Рекс Стаут - Рождественская вечеринка
Я встал. Черри посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Вулфа. Она еще немного посидела, обдумывая положение и взвешивая свои шансы — лицо ее при этом оставалось, как всегда, совершенно непроницаемым, — а потом встала.
— Я получила огромное удовольствие, — прощебетала она как ни в чем не бывало, — от того, что побывала здесь и познакомилась с вами. Еще раз прошу прощения за то, что не позвонила и не предупредила о своем приходе. Чем раньше вы позвоните мне завтра, тем лучше.
Она повернулась и зашагала к двери, а я потрусил следом.
Я подержал шубку, помог Черри облачиться в нее, распахнул дверь, убедился, что Черри благополучно преодолела все семь ступенек и спустилась на тротуар, запер дверь, наложил цепочку, возвратился в кабинет и сказал Вулфу:
— Снегопад прекратился. Кто, по-вашему, подойдет лучше — Сол, Фред, Орри или Билл?
— Сядь! — рыкнул Вулф. — Ты разбираешься в женщинах. Что скажешь?
— Только не в таких. Я пасую. И ломаного гроша на нее не поставлю. А вы?
— Я тоже. По всей вероятности, она врет. Я допускаю также, что она — убийца. Сядь. Я хочу знать все, что случилось там сегодня после моего ухода. Во всех подробностях.
Я сел и отчитался. Вместе с ответами на вопросы это заняло у меня один час и тридцать пять минут. Стрелки часов показывали уже начало второго, когда Вулф наконец отодвинул кресло назад, с усилием встал, пожелал мне спокойной ночи и отправился спать.
6
На следующий день, в субботу, в половине третьего я сидел в здании прокуратуры на Леонард-стрит, в том самом кабинете, где некоторое время назад мне удалось успешно конфисковать завтрак помощника окружного прокурора[2]. Впрочем, никакой нужды вновь повторить этот подвиг у меня не было, поскольку я только что отобедал в ресторане «Ост», где уплел вкуснейшие поросячьи ножки с тушеной капустой.
Насколько я знаю, никаких попыток навесить убийство Боттвайля на Марго пока не предпринималось; не делалось вообще никаких попыток. Поскольку по утрам с девяти до одиннадцати Вулф неизменно торчит наверху в оранжерее, а завтракает у себя в комнате, сидя в постели, я, памятуя о том, что должен к десяти явиться в прокуратуру, позвонил Вулфу по внутреннему телефону незадолго до девяти, и спросил, нет ли у него каких поручений. Вулф ответил, что нет. Помощник окружного прокурора Фаррелл, продержав меня целый час в приемной, затем провел со мной два часа в обществе стенографистки и одного из сыщиков, который в пятницу днем приезжал на место преступления. Меня без конца гоняли взад-вперед по моим собственным показаниям, выспрашивая заодно подробности моих взаимоотношений со всеми людьми Боттвайля. Правда, о том, известно ли мне что-нибудь про Санта Клауса, Фаррелл спросил меня лишь однажды, поэтому и соврать мне пришлось только раз, если не считать того, что я умолчал о разрешении на вступление в законный брак. Когда, уставший от неравной борьбы помощник прокурора объявил перерыв и велел мне снова явиться к половине третьего, я отправился в «Ост» отведать поросячьих ножек и по дороге позвонил Вулфу; я предупредил, что сам не знаю, когда вернусь домой, а Вулф сказал, что поручений для меня у него по-прежнему нет. Я сказал, что, по моему мнению, Черри Квон не будет ждать его звонка до Нового года и проболтается полиции. Вулф ответил, что полностью со мной согласен, и бросил трубку.
Когда меня снова вызвали в кабинет Фаррелла, помощник прокурора встретил меня один — ни стенографистки, ни сыщика я уже не увидел. Фаррелл поинтересовался, сытно ли я отобедал, дождался — меня это тронуло до глубины души, — пока я отвечу, подвинул ко мне листы бумаги с отпечатанными показаниями и откинулся на спинку стула.
