования, тогда не хватало. Но исследования велись... Для нас, как и для всех, это были самые трудные годы... С тех пор Полина Никоновна - у меня постоянный секретарь... И когда вдруг встал вопрос о её отъезде, я даже представить не мог, более того - мысли не допускал, чтобы у меня секретарствовал кто-то другой. С этого и началось... Жаль Бориса... Как его теперь там встретят?
