Джеймс Чейз - Перемените обстановку
– Уходите!
Я видел, что причиняю ей боль, но мне было все равно. Я сделал то, на что ни у кого в этом жалком городишке не хватало смелости: прищемил хвост Страшиле Джинксу, и здорово прищемил.
Я оставил ее одну и зашагал к отелю. По дороге я заметил, что прохожие больше не сторонятся меня, некоторые даже улыбались мне. Новости расходятся быстро. Коп, стоявший на краю тротуара, дружески подмигнул мне.
Я вдруг стал популярной личностью в Люсвиле, но это не доставило мне радости: Дженни испортила мой триумф. Я просто не мог понять, как она может быть такой бестолковой. Я спрашивал себя, что теперь буду делать. Может быть через деньдругой она поостынет и мы опять сможем работать вместе. Парадайз-Сити казался таким далеким. Я не хотел возвращаться туда – во всяком случае пока.
Почувствовав, что проголодался, я зашел в ресторан Луиджи. Два пожилых официанта просияли, увидев меня. В прошлый раз они меня игнорировали. Когда я начал есть, к столику подошел толстый пожилой мужчина с пятнами от еды на костюме. Он представился как Херб Лессинг.
– У меня аптека за углом. Хочу вам сказать: по-моему, вы сделали хорошее дело. Этот ублюдок получил по заслугам. Может быть, теперь у меня будет покой по ночам. – Он помолчал, обдавая меня дыханием, потом добавил: – Я считаю, что вы сослужили этому городу хорошую службу.
«Интересно, – подумал я, – что сказала бы Дженни, если бы слышала его». Я кивнул, поблагодарил и снова занялся едой.
После ленча, не желая возвращаться в отель, я от нечего делать пошел в кино. Фильм не смог отвлечь меня от мыслей о Дженни.
После кино я, не спеша, дошел до отеля и поднялся к себе в номер.
«Вы такой же жестокий и злобный, как и он!»
Я закурил сигарету и лег на кровать, думая о ее словах. В конце концов я решил, что, может быть, она и права. Со мной что-то происходит. Я вспомнил безумную ярость, овладевшую мной, когда я ударил Страшилу и набросился на его дружков. Правда, меня спровоцировали, но я понимал, что три месяца назад ни в коем случае так бы не поступил. Не авария ли была причиной этому приступу безудержной ярости? Может, у меня в голове выбило с места какой-то винтик? Не посоветоваться ли с доктором Мелишем? Потом я решил, что не стоит беспокоиться. В первый раз со времени утраты Джуди я почувствовал неодолимую, настойчивую потребность в женщине.
«Что со мной происходит, черт подери, – недоумевал я. – Пожалуй, лучшим решением будет посещение местного борделя – в таком городе, как Люсвил, должен быть бордель. Портье наверняка знает».
Я посмотрел на часы: четверть седьмого. Сбрасывая ноги с постели, я сказал себе, что найду женщину, хорошо пообедав в «Плаза», а завтра будет видно.
Когда я выходил из комнаты, зазвенел телефон. Беря трубку, я не знал, что этот звонок изменит все мою жизнь.
– Мистер Карр? Говорит О'Халлоран... сержант из городской полиции.
Я узнал его сиплый, сорванный голос.
– Да, сержант?
– Я пытался вас отыскать, а после вспомнил, что вы остановились в «Бендиксе».
– Да? – Я сразу насторожился, все мысли о женщине исчезли и я почувствовал, как у меня напряглись мышцы живота. – Какие-нибудь неприятности?
– Да... можно сказать. – Всхрапнув носом, он продолжал:
– Мисс Бакстер упала с лестницы. Она в больнице.
Я слышал замедленные удары своего сердца.
– Она сильно расшиблась?
– Ну, ничего опасного, но сильно. – Он умолк, снова всхрапнул носом и добавил: – Сломаны запястье, лодыжка, трещина в ключице... здорово упала.
– Где она?
– В городской больнице. Подумал, что надо вас известить.
– Спасибо, – сказал я.
Послышался звук, озадачивший меня. Опять, что ли, катает свой карандаш?
– На верхней площадке натянули проволоку, – сказал он. – Между нами говоря, думаю, что для вас.
Тлеющий огонек ярости начал разгораться во мне.
– В самом деле? – сказал я и повесил трубку.
В течение нескольких минут я стоял, мрачно уставясь в противоположную стену. Натянутая на лестнице проволока предназначалась мне. Со всеми своими дурацкими идеями о доброте, Дженни пострадала вместо меня. Падение могло стоить ей жизни.
Я позвонил портье и попросил соединить меня с городской больницей. Когда дали больницу, я спросил, можно ли навестить мисс Бакстер. Какая-то сестра ответила, что до завтра нельзя, мисс Бакстер дали снотворное. Я поблагодарил и повесил трубку.
Начинало смеркаться и тени сгущались. Выйдя из отеля, я дошел до здания, где помещался офис Дженни, и поднялся на шестой этаж. Ярость внутри меня росла и росла. У меня все еще оставался ключ, который я забыл отдать ей. Я отпер дверь, включил свет, подошел к шкафу и достал палку. Положил ее на пол у стола в таком месте, чтобы ее не было видно. Все остальные конторы в здании были закрыты, свет горел только в моем окне. Я надеялся, что это соблазнит дружков Страшилы подняться для расправы со мной. Я страстно желал, чтобы они клюнули на приманку, что даст мне возможность дорваться до них и спустить с них шкуры.
Я прождал до половины двенадцатого, а потом, захватив палку, закрыл офис и спустился на улицу. Поймав такси, велел отвезти меня на Десятую улицу.
Когда мы приехали, я расплатился и подождал, пока такси отъедет, потом зашагал по улице, пустынной в этот час, хотя и клубы, и кафе еще работали. Приблизился к кафе Сэма. Перед ним аккуратной шеренгой стояли семь сверкающих мотоциклов. Шум, вырывающийся из кафе, раздирал барабанные перепонки. Держа палку под мышкой, готовый к драке, я отвинтил колпачки с бензобаков, затем повалил их набок так, чтобы из них вылился бензин.
Из кафе вышли девушка в мини-юбке и парень с ожерельем на шее. Они остановились и изумленно уставились на меня.
– Эй! – несмело окликнул парень, – не тронь мотоциклы.
Не обращая на него внимания, я шагнул в сторону и закурил сигарету.
Девочка испустила крик, похожий на блеяние овцы, а парень метнулся обратно в кафе. Я отошел и щелчком послал горящую спичку в лужу бензина.
Последовал взрыв, ослепительная вспышка, потом взметнулось пламя. Жар заставил меня отступить на другую сторону улицы.
Семеро юнцов в грязных, желтых рубашках и отделанных кошачьим мехом штанах высыпали из кафе, но тут же попятились, остановленные жаром. Я наблюдал. Ни у кого из них не хватило духу вытащить хотя бы один мотоцикл из разбушевавшегося пламени. Они просто стояли и смотрели, как «хонды», вероятно, их единственная любовь, сгорают в огне.
Я ждал, сжимая палку в обеих руках, мысленно уговаривая их броситься на меня, чтобы я смог измолотить их: но они не решились. Как глупые, вонючие бараны они стояли и глядели на гибель игрушек, которые им позволяли чувствовать себя мужчинами, и не трогались с места.
