Эдогава Рампо - Демоны луны
— Ну что вы, — скромно потупился «адвокат».
— Правда, я заметил еще кое-что. Да что вы разволновались? Ничего страшного. В тесте было восемь рискованных слов, и вы проскочили их без сучка без задоринки. На мой взгляд, даже слишком успешно. Вот, извольте взглянуть. — Акэти извлек лист бумаги. — На них у вас ушло куда меньше времени, чем на остальные слова. Например, пара к «горшку» была готова уже через шесть десятых секунды. И ответили вы «сосна». Редкостная бесхитростность! А ведь даже над словом «зеленый» вы раздумывали семь десятых секунды!
Фукии стало жутко. Он покосился на «адвоката». Куда тот клонит? Чего добивается? Фукия весь напрягся, пытаясь постичь ход его мыслей.
— К «горшку», «вощеной бумаге», «преступлению» труднее подобрать пары, нежели к таким заурядным словам, как «голова» или «зеленый». А между тем именно они отняли у вас меньше времени. Как это объяснить? Ну-с, позвольте мне подсказать? О-о, это весьма любопытно. Впрочем, если я ошибаюсь, прошу великодушно меня извинить.
Фукия ощутил, как ледяной озноб пополз по спине. Он утратил нить беседы. Но «адвокат» снова заговорил:
— Вы прекрасно знали обо всех опасностях предстоящего теста и заранее подготовили себя к ним! Вы заготовили подходящие пары для рискованных слов, связанных с преступлением, чтобы выдать их без запинки. Нет, господин Фукия, не подумайте, что я критикую ваш метод! Я только хочу подчеркнуть, что психологический тест — штука весьма опасная: ведь он может позволить ускользнуть негодяю и привести на скамью подсудимых невинного. Увы, это случается слишком часто… М-да… — «Адвокат» помолчал. — Но вы совершили ошибку: вы перестарались. Ответили чересчур быстро. Конечно же, это естественно — ведь вы боялись излишне промедлить. Но поспешить — это так же скверно. Увы, вы допустили роковую оплошность…
Фукия безмолвствовал.
— А теперь пойдем дальше: я расскажу вам, почему вы избрали столь «опасные» пары, как «деньги», «прятать», «убийство». Ведь любое из них могло изобличить вас! Дело в том, что вы старались предстать наивным, бесхитростным человеком. Настоящий преступник, с вашей точки зрения, вряд ли свяжет понятие «прятать» с «вощеной бумагой». Или я ошибаюсь?
Фукия, не отрываясь, смотрел на собеседника. Он пытался отвести взгляд от леденящих глаз «адвоката» и не мог. Лицо Фукии словно одеревенело и, казалось, утратило способность выражать эмоции. Губы были плотно сжаты. Они смогли исторгнуть лишь вопль ужаса.
— Мне показалась весьма подозрительной эта наивность. И я придумал ловушку. Ну, догадались? Тот самый вопрос о ширме. Я ни на мгновенье не сомневался, что вы ответите в вашей любимой манере — искренне и прямодушно. А теперь разрешите задать вопрос господину судье. Господин Касамори, когда принесли золоченую ширму в дом покойной? — Акэти с простодушным видом повернулся к судье.
— Накануне убийства. А точнее, четвертого числа прошлого месяца.
— Я не ослышался? Накануне убийства? — переспросил «адвокат». — Странно… А господин Фукия только что клялся, что видел точно такую же в комнате у покойной за два дня до убийства. Или кто-то из вас ошибается?..
— Полагаю, что ошибается уважаемый Фукия, — усмехнулся судья. — Ибо четвертого числа до обеда ширма находилась еще в доме владельца.
Акэти с острым любопытством наблюдал за лицом Фукии. Тот растерянно моргал, точно готовая расплакаться маленькая девочка.
— Вы утверждаете, будто видели то, что никоим образом видеть не могли. Ведь вы не заходили в дом в день убийства? Но, что самое скверное, — вы запомнили ширму в подробностях. Да, этим вы подписали себе приговор! За два дня до убийства вы были в гостиной, но могли ли вы видеть там ширму? Конечно же, нет. Даже если бы ширма действительно была там, вы не заметили бы ее, так как гостиная буквально набита старинными безделушками и потемневшая ширма не привлекает внимания. Но вы так легко поверили мне… Будь вы заурядным преступником, ни за что не попались бы на эту удочку. Вы бы сказали, что видеть ничего не видели и знать не знаете. Но вы умны и избрали надежный способ защиты — искренность и правдивость. Вас надо было загнать в тупик, перехитрить. И вот мне это удалось.
Акэти расхохотался. Фукия, бледный до синевы, сидел в угрюмом молчании; крупные капли пота покрывали его лицо.
Он знал, что это конец. Любая попытка исправить оплошность только усугубит его положение. Вся его жизнь пронеслась в памяти, словно в причудливом калейдоскопе. Повисло долгое, томительное молчание.
Акэти позвал кого-то из соседней комнаты, и в дверь вошел стенографист с пачкой листков в руке.
— Прочтите.
Стенографист прочел протокол.
— А теперь, господин Фукия, будьте любезны, подпишите и приложите к бумаге пальчик. Вот так. Думаю, возражений не будет? Ведь вы обещали мне всяческое содействие…
Фукия понимал, что отпираться бессмысленно. Он подписался, испытывая странное чувство — сродни восхищению, и опустил голову.
— Мюнстерберг прав, — заключил Акэти. — Психологический тест весьма эффективен в определении, знаком ли преступнику тот или иной конкретный предмет. В данном случае ширма. Без нее провалилась бы сотня психологических тестов. Фукия — изощреннейший негодяй, и ни один вопрос не сбил бы его с толку.
Акэти помедлил в дверях.
— И еще… — Он улыбнулся. — Чтобы раскрыть преступление, не нужно головоломных загадок и хитроумных машин. Знаменитый судья Оока[40] применял тот же простой, но разумный метод «вопрос-ответ» и всегда добивался успеха. Разумеется, надо уметь придумать вопрос…
Плод граната
1
Я давно веду своего рода дневник, где фиксирую особенно занимательные дела, которые мне довелось расследовать за долгие годы сыщицкой практики, однако этот случай почему-то опущен в моих заметках — верно, в повседневной суете я забыл тогда записать его. Да и дело было не столь уж громкое.
Правда, однажды мне пришлось восстановить в памяти все мельчайшие подробности того из ряда вон выходящего, изощренного преступления — убийства с применением серной кислоты. А вспомнил я о нем после стольких лет в связи с тем, что, отдыхая на горячих источниках в Синею, неожиданно свел знакомство с неким Иноматой, а еще точнее — благодаря одной книжице, принадлежавшей моему новому знакомцу, — детективному роману в чрезвычайно потертой черной обложке.
Сейчас, когда я пишу эти строки, за окном уже осень; лето же я провел на водах в горах Синано. Замечу, что это совершеннейшее захолустье; с поезда я пересел на частную линию электрички, а потом трясся в автобусе еще часа два, прежде чем добрался до места.
