Эдгар Уоллес - Долина привидений. Руки вверх!
— Подобный вопрос задал мне недавно другой господин. По крайней мере, пока Селим мне еще не встречался. У него, должно быть, очень скверный характер?
— Он ростовщик. И у меня есть полное основание полагать, что он еще и вымогатель, — серьезно проговорил Мэрривен. — К счастью, я еще «не имел чести» попасть ему в лапы, но другие… Да, не можете ли мне сказать, кто говорил про него? Не мистер ли Нельсон?
— Нет, кажется, мистер Салтэр.
— Вот как! Мистер Бойд Салтэр — наш главный начальник! Знатная персона, не правда ли? Он милый господин! Я не знал, что вы уже встретились с ним. Вы хорошо его знаете?
— Я говорил с ним еще в первый день моего приезда. Мне понадобилась его подпись мирового судьи для увода в Лондон арестованного.
— Очень любезный господин, но жаль, что мы его так мало видим. Мне говорили, что он сильно страдает нервами.
Энди вспомнил об осмотрительном друге и о мертвой тишине, царившей в доме Салтэра. Он раскланялся, отказавшись от услуг Мэрривена проводить его. Ему хотелось идти, куда вздумается. Дом Нельсона был виден только из определенного пункта насаждений бульвара.
«Можно подумать, что я здесь, чтобы подслушивать у чужих дверей», — размышлял Энди. Он очутился у дома Нельсона. Вдруг открылась дверь, и из дома выбежали две взволнованные женщины с криками и ругательствами. За ними быстро вышел Нельсон. Он был только в верхней сорочке, брюках и ночных туфлях. Энди заподозрил, что он пьян, хотя еще никогда не видел, чтобы человек в таком состоянии ходил так прямо и говорил столь внятно.
— Не смейте больше сюда являться, вы… — последовал поток ругательств.
— Отец! — Стэлла оказалась около него и взяла его за руку. — Было бы лучше, если бы ты пошел в дом.
— Я не пойду! Я делаю то, что мне угодно! Ступай в свою комнату. — Он театральным жестом указал на дверь дома. — Ты хочешь, чтобы я, Кэннэт Нельсон, член Королевской Академии, подчинялся этим дрянным женщинам? Я этого не потерплю!
— Прошу тебя, папа, войди в дом. Ты хочешь иметь свидетелями весь Беверли…
— Ах, это проклятое гнездо! Я стою выше Беверли-Грин! Это захолустье, в котором живут жалкие мармеладные спекулянты. Иди в свою комнату, Стэлла!
Но она не двигалась.
Энди подумал, что наступил подходящий момент проявить свое влияние.
— Ах, добрый вечер, мистер Маклэд! — Нельсон стал так любезен, что его нельзя было узнать.
— Добрый вечер, мистер Нельсон. Я бы охотно побеседовал с вами.
Он взял художника под руку и повел в дом без всякого сопротивления. Стэлла пошла за ними.
Она была благодарна Энди, но и боялась, хотя и хотела побольше узнать об этом человеке. Она была смущена, что он стал свидетелем сцены и познакомился с ней при подобных обстоятельствах. Первое, что бросилось ей в глаза, — это его сила. Видно было, что он привык обращаться с людьми и знал влияние превосходства его личности. Возможно, она и переоценила, увидев, как отец покорно дал себя успокоить.
— Я как раз прогнал двух бесстыдных прислуг, — сказал Нельсон. — Эти люди из низших слоев всегда ведут себя недопустимо. Стэлла, я не могу одобрить твой выбор, они меня разочаровали. Подай мистеру Маклэду что-нибудь выпить, и я с ним выпью рюмочку за компанию.
— Если так, то выпьем по стаканчику воды, — улыбаясь, сказал Маклэд.
— Воды! — Нельсон не скрывал презрения к этому напитку. — Покуда я еще владею домом и погребом, ни один мой гость, мой дорогой Маклэд, не уйдет из дома без того, чтобы не выпить бокала великолепного шотландского напитка. — Он засмеялся.
Энди рассчитывал увидеть Стэллу униженной и подавленной, но ошибся. Самообладание и спокойствие в критический момент заставили Энди сделать вывод, что она уже привыкла к подобным сценам. Ему было очень жаль ее. Она казалась такой молодой, почти ребенком. Он однажды читал в романе об одной молодой героине, которая по нежности была подобна цветку. Однако считал это неестественным и преувеличенным. Теперь он восхищался нежной белизной рук Стэллы, волшебной грацией ее фигуры. Одним словом, она соответствовала героине романа. Но даже не это его так глубоко поразило и тронуло. Стэлла была похожа на распустившийся только наполовину бутон, но уже совершенный в этой полузаконченности.
Стэлла и не пыталась принести виски, так как знала, что его нет.
— Погреб пуст, папа, — сухо сказала она. — Виноделы объявили забастовку.
Насмешка опять довела его до бешенства. Он свирепо глянул на дочь, но взгляд Энди пригвоздил его.
— Мисс Нельсон, не могу ли поговорить с вашим отцом наедине? Я хотел кое-что с ним обсудить.
Она согласилась и вышла.
— Но, милый мой, — слабо возразил Нельсон.
— Вы называли меня раньше мистером Маклэдом. Вы забыли, что я врач. Были вы в последнее время у врача?
— Нет, не было нужды. Мое здоровье в полном порядке, — ядовито заметил Нельсон.
— Оно настолько далеко от порядка, что вы находитесь накануне полного изнеможения сил, от которого никогда больше не сможете оправиться. Даже не выслушав вашего сердца, могу заявить, что у вас опухоль артерий. Теперь вы испугались, потому что поняли — я прав. Я наблюдал за вами во время игры в гольф и убежден в этом. Вы не выживете дольше будущего года, если не перестанете пить!
— Вы хотите меня только напугать. Я сам понимаю, что нехорошо пить. Но я не настолько наивен, как вы думаете. Я пью потому, что у меня много печалей и забот. Эх, мистер Маклэд…
— Вы избавитесь от всех забот, если не будете пить виски. Хотя это и отразится на бюджете нашего государства. Разрешите мне снова посетить вас и обследовать ваш организм. Кто ваш врач?
— Доктор Гранит из Беверли. Я никогда не прибегал к его помощи, но он лечил мою несчастную жену во время ее последней болезни.
— Ладно, я вас обследую, и он вас потом вылечит. Мы вдвоем поставим диагноз!
— Но я не знаю, почему… — начал было Нельсон своим обычным заносчивым тоном.
Но Энди не принял во внимание его возражения.
— Я бы не хотел запугивать вашу дочь, — тихо сказал он. — Прекратим этот разговор. Она идет сюда.
Когда Стэлла вошла в комнату, отец был спокоен и скромен. Кэннэт Нельсон все же почувствовал страх, от которого не так легко было отделаться.
— Мне кажется, Стэлла, лучше мне лечь в постель. Я уже давно чувствую себя нехорошо.
Энди насмехался над ним, но тонко и незаметно. Он встал. Стэлла надела черную шаль. Это была маленькая шелковая шаль с красной монограммой. Все в Стэлле интересовало его. Вышли в сад. Энди рассказал ей о разговоре с отцом.
— Я прекрасно знаю, что он не страдает опухолью артерий, но все же поговорю с доктором Гранитом. Мне кажется, я хорошо знаю его сына. Мы вместе учились в университете. Мы со спокойной совестью выдумаем какую-либо сложную болезнь, которая подействовала бы на вашего отца и заставила прекратить пьянство.
