Джун Томсон - Тайны Шерлока Холмса (сборник)
Приблизительно через полчаса, в одиннадцать утра, я снова пошла к мужу, чтобы отнести ему чашечку кофе. Мне сразу бросилась в глаза разительная перемена, случившаяся с ним. Он в сильном волнении мерил шагами комнату. Гарольда буквально трясло, он был не в состоянии связать двух слов. Сперва я подумала, что у него приступ лихорадки, и собралась было позвать служанку, но тут он разрыдался и умолял меня этого не делать.
Только тогда он рассказал мне, что с детства страдает эпизодическими приступами безумия. Еще за несколько дней до случившегося он почувствовал первые симптомы приближающегося припадка и потому написал в частную клинику, которую ему рекомендовал один знакомый врач, с просьбой как можно скорее принять его туда. Все это Гарольд хранил в тайне, не желая меня расстраивать. Кроме того, он искренне надеялся, что симптомы постепенно сойдут на нет и тогда он отменит все договоренности. Увы, этого не случилось, так что днем за ним пришлют экипаж, который отвезет его в клинику. Гарольд рассчитывал, что курс лечения продлится около двух недель. Поскольку лечение подразумевает абсолютный покой, мне запрещалось его навещать. Я не имею права даже писать ему письма. Более того, Гарольд отказался назвать мне фамилию врача, рекомендовавшего ему клинику. Насколько я понимаю, это были не вы, доктор Уотсон?
– Ну конечно же! – воскликнул я. – Как я вам уже сказал, я даже понятия не имел, что ваш муж вернулся в Англию. Какая удивительная история, миссис Уорбертон. Скажите, пожалуйста, а ваш муж прежде выказывал какие-нибудь симптомы приближающегося приступа, о которых он вам говорил?
– Нет, никогда. Вплоть до настоящего момента его поведение представлялось мне абсолютно нормальным.
– В таком случае не показались ли вам подозрительными этот неожиданный приступ и решение Гарольда пройти курс лечения в клинике?
– Показались, но не сразу, а потом. Поначалу я была слишком потрясена и совсем потеряла голову. Я страшно переживала за мужа, а тут еще и вещи ему в клинику собирать надо. Гарольд пребывал в таком состоянии, что расспрашивать его о чем-то представлялось совершенно бессмысленным. Он был столь взволнован, что я не стала требовать от него дальнейших объяснений. Да и времени на разговоры не оставалось. Вскоре к дому подъехал закрытый экипаж, из которого вышел мужчина, видимо сопровождающий, и усадил в карету Гарольда. После этого экипаж немедленно уехал.
Только когда карета скрылась из виду, я смогла собраться с мыслями. Именно в этот момент меня охватило некое дурное предчувствие. Поскольку приступ случился вскоре после того, как я отнесла мужу почту, я вернулась в кабинет Гарольда, чтобы отыскать письмо из Гилфорда. Я заподозрила, что именно оно и спровоцировало припадок. На столе мужа я отыскала счет из бакалейной лавки, но второго письма нигде не было. Тщательно все осмотрев, я обнаружила за каминной решеткой обугленные остатки бумаги. Поскольку сейчас лето, в камине огонь мы не разводили. Когда я прикоснулась к бумаге, она рассыпалась, обратившись в пепел. Остался только один маленький клочок, который не тронуло пламя. Я его принесла с собой.
– Вы позволите на него взглянуть? – спросил я.
Миссис Уорбертон открыла сумочку, извлекла из нее простой конверт и протянула его мне.
– Тот самый клочок бумаги – внутри, – пояснила она. – Туда же я положила крошечную веточку мирта, которую также отыскала в очаге. Видимо, она была вложена в письмо, полученное Гарольдом, вот только зачем – ума не приложу.
Открыв конверт, я аккуратно высыпал его содержимое на стол и увидел веточку с темно-зелеными, частично обугленными листочками и клочок бумаги, почерневший по краям, размером не более монеты в два шиллинга, на котором я сумел разобрать буквы «ви», после которых было написано нечто вроде «ус».
– Говорите, это мирт? – спросил я, осторожно коснувшись кончиками пальцев листочков. – Но почему именно мирт? Какая связь?
– С решением Гарольда лечь в клинику? Не знаю. Однако можете быть совершенно уверены: это действительно мирт. Я его сразу узнала. Веточка мирта была в моем свадебном букете. На языке цветов мирт символизирует девичью любовь.
– Вы позволите мне оставить все это у себя, миссис Уорбертон? – спросил я, приняв неожиданное решение. – С вашего разрешения, я бы хотел показать это своему старому другу мистеру Шерлоку Холмсу. Кстати сказать, вам не доводилось слышать о нем? Он весьма известный частный детектив-консультант и поможет выяснить все, что вы хотите.
Я видел, что миссис Уорбертон колеблется.
– Вы знаете, доктор Уотсон, что мой муж – человек достаточно нелюдимый, и, возможно, он не одобрит вмешательства посторонних в его дела. Однако я действительно слышала о мистере Холмсе и, поскольку меня очень волнует благополучие Гарольда, готова согласиться на вашу просьбу. Но при одном условии: ваш друг должен действовать со всей осмотрительностью и осторожностью.
– Ну конечно!
– В таком случае прошу вас незамедлительно обратиться к нему за советом. Я уверена, что вы тоже искренне хотите помочь моему мужу. – С этими словами миссис Уорбертон встала и протянула мне визитную карточку: – Вы найдете меня по этому адресу.
Тем же вечером я зашел к Холмсу в нашу старую квартиру на Бейкер-стрит. Я отыскал его в гостиной. Великий сыщик вклеивал в тетрадь газетные вырезки.
Как только я объяснил причину моего визита, он оставил свое занятие и, откинувшись в кресле, с неослабевающим вниманием выслушал удивительную историю, которую поведала мне миссис Уорбертон.
– Боюсь, Холмс, – промолвил я, протягивая конверт, – что внутри – единственные улики, способные пролить свет на причину неожиданного и, на мой взгляд, совершенно необъяснимого заявления Уорбертона о том, что он страдает приступами безумия, а также его решения пройти курс лечение в какой-то неизвестной суррейской клинике.
– Установить местонахождение клиники несложно, – непринужденно заметил Холмс, взял кусочек обугленной бумаги и, положив его на свой письменный стол, принялся изучать под лупой. – Благодаря штемпелю нам известно, что клиника находится неподалеку от Гилфорда. И в ее названии присутствует слово «хаус»[14].
– Каким образом вы пришли к такому выводу? – ахнул я, потрясенный тем, как много мой друг вынес из беглого осмотра обгоревшего клочка бумаги.
– Все очень просто, старина. Совершенно очевидно, что этот клочок – все, что осталось от правого верхнего края бумажного листа. Хотя он сильно обуглен, здесь явно просматривается прямой угол, а ведь именно в правом верхнем углу принято писать адрес. Таким образом, буквы «ус» – это часть слова «хаус». В противном случае, учитывая положение, которое слово занимает на листе бумаги, оно было бы лишено всякого смысла. Стоящее перед ним слово оканчивается на «ви». Надо сказать, весьма необычное сочетание. Не так много слов, имеющих окончание «ви», сочетаются со словом «хаус». У вас есть какие-нибудь версии, Уотсон?
