Джон Карр - Ведьма отлива
– В каком смысле?
– Зайди, там Марион.
Винс вошел.
В холле слышались легкие ночные шорохи, скрип, потрескивание – их издавали стены, облицованные темным дубом. Сверху стены были обтянуты грубой тканью – чем-то вроде уныло-красной мешковины. Лампа, которую не слишком надежно поддерживала фигура Дианы в конце лестничного марша, освещала металлические полоски, закрепляющие ковер на ступенях, и сам ковер, а также балюстраду верхней площадки, с которой были видны ворота.
Гарт огляделся.
Потом пошел к лестнице. Дверь на лестницу, ведущую в подвал, как и говорила Марион, все еще была заперта. Гарт отодвинул засов, открыл дверь, нащупал выключатель над первой ступенькой и стал спускаться.
Если в атмосфере дома живет память о самоубийстве, это может вызвать слишком многие и опасные эмоции, которые будут искать выход. «Я не могу находиться в этом месте. Давай немедленно уйдем», – говорит внутренний голос. Но запертый узник, который не прислушался к этому голосу или, в силу обстоятельств, не может к нему прислушаться, многое способен натворить.
Гарт обследовал весь подвал. Он осмотрел кухню, комнату слуг, буфетную, кладовую, прачечную, но, включая свет, видел только разбегавшихся черных тараканов. Он заглянул в угольный ларь и в винный погреб. Все полуподвальные окна были закрыты на задвижки и опечатаны глубоко въевшейся грязью.
Правда, в кухне, которую он обследовал последней, замок не был заперт, но обе задвижки, наверху и внизу, так туго сидели в своих гнездах, что Гарт чуть не вывихнул запястье, пытаясь открыть их.
Старинная угольная лампа слабо освещала кухонную плиту, соединенную с дымоходом камина. Ее отражение мерцало в дверном стекле. Гарт оставался в подвале минут десять, потом, грохоча по деревянным ступеням, заспешил наверх. Марион сидела одна в гостиной. Когда Гарт вошел, она улыбнулась ему.
– А где Винс, Марион?
– Пошел проведать тетю Бланш. – Марион опустила глаза. – Я сказала, что доктор ввел ей морфий.
– Вы рассказали ему, что произошло?
– Конечно. Разве вы не чувствуете, как дрожит воздух? Он очень расстроился, бедняжка. Упаси бог, я его не упрекаю. Дэвид, вы меня о чем-то спрашивали перед его приходом?
– Спрашивал.
– О том, когда я увидела эту женщину?
– Да.
– Пара минут роли не играет?
– Нет.
Марион провела рукой по подлокотнику кресла. Ее пальцы скользнули и коснулись его левого рукава. Она едва ли собиралась обольщать Гарта, но, когда она подняла голову, чувственность, которая всегда ее отличала, струилась из ее глаз, изливалась с ее губ.
– Я сильно запоздала, я говорила вам, из-за происшествия с таксомотором. Остаток пути прошла пешком. Когда входила в парадную дверь, было примерно без десяти девять.
– Вы уверены?
– Да. О, Дэвид, стойте!
Она так и не объяснила, к чему относилось «стойте», а Гарт не обратил на это внимания.
– Вы довольно подробно описали ту женщину, Марион. Сможете вы узнать ее на фотографии?
– Простите?
Дэвид залез во внутренний карман, достал бумажник и извлек из него снимок, размером с открытку. Бетти Колдер стояла на берегу возле коттеджа, подставив лицо солнцу, на заднем плане виднелся купальный павильон на сваях, обнажившихся из-за отлива.
– Эту женщину вы видели?
– Дэвид, где вы это взяли?
Эту женщину вы видели? Посмотрите, пожалуйста. Это она?
– Да, да, это она! Она ведь не наденет чулки к купальному костюму? Вы ее знаете, да?
– Я знаю ее довольно хорошо. Ее фамилия Колдер. Она вдова бывшего губернатора Ямайки. Мы должны были пожениться в этом году.
– Боже мой! – Руки Марион взлетели к щекам.
Гарт говорил спокойно и уверенно, но сердце его сжалось. В горле стоял комок. Марион смотрела на него с ужасом, смешанным с сочувствием и искренней симпатией.
– То, что вы сказали, не имеет значения, – твердо произнес он, – при условии, что вы сказали это только мне. Или мне и Винсу, если на то пошло. Просто не говорите этого больше, вот и все. Вы сказали неправду, понятно?
– Но я говорила правду! Все, до единого слова!
Если бы он не знал ее настолько хорошо, то мог бы поклясться, что Марион сама во все это верит. Гарт старался говорить ласково.
– Послушайте, Марион. Сегодня вечером, без десяти девять, Бетти Колдер была в моем доме, на Харли-стрит. Она разговаривала с моим помощником по имени Майкл Филдинг. Я сам могу подтвердить, что ровно в девять часов она находилась там. Как раз на это время у меня была назначена встреча с…
Он запнулся.
– С кем?
– Не важно. Позвольте мне отметить один существенный факт. Мой дом находится на таком расстоянии отсюда, что несколько минут, даже десять, даже пятнадцать, значения не имеют. Бетти Колдер не могла оказаться в Хэмпстеде в то время, которое вы назвали.
Это во-первых. Теперь второе. Вы сказали, что «таинственная женщина» выбралась из дома через подвальную дверь и даже хлопнула ею.
– Я и сейчас так говорю! Это правда!
– Марион, вы, хоть ненадолго, спускались в подвал?
– Нет! Конечно нет!
– А кто-нибудь еще? Доктор Фортескью, например?
– Нет, зачем ему?
– А я спускался. Подвальная дверь была закрыта изнутри на две задвижки до тех пор, пока я не открыл ее несколько минут назад. Задвижки не могли сами закрыться изнутри. Даже если вы ошиблись насчет того, что слышали, как открылась и захлопнулась дверь, ваша «таинственная женщина» не могла выбраться через окно, они тоже все заперты. Кроме того, она не могла вернуться в холл, поскольку вы сами заперли и оставили запертой дверь на подвальную лестницу. А сейчас никакой женщины внизу нет.
– Мой бедный Дэвид! – вскричала Марион, которая, казалось, не столько рассердилась, сколько расстроилась. – Вы отчаянно влюблены в эту особу, да?
– Послушайте, Марион!..
– Нет, правда?
– Скажем так: да, я люблю ее. Но забудем об этом. Не суйте голову в петлю; если полиции станет известно о случившемся, неужели вы думаете, что она проглотит такую детскую историю?
– А ваши чрезвычайно высокие представления о профессиональной этике вынудят вас рассказать им обо всем?
– К черту профессиональную этику. – Гарт ужаснулся собственным словам. Вы с Винсом самые близкие мне люди, кроме Бетти. Я всегда поддержу вас, если это будет необходимо. Я думаю, вы это знали, когда вызвали меня сюда, чтобы проверить на мне вашу версию. Но оставьте Бетти в покое. Достаточно, что ее называют мошенницей и шлюхой. Вы же не станете утверждать, что она может быть в двух местах одновременно или проходить сквозь каменные стены?
Марион вскочила с кресла.
– Каждое слово, которое я вам сказала, – медленно, с ударением проговорила Марион, – истинная правда. И пусть я умру, если это не так. Господь свидетель! – воскликнула она, подняв глаза к потолку, и затопала ногами, как раскапризничавшийся ребенок. – Господи, ну поверьте же!
