Петер Аддамс - Детектив перед сном
— Возможно, — задумчиво сказал Чэд. — Но в настоящее время мы еще ничего об этом не знаем. Меня, например, сейчас интересует, что за человек нежился на садовой скамейке у Фенвика? Готов поспорить, что он — родственник миссис Фенвик и занимает особое положение в благоустроенном мирке достопочтенного подрядчика. Почему это так? Фенвик не кажется человеком, который без всякой для себя выгоды готов приютить у себя любого из опустившихся родственников и создать ему легкую жизнь. Может быть, ты, Джордж, знаешь что-нибудь об этом человеке?
— Нет, не знаю, но я наведу справки.
— Как-никак, а мертвая незнакомка исчезла. Если б я не помчался к тебе и не оставил ее одну в холле! Хоть бы фотографию на худой конец…
— Фотографии у нас нет, что теперь болтать попусту! — Джордж пожал плечами.
Джун вынула из сумочки зеркальце, пудреницу и губную помаду, чтобы привести себя в порядок. Она провела рукой по своим черным гладким волосам, которые странным образом контрастировали с голубыми глазами. При этом она делала вид, будто слушает лишь краем уха.
Когда же наступила тишина, она сказала несколько слов, которые произвели впечатление разорвавшейся бомбы:
— У меня есть фотография этой женщины. Прежде чем меня ударили по затылку, я успела ее снять три или четыре раза. Ты же знаешь, — она обернулась к Чэду, — что моя камера всегда наготове, даже ночью, когда я сплю.
Оба онемели от удивления. Действие, которое оказали на них эти слова, было приблизительно такое, как если бы сэр Лоуренс, выступая в роли Гамлета, возвестил публике в середине своего знаменитого монолога, что его все любят, что постельные истории матери не касаются его и что сейчас он пойдет выпить пивка, а потом поедет кутнуть в Париж.
— Вам удалось сфотографировать убитую? — Джордж первый обрел дар речи.
Чэд проглотил слова, которые у него вертелись на языке, и подумал: «Нет, черт возьми, уж на ней-то я не женюсь! Состоять в браке с такой особой много хуже, чем делить ложе с ежом».
— Почему ты этого сразу не сказала? — наконец спросил он.
— Вы не давали мне вставить и слова, — заявила Джун лицемерно. — Вы говорили, говорили… Типично для мужчин, когда они не знают, что сказать, — а потом добавила ангельским голосом: — Я взяла с собой все необходимое, если хотите, я могу отпечатать фотографии хоть сейчас.
Не прошло и часа, как влажные снимки уже лежали на столе. На них было запечатлено лицо темноволосой женщины с высоким, немного выпуклым лбом, прямым носом и волевым подбородком.
Джордж долго рассматривал фотографии, потом покачал головой.
— Мне она не знакома. Во всяком случае, она не похожа на преступницу.
— Если б на лице преступника было написано, что он — преступник, то они бы давно уже все перевелись, — удачно подметила Джун. И после небольшой паузы сказала: — А завтра я попытаюсь «щелкнуть» и загадочного родственника Фенвиков. Может быть, он знаком полиции, — она повернулась к Чэду. — Да и твою миссис Порджес тоже не мешало бы зафиксировать — у отравительниц во все времена были самые невинные лица.
Чэд с угрюмым видом взглянул на нее. Потом сказал:
— Если бы я уехал на берег Средиземного моря, то спокойно работал бы, а не гонялся, словно гончая собака, за преступниками.
— Ну, мне пора идти, — Джордж поднялся и взял одну из фотографий. — Завтра рано утром я пошлю ее в Глазго.
— А я завтра навещу Хаббарда, надеюсь, что за ночь я смогу подыскать подходящий предлог, — заявила Джун, незаметно взявшая бразды правления в свои руки. — Все адвокаты или сами мошенники, или связаны с мошенниками тесными узами. Но я-то уж что-нибудь из мистера Хаббарда вытяну!
Позднее, когда они уже лежали в постели, Джун сказала:
— Если ты будешь осторожно относиться к тому, что тебе подают за столом, и перестанешь шляться по темным закоулкам, то сможешь написать отличную книгу. Только всю историю нужно дать в юмористическом плане и отвести мне, молодой и обаятельной женщине, перещеголявшей своей находчивостью всех криминалистов, подобающее место.
Она счастливо засмеялась, а Чэд подумал: «Возможно, не так уж и далеко от действительности все то, что я наплел этому лицемеру Стерджену. Почему бы мне не жениться на Джун и не сделать Касл-Хоум своей резиденцией, предварительно изгнав отсюда всех призраков, расширив окна, покрасив стены светлой краской и приведя в порядок одичавший сад?»
Прежде чем заснуть, он вновь вспомнил о покойной миссис Шекли и об обезглавленных фарфоровых фигурках с кроваво-красными шеями, и его снова охватил страх, уже гораздо больший, ибо теперь ему нужно было опасаться не только за свою жизнь, но и за жизнь Джун.
8
На следующее утро адвокат Хаббард сам появился в Касл-Хоуме, чтобы узнать все на месте. Это был человек лет сорока пяти, слегка поседевший и весьма самоуверенный. Он сразу понравился Джун.
Когда Хаббард вошел, Джун сидела с Чэдом за завтраком. Она пригласила Хаббарда выпить с ними чашечку кофе.
После того, как адвокат подробно ознакомился со всем, что произошло в Касл-Хоуме, Джун, словно пытаясь избежать ответа на некоторые вопросы, перевела беседу в другое русло. Она заговорила о последних театральных постановках в Глазго, которые Хаббарду, посещавшему столицу не менее раза в неделю, были известны не хуже, чем ей.
Чэд молча сидел рядом с ними за столом и в душе считал остроумные высказывания Джун чисто женской болтовней, а поддакивания Хаббарда — простой вежливостью. Ведь в конце концов его хотели отравить, собирались перерезать ему глотку, а этим господам не пришло в голову ничего лучшего, как болтать о последней премьере Осборна.
Чэд попытался подавить недовольство и постарался сыграть роль приветливого хозяина. Когда он высказал свое мнение, что убийцу неизвестной женщины следует искать в Крайстчерче, Хаббард покачал головой.
— Мне кажется, вы не правы. Тот, кто совершил убийство прямо в холле, а потом и похитил труп, — не только бесцеремонный, но и в высшей мере предусмотрительный человек. Он, наверно, все предусмотрел и рассчитал до последней минуты. Здесь видна рука профессионального преступника.
— А кто ему поручил спровадить женщину на тот свет? Кто эта женщина, что она делала в Крайстчерче и, наконец, где ее труп? — спросил Чэд. И задавая эти вопросы, он подумал о склепе миссис Шекли, о недавно смазанной решетчатой двери, но в следующую минуту сам в душе рассмеялся — слишком уж нелепыми и смешными показались ему собственные мысли.
Хаббард задумался.
— В наши дни женщины проникают во все сферы жизни, — сказал он полушутя, полусерьезно. — Почему не предположить, что эта женщина была членом преступной банды, в чем-то провинилась, и ее устранили?
