Коллектив авторов - Спросите полисмена
– Вы прикасались к телу?
– Я отодвинул кресло, сэр, и, возможно, слегка подвинул тело, но только самую малость. И рискну сказать, я на дюйм задвинул ящик, чтобы добраться до его светлости.
– Что это за ящик, Фаррент?
– Один из ящиков письменного стола, сэр, он был почти выдвинут, едва держался.
Комиссар перевел взгляд на Истона.
– В своем докладе вы не упоминали выдвинутый ящик, суперинтендант, – обвиняющим тоном заметил он.
– Когда я вошел, все ящики письменного стола были на своем месте и закрыты, сэр, – ответил Истон.
– Итак, потревожив все, что возможно, вы решили позвать мистера Миллса, – продолжил комиссар. – Вы уверены, что ничего больше не трогали?
– Абсолютно уверен, сэр.
– Когда вы пришли в кабинет, упомянутый Фаррентом ящик был открыт, мистер Миллс?
– В тот момент я не заметил. Был занят лордом Комстоком. Мне сразу стало очевидно, что он мертв. Я тут же послал Фаррента в холл, где находится телефонный аппарат, с приказом позвонить в полицейский участок.
– В холл? В кабинете нет телефона?
– Есть отводная трубка. Основной аппарат стоит в холле.
– Отводная трубка вполне послужила бы своей цели. У вас имелись причины отослать Фаррента из комнаты?
– Но… да, были. К тому времени я заметил, что один ящик письменного стола приоткрыт, а я знал, что как раз в этом ящике лорд Комсток хранит документы деликатного свойства. Как только Фаррент вышел из комнаты, я выдвинул ящик и обнаружил, что документы там в беспорядке. Я быстро просмотрел их и закрыл ящик.
– Есть ли у вас причины предполагать, что какие-то из хранившихся там документов исчезли?
– Я не знаю, какие именно документы там хранились. Но те, что я нашел, хотя и были конфиденциальными, в то или иное время прошли через мои руки. Но у меня есть причины полагать, что в ящике лежало нечто еще более конфиденциального характера.
– Мне бы хотелось услышать эти причины, мистер Миллс.
– Возможно, я ошибаюсь. Но когда утром я вошел в кабинет, чтобы доложить о приходе архиепископа, ящик был выдвинут и над ним склонился лорд Комсток. Услышав мои шаги, он резко задвинул ящик. У меня сложилось впечатление, будто он не хочет, чтобы я увидел, что там. Нечто очень личное, то есть не документы, которые уже прошли через мои руки.
– Тогда, если ваши подозрения верны, следует предположить, что документы украли, – заключил комиссар. – Если, конечно, сам лорд Комсток не переложил их в другое место. Инцидент с ящиком может оказаться очень важным. А вы, сдается, чуть ли не фанатично преданы своей работе, мистер Миллс. Вам следовало оставить ящик в том положении, в каком вы его нашли. Вы трогали что-нибудь еще в кабинете до появления полиции?
Миллс покачал головой:
– Ничего.
Фаррент, внимательно слушавший их разговор, кашлянул.
– Прощу прощения, джентльмены, но мне кажется, мистер Миллс забыл про телефон…
Комиссар резко повернулся к дворецкому:
– О чем вы, Фаррент? Какой телефон?
– Личный телефон, сэр. Мистер Миллс звонил по нему, когда я вернулся из холла.
Сэру Филиппу, молча наблюдавшему за происходящим, с самого начала было очевидно, что секретарь и дворецкий не питают особой привязанности друг к другу. Его карандаш решительно скользил по бумаге в ожидании дальнейшего развития событий.
– Значит, был еще один телефон? – произнес комиссар. – И эта линия…
– Это приватная линия в «Форт-Комсток», сэр, – ответил Миллс. – Разумеется, моим долгом было позвонить главному редактору и сообщить о смерти лорда Комстока. Едва ли это означает «трогать что-то в кабинете» в том смысле, в каком вы подразумеваете.
– Вы говорили с кем-либо в «Форт-Комстоке» помимо главного редактора?
Миллс помолчал, а потом с вызовом ответил:
– Да. Я говорил с криминалистом «Утреннего рожка» и вкратце пересказал ему события сегодняшнего утра.
На сотрудников Скотленд-Ярда его заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Из угла, где сидели Шоуфорд и Черчилль, раздалось гневное бормотание, и комиссар сдержался лишь усилием воли. На лице сэра Филиппа мелькнуло подобие улыбки. Он повернулся к Фарренту:
– Вы слышали этот разговор?
– Частично, сэр. Я удивился, почему мистер Миллс так старался сообщить людям его светлости и никому более.
– Что вы имеете в виду?
– Хозяин уволил мистера Миллса, – злобно произнес Фаррент. – Я слышал, как он сказал ему об этом вчера за ланчем. То есть что-то про продажу сведений конкурентам, сэр.
– Это факт, мистер Миллс? – спросил комиссар.
– Несомненный факт, что вчера лорд Комсток за ланчем грозился выгнать меня. В конкурирующей газете он увидел нечто, что, как он полагал, известно лишь ему одному. Обвинил меня в том, будто я продал сведения ради собственной выгоды. Но я не воспринял его слова всерьез. Подобные инциденты случались и раньше.
Комиссар пожал плечами. У него возникло ощущение, что расследование отклоняется от положенного курса. Чтобы вернуть его к реальности, он обратился к Истону:
– Полагаю, вы обследовали участок вокруг дома?
– Да, сэр. Я подумал, что лорд Комсток, возможно, был застрелен кем-то извне, через открытое окно кабинета. Как следует из плана, ни одна дверь из передней части дома не ведет прямо на лужайку. Задние двери выходят с противоположной стороны дома. Любой, кто желал бы попасть на лужайку таким путем, должен был пройти две калитки: одну в огород, другую из огорода на лужайку. Или же ему бы пришлось перелезть через стену у юго-восточного угла дома. То есть, сэр, если бы он не обогнул дом спереди.
Комиссар, заглянувший в план через плечо сэра Филиппа, кивнул.
– Ясно, продолжайте, Истон.
– На клумбах под стеной, сэр, следов не обнаружилось, и никаких признаков того, что кто-то перелезал через стену. Стена семь футов высотой, через нее вообще трудно перелезть без посторонней помощи. Калитка между огородом и лужайкой заперта. Она из кованого железа, и мне сообщили, что от нее существуют только два ключа. Один у садовника, с которым я поговорил. Другой я нашел на столе лорда Комстока.
Сэр Филипп поднял голову.
– Получается, никто с противоположной стороны на лужайку не выходил, верно, Истон? – дружелюбно заметил он. – Однако мы слышали, что кто-то, – он особо подчеркнул последнее слово, – появился на лужайке. Полагаю, он обошел дом спереди?
– Вряд ли, сэр, – возразил, бросив взгляд на комиссара, Истон. – Садовник…
– Значит, садовнику есть что рассказать? Вы его привезли, Хэмптон? Пусть войдет. И расскажет своими словами.
Однако показания садовника еще более все запутали. Все утро он трудился на клумбах у подъездной дорожки. Мимо него проехали две или три машины, но он не обратил на них внимания. Не ждал на этой неделе его светлости и припозднился с пересадкой. Его светлость его отчитал за то, что цветов мало. Он был слишком занят, чтобы отвлекаться на автомобили и прочие глупости.
