Эллери Квин - Приключение Эллери Квина
— Нам нужен администратор или хотя бы старый Перк, сторож, — пробормотал Эллери, подталкивая отца вперед в темном боковом проходе. — Всего один вопрос…
Полицейский пропустил их. За кулисами они обнаружили только Бринкерхофа и его новую партнершу, очевидно репетировавших новый трюк. Атлант висел вниз головой на трапеции, уцепившись за брус могучими ногами и держа во рту резиновый мундштук. Внизу вращалась волчком блондинка с другим концом мундштука во рту.
— О, Келли! — воскликнул Эллери, завидев появившегося непонятно откуда администратора. — Остальные здесь?
— Конечно, — шатаясь, промямлил Келли. Он снова был пьян.
— Приведите всех в гардеробную Майры. У нас есть еще немного времени. Вопросы не нужны, папа. Я должен был знать и так…
Инспектор махнул рукой.
Келли поскреб подбородок и отошел.
— Эй, Атлант! — устало окликнул он. — Слезай с трапеции и пошли.
Администратор поплелся в сторону гардеробных.
— Но, Эл, — простонал инспектор, — я не понимаю…
— Все выглядит по-детски просто, — сказал Эллери, — когда я увидел, что мои подозрения верны. Ладно, папа, не ворчи и не порть представление.
* * *Когда все собрались в гардеробной Майры, Эллери, опершись на туалетный столик, бросил взгляд на водопроводную трубу.
— Один из вас может признаться, — промолвил он. — Понимаете, я знаю, кто убил маленькую… э-э… леди.
— Знаете? — хрипло переспросил Бринкерхоф. — Кто же?.. — Он умолк и окинул остальных блуждающим взглядом глупых глаз.
Больше никто не произнес ни слова. Эллери вздохнул:
— Вы вынуждаете меня предаться красноречивым воспоминаниям. Вчера я задал вопрос: почему Майру Бринкерхоф повесили, а не убили одним из четырех более простых способов? И ответил, доказывая невиновность мистера Горди, что повешение позволяло использовать веревку, а следовательно, характерный узел Горди. — Он поднял указательный палец. — Но я забыл о еще одной возможности. Если вы находите женщину, умершую от удушения и с веревкой на шее, то считаете, что ее задушила эта веревка. Я абсолютно не учитывал тот факт, что повешение, благодаря использованию веревки, позволяет также скрыть шею жертвы. Но для чего это понадобилось? Потому что задушить можно не только веревкой, но и пальцами, которые, однако, оставляют следы на шее жертвы, а убийца не хотел, чтобы об этих следах узнала полиция. Очевидно, он полагал, что тугая веревка не только скроет, но и вообще сотрет следы с шеи Майры. Конечно, это сущее невежество, так как на мертвом теле подобные следы нельзя уничтожить. Но именно поэтому убийца повесил Майру, когда она уже была мертва. Возможность оставить узел Горди и навести на него подозрение была вторичной причиной использования веревки.
— Это чушь, Эллери! — воскликнул инспектор. — Убийцу нельзя определить по следам пальцев на шее жертвы. Такие отпечатки невозможно сравнить…
— Совершенно верно, — прервал его Эллери, — но можно заметить, что кончики пальцев на этих следах направлены необычным образом — не вверх, а вниз.
В наступившем молчании слышалось только тяжелое дыхание собравшихся.
— Дело в том, — продолжал Эллери, — что убийца душил Майру, так сказать, вверх тормашками. Как это могло произойти? Существуют две возможности: либо Майра висела вниз головой над убийцей, либо…
— Ja. Это сделал я, — тупо произнес Бринкерхоф. Он повторял это снова и снова, как фонограф, у которого заела игла.
Из усилителя послышался женский голос: «Но я люблю тебя, дорогой, люблю…»
Глаза Бринкерхофа блеснули, и он шагнул к Великому Горди.
— Вчера я сказал Майре: «Вечером мы будем репетировать новый трюк». После второго представления я видел, как Майра и этот Schweinhund[16] целовались за декорациями, и слышал, что они говорили. Они дурачили меня. Я решил убить ее и убил.
Он закрыл лицо руками и беззвучно заплакал. Это было страшно, и Горди казался окаменевшим от ужаса.
— Потом я увидел следы у нее на шее, — снова забормотал Бринкерхоф. — Они были перевернутыми. Я знал, что это плохо. Поэтому я взял веревку и обмотал ей шею, чтобы скрыть следы. Потом я повесил ее, завязав узел этой Schwein. Он как-то показал его ей, а она — мне.
Акробат умолк.
— Господи! — хрипло сказал Горди. — Я совсем забыл об этом…
— Уведите его, — сухо приказал инспектор полицейскому у двери.
* * *— Все было совершенно ясно, — объяснял Эллери отцу за кофе. — Либо женщина висела вниз головой над убийцей, либо убийца висел вниз головой над ней. Одно сжатие этих могучих лап… — Он поежился. — Все указывало на акробата. А когда я вспомнил, как сам Бринкерхоф говорил, что они репетировали новый трюк… — Эллери умолк и задумчиво закурил.
— Бедняга, — пробормотал инспектор. — Он не столько плох, сколько туп. А она получила по заслугам.
— Философствуете, инспектор? — усмехнулся Эллери. — В этом деле меня беспокоит не моральный аспект, а совсем другое.
— Беспокоит? — усмехнулся инспектор. — Мне ты кажешься вполне довольным собой.
— Вот как? Но меня в самом деле беспокоит поразительное отсутствие воображения у наших репортеров.
Инспектор обреченно вздохнул.
— Что ты имеешь в виду?
Эллери улыбнулся:
— Ни один из журналистов, освещавших эту проблему, не использовал заголовок, который буквально напрашивается. Они забыли, что одного из участников зовут Горди!
— При чем тут заголовок? — недоуменно нахмурился инспектор.
— О боже! Как им не пришло в голову представить меня в роли Александра и назвать все это «Делом гордиева узла»?[17]
ОДНОПЕНСОВАЯ ЧЕРНАЯ
— Ах! — воскликнул старый Унекер. — Это ушасно, мистер Кувин, — просто ушасно! Кута катится Нью-Йорк? В моем магазине Polizei драка, кровь… Это один из мой старейший покупатель, мистер Кувин. Он такше иметь пешальный опыт… Мистер Хэзлитт — мистер Кувин… Мистер Кувин — тот самый знаменитый детектиф, о который фы читать в газеты, мистер Хэзлитт. Его отец — инспектор Рихард Кувин.
Засмеявшись, Эллери выпрямился во весь рост над прилавком старого Унекера и пожал руку другому покупателю.
— Значит, вы — еще одна жертва роста преступности, мистер Хэзлитт? Унки только что попотчевал меня кровавой историей.
— Так вы Эллери Квин? — осведомился хилый, маленький человечек в очках с толстыми стеклами, от которого пахло нью-йоркским пригородом. — Вот это удача! Да, меня ограбили.
Эллери окинул недоверчивым взглядом книжную лавку старого Унекера:
