Джон Карр - Мои покойные жёны
Тем временем французский матрос не сидел сложа руки. С воплем «Zut, alors!»[12] очевидно вызванным медлительностью пип-шоу, он схватил обеими руками провинившийся аппарат и опрокинул его на пол. Вдохновленный происходящим австралийский капрал поднял ружье и начал палить в лампы на потолке.
— Берегитесь! — послышался крик в сгущающейся темноте. — Военная полиция!
Впоследствии Деннис Фостер так и не смог понять, каким образом Мастерсу удалось сыграть роль спасательной бригады, будучи в одиночестве. Держа одной рукой Берил, а другой Денниса, он потащил их в глубь аркады и, используя всю конструкцию как ковш, подхватил по дороге яростно жестикулирующего Г. М. и оглушенного мистера Мак-Фергаса.
— Где-то здесь задняя дверь! — крикнул Мастерс. — Откройте ее!
— Но послушайте, Мастерс!.. — запротестовал Г. М.
— Откройте ее, сэр! — прошипел старший инспектор Деннису.
Зал погрузился в призрачный сумрак, где мерцали разноцветные огоньки, и опрокинутый автомат для пинбола звенел, как взбесившийся кассовый аппарат. Радио сопровождало пением «Дым попадает вам в глаза» прибытие военной и гражданской полиции.
— Нашел! — воскликнул Деннис, нащупав дверь. — С тобой все в порядке, Берил?
— Я ч-чувствую себя ужасно! — послышался дрожащий голос девушки. — Через несколько минут я начну хохотать. Но не сейчас.
— В двери есть ключ, мистер Фостер? — спросил Мастерс.
— Да.
— Выходите! — Мастерс вытолкнул их в прохладную темноту. — Заприте дверь снаружи и просуньте под нее ключ. Если они найдут дверь запертой, а ключ лежащим внутри, то могут не догадаться, в чем дело.
— Хорошо.
— Я, полицейский офицер, — негодовал в темноте Мастерс, — помогаю нарушителям порядка сбежать вместо того, чтобы арестовать их! Ну и ну!
— Кого вы подразумеваете под нарушителями порядка? — отозвался смертельно оскорбленный Г. М. — Черт возьми, Мастерс, что такого я сделал? Ровным счетом ничего!
— Ничего, сэр?
— Слушайте, Мастерс. — В голосе Г. М. послышались виноватые нотки. — Мы неподалеку от задней двери одного паба. Владелец — мой старый приятель.
— Я это знаю и на это рассчитывал, — мрачно произнес Мастерс. — Пошли!
В суматохе Деннис полностью утратил чувство ориентации. Он только знал, что они находятся в узком мощеном проходе с высокими кирпичными стенами по обеим сторонам, в котором дует прохладный ветер и над которым на черном небе мерцают звезды. Они неуверенно сделали около двадцати шагов. Г. М. шел впереди.
Именно он открыл дверь в маленький задний коридор душной и грязной пивной. За аркой, прикрытой занавесом из бусин, слышался гул голосов среди табачного дыма и запаха пива. Занавес тотчас же отодвинул коренастый мужчина с помятым лицом и без пиджака, который с подозрением уставился на них.
— Привет, Элф, — поздоровался Г. М.
Перемена была разительной.
— Да ведь это сэр Генри! — воскликнул хозяин, сверкнув золотыми зубами в улыбке. Но радушие сразу сменилось беспокойством. — Опять угодили в передрягу?
— Ничего особенного, Элф. Просто небольшой конфликт с копами.
— Ваш друг тоже коп, верно?
— Верно, Элф. Но сейчас он не на службе. Задняя комната свободна?
Элф многозначительно подмигнул:
— Идите туда, заприте дверь и не открывайте ее, если не постучат три раза — это буду я. Предоставьте все мне, приятель. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили.
Они оказались в маленькой комнатушке, настолько полной застоявшегося табачного дыма, что он уменьшал и без того слабый свет. Окна были запечатаны картоном, хотя в затемнении уже не было надобности. Очевидно, здесь недавно была вечеринка — стулья были отодвинуты от большого круглого стола, на котором виднелись влажные кольца от стаканов. Над камином с ржавой решеткой висела гравюра, изображающая хайлендского[13] оленя.
Заперев дверь, Мастерс подошел к сэру Генри Мерривейлу, который сел за стол, и остановился перед ним, упершись кулаками в бока.
— Ну? — осведомился он.
— Что «ну»? — ворчливо отозвался Г. М.
— Вам не стыдно за себя?
Лицо Г. М. приняло выражение стоического мученичества.
— Объясните мне, Мастерс, почему такие вещи постоянно происходят именно со мной? Я иду по жизни с достоинством, ведя себя как лорд Честерфилд… — Г. М. абсолютно искренне этому верил, — и тем не менее всегда становлюсь жертвой какого-то чертова заговора. Можете объяснить почему?
— Конечно могу, — без колебаний ответил Мастерс. — Потому что вы сами на это напрашиваетесь. Если бы вы спокойно сидели в вашем клубе или дома с хорошей книгой и занимались тем, что подобает человеку вашего возраста, то не попадали бы в такие истории. Устраивать погром в развлекательном центре! Раздавать туалетную бумагу у входа в кинотеатр!
— Я не раздавал туалетную бумагу, черт побери! Я только сказал…
— А вы, мистер Мак-Фергас?
Шотландец, стоящий к ним спиной, опираясь локтями на каминную полку, был погружен в бездну каледонского[14] раскаяния.
— В меня вселился дьявол, — сокрушенно отозвался он. — На этот раз я не могу сваливать вину на виски.
— Что до вас, сэр Генри, вам послужит уроком, если завтра утром вы обнаружите у вашей двери одного из наших ребят. Говорю прямо, это может стоить вам шести недель тюрьмы.
— Не понимаю, как они смогут меня разоблачить, Мастерс.
— Не понимаете, вот как? — осведомился старший инспектор. — Где ваша шляпа?
Руки Г. М. взметнулись к лысине.
— Вы оставили ее в аркаде, не так ли? А на ней написано ваше имя.
— Я топтал ее! — простонал мистер Мак-Фергас. — В меня вселился дьявол!
— Это во-первых, — продолжал неумолимый Мастерс. — А во-вторых, я позволил вам прийти в «Страну игр» и посмотреть, как я арестую Джо Крота, если он там появится. Но, по-вашему, сколько шансов за то, что он теперь туда придет, если вы разнесли аркаду на мелкие кусочки? Ни… — Он вовремя сдержался, взглянув на Берил и судорожно глотнув. — Ни одного. Факт в том, сэр, что вы и меня втянули в жуткие неприятности.
Несмотря на всю браваду, Г. М. смотрел на Мастерса с видом получающего нагоняй Утенка Доналда.[15]
— Не то чтобы я не мог все уладить, — добавил старший инспектор, тыча пальцем в лицо Г. М. — Я могу и сделаю это, но при одном условии.
— При каком?
— Что вы перестанете строить из себя оскорбленную невинность, — ответил Мастерс, стукнув кулаком по столу, — и дадите мне совет по поводу дела Бьюли.
В дымной комнате с запотевшими стенами, где мистер Мак-Фергас почти проливал слезы под гравюрой хайлендского оленя, воцарилось долгое молчание.
