Агата Кристи - Пять поросят
– Эльза Гриер вам нравилась?
– Нет, не нравилась. Она была хищным созданием, жаждала владеть душой и телом Крейла. Все же, на мой взгляд, она больше подходила Эмиасу, чем Кэролайн. Возможно, если бы она им завладела, была бы уверена, что он принадлежит ей, она бы его не мучила. А может быть, он бы ей надоел и она перешла к другому… Самое лучшее для Эмиаса было вообще не путаться с женщинами.
– Однако это, кажется, не соответствовало его характеру?
Филипп Блейк ответил со вздохом:
– Эмиас – чудак, он все время путался то с одной, то с другой. И все же, можно сказать, женщины очень мало для него значили. Всего лишь две женщины играли какую-то роль в его жизни – Кэролайн и Эльза.
Пуаро спросил:
– Он любил ребенка?
– Анджелу? О, мы все любили Анджелу. Она была такая шалунья, всегда умела придумать какую-нибудь игру. Чего только не устраивала несчастной гувернантке! Эмиас любил ее, несомненно. Но иногда ее проказы переходили всякие границы. Эмиас тогда сердился по-настоящему, и тут всегда вторгалась Кэролайн – она постоянно была на стороне Анджелы. Перед ними Эмиас всегда чувствовал себя побежденным. Он не терпел, когда Кэролайн становилась на сторону Анджелы, против него. Эмиас ревновал, что у жены на первом плане Анджела, что она готова ради нее на что угодно. А Анджела ревновала Эмиаса и восставала против его стремления воспитывать ее. Эмиас решил, что она пойдет в ту осень в школу, из-за чего Анджела рассердилась. Не потому, что ей не хотелось в школу, нет! Ее выводил из себя тот безапелляционный, непререкаемый тон, каким Эмиас решал все ее дела. Она и вытворяла всякие штучки ему назло. Как-то подбросила ему в постель с десяток улиток… Как бы там ни было, Эмиас был прав: наступала пора приучить ее к дисциплине. Мисс Уильямс была способным педагогом, но она сознавалась, что с Анджелой чем дальше, тем труднее ладить.
Блейк умолк, и Пуаро спросил:
– Когда я интересовался, любил ли Эмиас ребенка, я имел в виду его собственного ребенка, его дочь.
– А-а, вы говорили о маленькой Кэролайн?! Нет, он ее не очень любил. Он любил с ней возиться, но ребенок не был препятствием для брака с Эльзой, если вы это имеете в виду. Он не питал к девочке каких-то особых чувств.
– Кэролайн Крейл была очень привязана к девочке?
Лицо Филиппа передернулось.
– Я не могу утверждать, что она была плохой матерью. Нет, этого я не могу сказать. Это единственная вещь, которая… – Он умолк.
– Слушаю, мистер Блейк.
Филипп Блейк проговорил медленно, со скорбью:
– Это единственное, по сути, что меня действительно огорчает в этом деле. Девочка… Такая трагедия в начале жизни! Ее отправили за границу, к двоюродной сестре Эмиаса. Надеюсь, искренне надеюсь, что тете удалось скрыть от девочки правду.
Пуаро отрицательно покачал головой.
– Правда, мистер Блейк, имеет привычку сама всплывать на поверхность. Даже через много лет.
Биржевой маклер проворчал:
– Возможно…
– В интересах правды, мистер Блейк, я попрошу вас сделать одну вещь.
– А именно?
– Я попрошу вас письменно изложить события, которые тогда произошли в Олдербери. То есть я прошу вас сделать подробное описание обстоятельств, при которых произошло преступление.
– Но ведь прошло столько лет! Боюсь, описание будет далеко не точным.
– Не обязательно. По мере того как проходит время, память сохраняет самое главное и отбрасывает второстепенное.
– Вы хотите сказать, что вам нужно знать о деле только в общих чертах?
– Вовсе нет. Я бы хотел получить детальное и честное изложение всего, что произошло, а также всех бесед, которые вы можете вспомнить.
– А если предположить, что я их вспомню неверно?
– Попробуйте все-таки вспомнить, насколько это возможно. Вероятно, у вас будут и неточности, но вспомнить необходимо.
Блейк посмотрел на него с удивлением.
– Но зачем? Ведь полицейские досье могут вас информировать об этом с большей достоверностью.
– Нет, мистер Блейк, мы сейчас рассматриваем все это с психологической точки зрения. Мне не нужны голые события, мне необходим ваш личный анализ. Прошедшее время, ваша память станут авторами этого изложения. Возможно, происходило что-то или говорились какие-то слова, которые напрасно искать в полицейских досье. Слова, о которых вы никогда не вспоминали, потому что считали их незначительными или, возможно, потому, что не видели необходимости их повторять.
