Агата Кристи - После похорон
Комната, где Кору Ланскене настигла смерть, была чистой, свежей и абсолютно лишенной какой бы то ни было зловещей атмосферы. Взглянув с содроганием на украшавшее стену над камином изображение нагой полногрудой особы, собиравшейся войти в купальню, Сьюзен поинтересовалась:
— А где картины самой тети Коры?
— В моей комнате. Хотите посмотреть?
Мисс Джилкрист с гордостью продемонстрировала свои богатства. Окинув их критическим взором, Сьюзен подумала, что, судя по фотографической верности деталям и яркости красок, покойная, пожалуй, срисовывала свои творения с цветных почтовых открыток. Однако стоило ей отважиться высказать такое подозрение, как мисс Джилкрист разразилась возмущенными протестами. Дорогая миссис Ланскене всегда рисовала только с натуры. Однажды она получила солнечный удар из-за того, что не захотела уйти с солнцепека, уж очень хорошо было освещение!
Время, однако, приближалось к двенадцати, и обе женщины отправились к зданию сельской канцелярии, где их встретил прибывший поездом мистер Энтуисл.
В самой процедуре предварительного следствия не было ничего сенсационного. Показания об опознании личности убитой. Показания врача о характере ранений, повлекших за собой смерть. Его же мнение, что жертва в момент гибели, очевидно, была под действием какого-то наркотического, вероятнее всего снотворного, средства и оказалась застигнутой совершенно врасплох. Мисс Джилкрист рассказала, как и когда она обнаружила труп. Констебль и инспектор Мортон тоже дали свои показания. Коронер подвел итог. Вердикт был вынесен быстро и гласил: «Убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами».
На том дело и кончилось. Мистер Энтуисл ловко провел дам мимо нескольких репортеров, щелкавших фотоаппаратами, в сельскую гостиницу и бар под названием «Королевский герб», где он предусмотрительно заказал ленч в отдельную комнату. Когда все уселись, он обратился к Сьюзен:
— Я и понятия не имел, что вы приедете сегодня. Мы могли бы отправиться вместе.
— Да, я говорила, что не собираюсь сюда. Но в последнюю минуту я подумала, что все-таки свинство, если не будет никого из семьи. Я позвонила Джорджу, но он страшно занят, у Розамунд репетиция, а дядя Тимоти вообще не в счет. Так что пришлось ехать мне. Грег не мог сопровождать меня: ему надо все уладить со своей нудной аптекой. У нас с ним грандиозные планы на будущее: кабинет красоты и тут же лаборатория для изготовления косметических средств по нашим собственным рецептам.
Пока Сьюзен оживленно говорила о своих замыслах, мистер Энтуисл сидел, погруженный в раздумья. Молодая женщина наконец заметила это и осведомилась, в чем дело.
— Простите меня за невнимательность, моя дорогая. Я думаю о вашем дядюшке Тимоти. Дело в том, что я несколько встревожен.
— Из-за дяди? Вот уж на вашем месте я не стала бы беспокоиться. Он просто симулянт и…
— Может быть, вы и правы. Но сейчас дело не в нем, а в его жене. Миссис Тимоти поскользнулась на лестнице, упала и вывихнула ногу. Она слегла, а ваш дядя в жутком состоянии.
— Потому что теперь ему придется ухаживать за ней, а не наоборот? Ничего, это ему только на пользу.
— Возможно. Но проблема в том, будет ли вообще уход за вашей бедной тетей? Ведь в доме нет прислуги.
— Н-да, — согласилась Сьюзен, — обстановка для стариков сложилась неважная.
После ленча все они не без опаски вышли из «Королевского герба», но репортеры, судя по всему, испарились. Впрочем, двое поджидали Сьюзен у ворот коттеджа. По подсказке мистера Энтуисла, она произнесла несколько необходимых, ничего не значащих фраз. Затем дамы вошли в дом, а мистер Энтуисл вернулся в гостиницу, где для него была оставлена комната. Похороны должны были состояться на следующий день.
— Моя машина все еще в карьере, — спохватилась Сьюзен. — Я пригоню ее в деревню позднее.
Мисс Джилкрист проговорила с оттенком тревоги в голосе:
— Только не очень поздно. Вы ведь не выйдете, когда стемнеет, правда?
Сьюзен взглянула на нее и рассмеялась.
— Уж не думаете ли вы, что убийца еще болтается где-нибудь поблизости?
— Нет, нет, что вы… — Мисс Джилкрист казалась несколько смущенной.
«Держу пари, она думает именно это, — мелькнуло у Сьюзен. — Как забавно!»