— Перечитайте внимательно, — попросил он, — и решите, захотите ли подписать их.
Поскольку подразумевалось, что я могу и не захотеть, я прочитал текст не торопясь и внимательно, все пять страниц. Не найдя повода ни для цензуры, ни для споров, я придвинул стул поближе к краю стола Фаррелла, положил протокол на стол и достал из кармана шариковую ручку.
— Одну минуту, — произнес Фаррелл. — Вы неплохой парень, несмотря на строптивый прав, так что я хотел бы вам помочь. Здесь подчеркивается, что вы рассказали нам все, ничего не утаив, обо всех своих действиях вчера днем.
— Да, я это прочитал. Ну и что?
— Тогда кто нанес отпечатки ваших пальцев на некоторые обрывки бумаг в корзинке для мусора?
— Черт побери! — с чувством выругался я. — Забыл надеть перчатки.
— Прошу вас отнестись к моим словам посерьезнее, — попросил Фаррелл, не спуская с меня глаз. — Вчера, отправившись не поиски Санта Клауса, вы поднялись в кабинет Боттвайля и самым тщательнейшим образом перерыли всю корзинку для мусора. И вы вовсе не случайно забыли об этом. Вы, насколько нам известно, вообще ничего не забываете. Следовательно, вы преднамеренно умолчали об этом факте. Я хочу знать — почему. И еще: что именно вы взяли из корзинки и что с этим сделали?
Я ухмыльнулся.
— Я зол сам на себя, — пояснил я, — поскольку недооценил скрупулезность полицейских. Мне и в голову не пришло, что они способны искать отпечатки пальцев на ничего не значащих обрывках бумаги, но я просчитался. Терпеть не могу садиться в калошу. — Я пожал плечами. — Ладно, ничего не попишешь. Век живи — век учись.
Я придвинул к себе протокол, подписал последнюю страницу, протянул подписанный протокол Фарреллу, а второй экземпляр сложил вчетверо и упрятал в карман.
— Если вы настаиваете, то могу объяснить в письменном виде, — добавил я. — Но я сомневаюсь, стоит ли. Санта Клаус дал деру, Кирнан вызвал полицию, а я, признаться, немного подрастерялся. Я осматривался по сторонам, пытаясь найти хоть какую-нибудь улику, которая подсказала бы мне, где искать Санта Клауса, и мой взгляд случайно наткнулся на корзинку для бумаг — вот я и решил в ней порыться. А не упомянул я об этом, конечно, не из-за того, что забыл, а исключительно из чувства стыда: я привык считаться умным и смекалистым, тогда как тот поступок был на редкость глупым. Вот ответ на ваш первый вопрос. На второй — ответ еще короче — ничего. Я перевернул корзинку, высыпал содержимое на пол, потом побросал все обратно, но ничего не взял. Хотите, чтобы я это написал?
— Нет. Хочу только немного поговорить об этом. Я и сам знаю, что вы и умны и смекалисты. И вы безусловно не подрастерялись. Я хочу узнать истинную причину, которая побудила вас копаться в корзинке. Я хочу знать, что именно вы искали, удалось ли вам это найти, и что вы с этим сделали.
Я выкручивался и извивался, как уж, больше часа, причем минут через двадцать к Фарреллу присоединился второй помощник окружного прокурора, и допрашивали меня уже на пару. В какую-то минуту мне даже показалось, что меня собираются задержать как важного свидетеля, но обстоятельства сыграли мне на руку: для ареста нужен ордер, началась рождественская неделя, а прямых доказательств, что я и в самом деле пытался утаить какие-то улики, не было, поэтому в конце концов меня отпустили восвояси, заставив, правда, приписать дополнение к уже подписанному протоколу. Нехорошо, конечно, заставлять столь важных служителей правосудия сидеть и ждать, пока я добросовестно переписывал это дополнение на оставшийся у меня экземпляр протокола, но я предпочитаю делать все, как подобает.