Блейк неожиданно спросил:
– Это мое изложение будет опубликовано?
– Конечно, нет. Это только для меня, чтобы помочь мне сделать собственные выводы.
– И вы не будете цитировать мое сообщение без моего согласия?
– Конечно, нет.
– Гм, – проворчал Филипп Блейк. – Я слишком занятой человек, мсье Пуаро.
– Я понимаю, это потребует времени и усилий. Я был бы рад, если бы мы пришли к согласию по поводу какого-то разумного вознаграждения…
Наступила пауза, после которой Филипп Блейк вдруг сказал:
– Нет, если я это сделаю, то безвозмездно.
– Но вы это сделаете?
Блейк еще раз предупредил его:
– Не забывайте, что я не гарантирую точности своих воспоминаний.
– Ну конечно, о чем речь!
– Тогда считайте, что я с удовольствием это сделаю. В конце концов, я обязан это сделать для Эмиаса Крейла.
Глава 7
«Один поросенок остался дома…»
Эркюль Пуаро относился к числу тех, кто не пренебрегает мелочами. Мередит совсем иного типа, чем Филипп, в этом Пуаро был убежден. Ускоренная тактика не дала бы желаемых результатов. Атаковать необходимо исподволь.
Он знал, что есть только один путь проникнуть в крепость: вооружиться соответствующими письмами-рекомендациями. Эти письма должны характеризовать Пуаро не профессионально, а в обычном, человеческом смысле. Хорошо, что он завязал знакомства во многих графствах, и Девоншир не был исключением.
Внимательно оценивая кандидатуры, Эркюль Пуаро нашел двоих не то знакомых, не то друзей Мередита Блейка. Таким образом, он сумел отправиться к Блейку, вооружившись двумя письмами – одним от леди Мэри Литтон-Гор, благородного происхождения вдовы, второе письмо было от некоего отставного адмирала, семья которого поселилась в графстве поколением раньше.
Мередит Блейк принял Пуаро с некоторым удивлением. Времена изменились, что ли? Когда-то – боже мой! – детектив в самом деле был детектив, и ничего больше. Человек, которого нанимали во время приема, чтобы он оберегал свадебные подарки… Или к которому ты стыдливо обращался, если случалась какая-то неприятная история и ее необходимо было прояснить.
И вдруг леди Мэри Литтон-Гор пишет: «Эркюль Пуаро – мой старый и уважаемый друг. Я рассчитываю на Вас и полагаю, что Вы сделаете все, что в Ваших силах, чтобы ему помочь». А Мэри Литтон-Гор не принадлежала – никогда! – к тем женщинам, чье имя можно было бы связать с каким-то детективом и со всем, что касается его дел. Адмирал Кроншоу писал: «Прекрасный парень, заслуживает полного доверия. Я буду искренне благодарен, если Вы сумеете сделать что-нибудь для него. Очень интересный тип, он сможет рассказать много захватывающих историй».
И вот эта личность появилась. Человек, совсем неказистый на вид: одет как-то несуразно – туфли с пуговицами! Невиданные усы… Нет, с первого взгляда он совсем не понравился Мередиту Блейку. Такое впечатление, что он в жизни не держал охотничьего ружья! И вообще никогда не занимался спортом. Иностранец…
Пуаро с любопытством угадывал все эти мысли, мелькавшие в голове Блейка.
Следуя поездом в западные графства, Пуаро чувствовал, как его интерес непрерывно возрастает. Теперь он сможет собственными глазами увидеть те места, где разворачивались давние события. Тут, в Хандкросс-Мэноре, жили-были два брата, два молодых парня, которые поехали в Олдербери поиграть в теннис и познакомиться с молодым Эмиасом Крейлом и с девушкой по имени Кэролайн. Отсюда Мередит направился в Олдербери в то самое утро… Эркюль Пуаро рассматривал человека, взиравшего на него с почтительностью и неловкостью. Он был именно таким, как и предполагал Пуаро. Довольно поношенная одежда из твида, приятное лицо, немного загрубевшее от ветра и дождя, со слегка поблекшими голубыми глазами и мягким, наполовину спрятанным под реденькими усами ртом. Пуаро заметил, что Мередит Блейк резко отличается от своего брата. Нерешительный характер; мыслительный процесс происходит у него явно медленно… Пуаро заранее решил, что подобного человека не стоит подгонять. Он был убежден, что нашел ключ к его душе и знает, как вызвать доброжелательность этого человека. Момент явно неподходящий, чтобы выдавать себя за англичанина. Нет, в таких случаях стоит оставаться иностранцем и заслужить за это великодушное прощение. «Понятно, эти иностранцы не всегда в ладах с хорошими манерами. И все же он, ей-богу, симпатичный, этот парень».