Мисс Джилкрист предложила выпить чаю и исчезла на кухне, а молодая женщина вошла в гостиную. Она пробыла там всего несколько минут, как раздался звонок в дверь. Сьюзен вышла в холл, и в ту же секунду на пороге кухни появилась мисс Джилкрист, вытирая о передник выпачканные в муке руки. Она нерешительно маячила позади Сьюзен, пока та направлялась к входной двери, и Сьюзен мысленно спросила себя, не полагает ли мисс Джилкрист, что снаружи ждет некто вооруженный топором. Неожиданный гость, однако, оказался пожилым джентльменом, который при виде Сьюзен вежливо приподнял шляпу и проговорил, одаряя ее отеческой улыбкой:
— Миссис Бэнкс, не так ли?
— Да.
— Мое имя Гатри, Александр Гатри. Я был старым другом миссис Ланскене. А вы, я полагаю, ее племянница, бывшая мисс Сьюзен Эбернети?
— Совершенно верно.
— Теперь, когда мы познакомились, не разрешите ли мне войти?
— Ну, разумеется.
Мистер Гатри тщательно вытер ноги о коврик, снял пальто и шляпу и проследовал за Сьюзен в гостиную.
— Это печальный случай, — заговорил посетитель, сам, судя по всему, отнюдь не склонный к меланхолии — Да, весьма печальный случай. Я как раз оказался в здешних местах и решил, что, пожалуй, следует побывать на следствии и, конечно, на похоронах. Бедная глупенькая Кора! Я, миссис Бэнкс, знал Кору с первых дней ее замужества. Весьма восторженная особа, она дьявольски серьезно относилась к искусству и даже к Пьеру Ланскене как к художнику, я имею в виду. В общем он был ей не таким уж плохим мужем. Он, правда, погуливал, но Кора, к счастью, считала, что человек с артистическим темпераментом таким и должен быть. А во всем, что касалось искусства, Кора ровно ничего не соображала, хотя, заметьте, в других отношениях проявляла удивительно много здравого смысла.
— По-видимому, это общее мнение, — сказала Сьюзен. — Я-то, по сути дела, ее почти не знала.
— Да, да, она ведь рассорилась с родственниками, потому что они не оценили ее обожаемого Пьера. Она никогда не была хорошенькой, но что-то в ней было. И компанейская. Правда, бывало, не знаешь, что она скажет в следующий момент и действительно ли она наивна или просто дурака валяет. Вечный ребенок, вот кем мы ее всегда считали.
Сьюзен предложила мистеру Гатри сигарету, но старый джентльмен отрицательно покачал головой.
— Благодарю вас, я не курю. Вас, должно быть, удивляет мой визит. По правде говоря, совесть у меня не совсем спокойна. Несколько недель назад я обещал Коре навестить ее. Обычно я бывал у нее раз в год. В последнее время у нее появилось хобби — скупать картины на местных распродажах, и она хотела, чтобы я взглянул на некоторые из них. Я ведь по профессии художественный критик. Само собой, большинство Кориных приобретений оказывались жуткой мазней, но вообще-то это не столь уж бесперспективное дело. Естественно, на каждой интересной распродаже присутствуют опытные перекупщики, так что на шедевры рассчитывать не приходится. Впрочем, иногда можно задешево приобрести что-нибудь довольно ценное. Кора к тому же была уверена, что у нее нюх на картины. На самом деле она была совершеннейшим профаном. Хотела, чтобы я приехал и взглянул на Рембрандта, которого она купила в прошлом году. Подумать только, Рембрандта! Копия — и при этом жалкая? Однажды ей действительно посчастливилось подцепить довольно приличную гравюру Бартолоцци, к сожалению, несколько подпорченную сыростью. Я продал ее потом для Коры за тридцать фунтов, и, разумеется, она возликовала. Я получил от нее восторженное письмо насчет итальянского примитивиста, которого она ухватила на каком-то аукционе, и обещал заехать посмотреть.
— Кажется, вот он, — сказала Сьюзен, указывая на одну из картин на стене.
Мистер Гатри встал, надел очки и подошел поближе.
— Бедная милая Кора, — произнес он наконец.
— Тут еще много других, — вставила Сьюзен. Мистер Гатри неторопливо приступил к осмотру сокровищ искусства, собранных преисполненной надежд миссис Ланскене. Время от времени он сожалеюще прищелкивал языком или вздыхал. Наконец он снял очки и повернулся к Сьюзен:
— Грязь, миссис Бэнкс, замечательная вещь. Она покрывает романтической патиной самые ужасающие образчики бездарнейшей мазни. Боюсь, что Бартолоцци был удачей новичка. Бедняжка Кора. Но это делало жизнь для нее интереснее. Я благодарен судьбе за то, что мне не пришлось разочаровывать ее. Ну, миссис Бэнкс, я больше не вправе посягать на ваше время.
— Не хотите ли выпить с нами чаю? Он, наверное, уже готов.
— Вы очень добры, — охотно согласился критик, а Сьюзен вышла на кухню.
