Агата Кристи - Немой свидетель
– Мы, конечно, ничего не поняли, сэр. Но она только и твердила об этом.
– Минуточку! Я должен еще раз зайти в гостиную.
Он обошел комнату, тщательно осматривая каждую вещь. Его внимание привлек кувшин с крышкой. Обычный кувшин с рисунком – типичный образчик викторианского юмора, – грустный бульдог, уныло сидящий на пороге, а под ним надпись: «Всю ночь на улице за неимением ключа».
– «Всю ночь на улице за неимением ключа», – пробормотал Пуаро. – Ну и ну! А с вашим мистером Бобом такого не случается? Ему не приходится иногда проводить всю ночь под дверьми на улице?
– Редко, сэр. Очень редко. Наш Боб – очень послушный пес.
– Нисколько не сомневаюсь. Но даже лучшие из собак…
– Вы правы, сэр. Раз-другой, бывало, он исчезал и появлялся часа в четыре утра. В таких случаях он садился на пороге у двери и лаял, пока ему не открывали.
– А кто его впускал? Мисс Лоусон?
– Кто слышал, тот и впускал. В последний раз его впустила мисс Лоусон. Это было как раз в ту ночь, когда хозяйка упала. Боб вернулся домой около пяти утра. Мисс Лоусон поторопилась открыть ему дверь, опасаясь, как бы он всех не перебудил. Особенно она боялась, что проснется хозяйка. Она ведь не сказала ей, что Боба нет дома.
– Значит, она считала, что мисс Аранделл лучше не говорить об этом?
– Да, сэр. Она сказала: «Боб обязательно вернется. Он всегда возвращается. А она будет зря волноваться, и ни к чему хорошему это не приведет». Мы и промолчали.
– А Боб любил мисс Лоусон?
– По-моему, сэр, он относился к ней с явным пренебрежением. С собаками такое случается. Она была к нему очень добра. Называла «славным песиком», «умницей», а он не обращал на нее никакого внимания и никогда не слушался.
– Понятно, – кивнул Пуаро.
И вдруг неожиданно для меня вынул из кармана то самое письмо, которое получил утром.
– Элен, – спросил он, – вам что-нибудь известно об этом?
Элен опешила, нижняя челюсть у нее отвисла, глаза округлились.
– Господи! – наконец выпалила она. – А мне-то и в голову не пришло!
Признание было невольным, а потом сразу стало ясно, что она имела к письму прямое отношение.
Придя в себя от изумления, она спросила, уставившись на Пуаро:
– Так вы и есть тот джентльмен, которому было адресовано это письмо?
– Да, я Эркюль Пуаро.
Как и большинство людей, Элен даже не удосужилась взглянуть на документ, дающий нам право на осмотр «Литлгрин-хауса», который мы предъявили ей, когда пришли.
– Так, значит, вы – Эркюлес Пуарот? – сказала она на свой лад. – Господи, вот кухарка-то удивится!
– Тогда, если вы не возражаете, – не растерялся Пуаро, – давайте пойдем на кухню и вместе с вашей приятельницей поговорим обо всем по порядку.
– Пожалуйста, как вам угодно, сэр, – не очень уверенно согласилась Элен.
Ее смущало, что господа пойдут на кухню, да еще будут беседовать с ней и с кухаркой. Но деловой тон Пуаро убедил ее, что в этом нет ничего дурного. Мы отправились на кухню, где Элен растолковала суть дела рослой, приятной на вид женщине, которая как раз снимала с плиты чайник.
– Представляешь, Энни, вот джентльмен, которому предназначалось письмо, которое, помнишь, я нашла в бюваре?
– Не забывайте, что я не в курсе дела, – заметил Пуаро. – Не могли бы вы объяснить мне, почему письмо было отправлено с таким запозданием?
– Видите ли, сэр, честно говоря, я просто не знала, как мне поступить с ним. И Энни тоже. Правда, Энни?
– Сущая правда, – подтвердила кухарка.
– Дело в том, сэр, что после кончины хозяйки мисс Лоусон стала разбирать вещи. Кое-что раздала, кое-что выбросила, а среди них был маленький бювар, так, кажется, он называется. Премиленький, с ландышем на крышке. Хозяйка обычно пользовалась им, когда писала, сидя в постели. Мисс Лоусон он ни к чему, поэтому она отдала его мне с ворохом других вещей, принадлежавших хозяйке. Я спрятала его в ящик комода и вынула только вчера, чтобы положить в него новую промокательную бумагу на случай, если мне вдруг вздумается кому-нибудь написать. В нем был такой кармашек. Я сунула туда руку, а там конверт, да еще с адресом, написанным рукой нашей хозяйки. Так вот, я не знала, как мне поступить. Конверт был с письмом, и я поняла, что хозяйка сунула его туда, чтобы на следующий день отправить, а потом, наверное, забыла, как часто все забывала, бедняжка. Однажды то же самое произошло с процентным купоном из банка. Никто не знал, куда он подевался, а потом нашли его в письменном столе, провалился за ящик.
