Энн Перри - Утопленник из Блюгейт-филдс
Тревога исчезла.
— Соберется отличное общество. А ты как, дорогая? Как поживают Джемайма и Дэниэл?
Какое-то время мать и дочь обсуждали семейные дела. Шарлотта не могла сразу же приступить к расспросам: Кэролайн это не одобрила бы. То, что дочь вмешивается в дела своего мужа, тревожило ее, и в то же время казалось ей свидетельством полного отсутствия вкуса.
Раздался настойчивый стук в дверь. Горничная поспешила ее открыть, и в гостиную ворвалась бабушка, одетая во все мрачно-черное, с волосами, вздыбленными в прическу, которая была в моде лет тридцать назад, когда общество, на взгляд бабушки, достигло зенита, — с тех самых пор оно лишь неуклонно катилось вниз. Ее лицо пересекали резкие морщины раздражения. Молча окинув Шарлотту взглядом с ног до головы, бабушка постучала по ближайшему к себе креслу палочкой, убеждаясь в том, что оно находится именно там, где она предположила, и тяжело опустилась в него.
— Не знала, что ты будешь, девочка! — строго заметила она. — Тебя не учили хорошим манерам и ты не знаешь, что нужно заранее извещать людей о своем приезде? Думаю, что и визитной карточки у тебя тоже нет, а? Во времена моей молодости порядочная дама не заявлялась в гости без предупреждения, словно нежданное почтовое отправление! В наши дни никто не знает правил приличия. И я так понимаю, ты пользуешься этой новомодной штуковиной с проводами и звонком, и одному милостивому господу известно, с чем еще? Телефоном… Разговаривать по электрическим проводам, вот уж да! — Бабушка шумно фыркнула. — После смерти дорогого принца Альберта[2] все моральные стандарты безнадежно опустились. В этом вина принца Уэльского — о нем ходят такие скандальные слухи, что впору падать в обморок! А что насчет миссис Лэнгтри?[3] Не сомневаюсь, она получила по заслугам! — Прищурившись, она посмотрела на Шарлотту, и ее глаза сверкнули гневом.
Оставив без внимания тему принца Уэльского, Шарлотта вернулась к вопросу о телефоне.
— Нет, бабушка, эти устройства слишком дорогие — и для меня в них нет необходимости.
— Они никому не нужны! — презрительно заметила старая леди. — Полная ерунда! Что плохого в добрых старых письмах? — Она развернулась в кресле, чтобы смотреть Шарлотте прямо в лицо. — Хотя у тебя всегда был отвратительный почерк! Одна только Эмили умела держать перо так, как подобает истинной леди. Не знаю, Кэролайн, о чем ты только думала! Я воспитала свою дочь, научив ее всему тому, что должна знать леди, всем необходимым искусствам — вышиванию, живописи, пению и игре на фортепиано, всем тем занятиям, которые подобают воспитанной даме. Никакой политики, не совать нос в дела посторонних людей, ничего такого. Я слыхом не слыхивала о подобной ерунде! Это заботы мужчин, а для здоровья и благополучия женщины они только вредны. Все это я тебе уже говорила, Кэролайн.
Бабушка была матерью отца Шарлотты; она не переставала повторять своей невестке, что все должно делаться в соответствии со стандартами, принятыми в дни ее молодости, когда все происходило надлежащим образом.
Слава богу, от дальнейшего развития этой темы Шарлотту и ее мать избавило появление Доминика. Он был, как всегда, изящен, однако теперь грациозность его движений, черные волосы, легкая загадочная усмешка больше не будили боль в сердце Шарлотты. Молодая женщина ощутила лишь удовольствие от встречи с другом.
Доминик любезно поздоровался с женщинами, в том числе и с бабушкой, и та, как всегда, при виде его совершенно изменилась. Старая леди придирчиво осмотрела Доминика, ища, к чему бы придраться, но так ничего и не обнаружила. Она сама не могла сказать, обрадована она или разочарована этим. Не было ничего хорошего в том, чтобы молодые мужчины, пусть и привлекательные, были так довольны собой. Бабушка еще раз взглянула на Доминика, более внимательно.
— Твой парикмахер приболел? — наконец сказала она.
Доминик слегка поднял брови.
— Бабушка, вы считаете, что мои волосы плохо подстрижены? — Он по-прежнему использовал это вежливое обращение, хотя после смерти Сары и его переезда из особняка на Кейтер-стрит в собственный дом родственные отношения Доминика с семьей стали гораздо более отдаленными.
— А я и не подозревала, что их вообще стригли! — ответила пожилая леди, сморщив недовольную гримасу. — По крайней мере, в последнее время. Ты думал о том, чтобы пойти в армию?
— Нет, ни за что, — ответил Доминик, изображая удивление. — А что, в армии хорошие парикмахеры?
Бабушка фыркнула, выражая бесконечное презрение, и повернулась к Кэролайн.
— Я готова обедать. Долго ли еще прикажете ждать? Или мы ждем еще какого-нибудь гостя, о котором меня также не предупредили?
— Сию же минуту, мама, — поспешно ответила Кэролайн, поднимаясь и дергая за шнурок звонка. — Сейчас накроют стол.
Возможность упомянуть фамилию Уэйбурн представилась Шарлотте только после того, как суп был подан и съеден, тарелки убраны и на столе появилась рыба.
— Уэйбурны? — Бабушка подцепила вилкой здоровенный кусок филе, и глаза у нее округлились, став похожими на чернослив. — Уэйбурны? — Потеряв равновесие, филе сорвалось с вилки и упало на тарелку в лужицу соуса. Снова подцепив его, бабушка отправила его в рот, отчего у нее раздулись щеки.
— Кажется, я таких не знаю, — покачала головой Кэролайн. — Ты не знаешь, кем была до замужества леди Уэйбурн?
Шарлотта вынуждена была признать, что понятия не имеет.
С трудом проглотив кусок, бабушка поперхнулась и судорожно закашляла.
— Вот в чем главная беда в наше время! — отрезала она, наконец отдышавшись. — Теперь больше никто не знает, кто есть кто! Благородное общество отправилось коту под хвост! — Снова набив рот рыбой, старая леди обвела гневным взглядом сидящих за столом.
— А почему ты спрашиваешь? — невинно поинтересовалась у дочери Кэролайн. — Ты обдумываешь, продолжать ли знакомство?
Доминик, похоже, был погружен в собственные мысли.
— Ты с ними уже встречалась? — продолжала Кэролайн.
Бабушка с трудом проглотила кусок.
— Вряд ли, — с нескрываемой язвительностью сказала она. — Если это люди, которых можем знать мы, они никак не могут вращаться в кругу Шарлотты. Я предупреждала ее, когда она собралась сбежать из дома и выйти замуж за этого не сносного типа из ищеек с Боу-стрит[4], или как они там теперь называются… Не знаю, Кэролайн, о чем ты думала, допуская такое! Если бы кому-нибудь из моих дочерей только пришла в голову подобная мысль, я бы ее держала в запертой комнате до тех пор, пока она от этой мысли не избавилась бы! — Старая леди говорила так, словно речь шла о какой-то мерзости.