– Она была неаккуратной?
– О нет, сэр, совсем наоборот. Она ничего не бросала абы куда, а клала каждую вещь в определенное место. Но в том-то и беда! Лучше бы она ничего не убирала. А то положит куда-нибудь и забудет.
– И мячик Боба тоже, – улыбнулся Пуаро.
Обладающий тонким слухом терьер в ту же минуту появился в дверях кухни и радостно бросился к нам.
– Да, сэр, как только Боб кончал играть с мячиком, она его убирала. Но поскольку мячик всегда клали в одно и то же место – в ящик, который я вам показывала, – его легко было найти.
– Понятно. Но я перебил вас. Прошу, продолжайте. Вы нашли письмо в бюваре?
– Да, сэр. И спросила у Энни, что, по ее мнению, мне следовало бы с ним сделать. Сжигать его не хотелось, а уж прочесть и подавно я бы никогда не осмелилась. В одном мы с Энни были единодушны: мисс Лоусон это не касается. А потому, посоветовавшись, решили отправить по адресу. Я приклеила на него марку и опустила в почтовый ящик.
Пуаро повернулся ко мне.
– Voila, – пробормотал он.
– А ларчик-то просто открывался, – не смог удержаться я от насмешки.
Мне показалось, что он совсем скис, и даже пожалел о своих словах.
Пуаро снова обратился к Элен:
– Слышите, что говорит мой друг? «Ларчик просто открывался»! Но, сами понимаете, я был немало удивлен, получив письмо, датированное двумя месяцами раньше.
– Конечно, понимаю, сэр. Мы как-то об этом не подумали.
– К тому же, – кашлянул Пуаро, – я попал в весьма затруднительное положение. Из письма я понял, что мисс Аранделл хотела дать мне какое-то поручение. Чисто личного характера. А теперь, поскольку она скончалась, я не знаю, как мне быть. Хотела бы мисс Аранделл, чтобы я выполнил ее волю при данных обстоятельствах или нет? Да, нелегкая задача.
Обе женщины смотрели на него с почтением.
– Пожалуй, мне стоит проконсультироваться на сей счет с адвокатом мисс Аранделл. У нее, наверное, был свой адвокат?
– О да, сэр, – быстро откликнулась Элен. – Мистер Первис из Харчестера.
– Он был в курсе всех ее дел?
– Думаю, да, сэр. Насколько я помню, именно он вел все ее дела. После того как мисс Аранделл свалилась с лестницы, она велела немедленно послать за ним.
– После того, как упала с лестницы?
– Да, сэр.
– Скажите, пожалуйста, когда это произошло?
– На следующий день после того дня, когда были закрыты все банки, – вмешалась кухарка. – Я это хорошо помню. В тот день я готовила, поскольку у нее были гости, а отдыхала вместо этого в среду.
Пуаро вынул карманный календарик.
– Совершенно верно. В этом году все банки были закрыты тринадцатого. Значит, мисс Аранделл упала четырнадцатого. Письмо было написано спустя три дня. Жаль, что она его так и не отправила. Но, может, и сейчас не поздно… – Он помолчал. – Мне думается, поручение, которое она хотела мне дать, было связано с одним из гостей, о которых вы упомянули.
Предположение, высказанное Пуаро, совсем не было для них громом среди ясного неба, похоже, оно имело под собой определенную почву. Элен, казалось, что-то вспомнила. Она вопросительно посмотрела на кухарку и встретила ее одобряющий взгляд.
– Скорее всего, с мистером Чарлзом, – сказала она.
– Кто гостил тогда у вашей хозяйки? – спросил Пуаро.
– Доктор Таниос, его жена, мисс Белла, мисс Тереза и мистер Чарлз.
– Это все племянники и племянницы мисс Аранделл?
– Совершенно верно, сэр. Кроме доктора Таниоса – мужа мисс Беллы, мисс Белла – племянница мисс Аранделл, дочка ее сестры, – он иностранец, грек вроде бы. А мистер Чарлз и мисс Тереза – брат и сестра.
– Понятно. Значит, в гостях собрались только ее родственники. И когда же они уехали?
– В среду утром, сэр. Но доктор Таниос и мисс Белла приезжали и на следующие выходные, их беспокоило здоровье мисс Аранделл.
– А мистер Чарлз и мисс Тереза?
– Они приезжали на другие выходные. После которых она и умерла.
Любопытство Пуаро не знало предела. Я никак не мог взять в толк, зачем ему все это знать. Тайна письма получила свое объяснение, и, на мой взгляд, в самый раз было бы сейчас с достоинством ретироваться.
Моя мысль словно передалась ему.
– Eh bien, – сказал он. – Все, что вы мне рассказали, очень интересно. Я должен посоветоваться с мистером Первисом, так, кажется, зовут адвоката? Благодарю вас за помощь.
Он наклонился и погладил Боба.
– Brave chien, va?[26] Ты любил свою хозяйку.
