Жорж Сименон - Мегрэ и человек на скамейке
— Нет.
— Хотите сказать, что вы не сходитесь характерами?
— Ненавижу ее.
— Почему?
Она слегка пожала плечами:
— Месье был у нас дома, видел ее.
— Что вы имеете в виду?
— Моя мать думает только о себе. Жалуется на судьбу.
Видите ли, замужество не принесло ей такого же положения, как ее сестрам. А перед людьми хвастается, будто у нее приличное состояние и полный достаток.
Мегрэ едва сдержал улыбку.
— А отца вы любили?
— Он был бедным человеком.
— Как это понимать?
— Он ничего не делал, чтобы изменить тот образ жизни, какой мы вели. Что касается меня, то я уже давно думаю лишь о том, как бы уехать.
— Вы выходите замуж?
— Независимо от этого. Лишь бы только уехать.
— Когда вы собираетесь это сделать?
— Скоро.
— Своих поставили в известность?
— Зачем?
— Уехали бы, не сказав ничего?
— А почему бы и нет? Разве это их обеспокоит?
Комиссар глядел на девушку все с большей заинтересованностью и временами даже забывал потягивать трубку.
— Когда вы узнали, что отец уже не работает на улице Бонди? — спросил он напрямик.
Он полагал, что вопрос застанет ее врасплох, но ошибся. Видимо, она предвидела его и заранее приготовила ответ. Только этим можно было объяснить ее поведение.
Приблизительно три года назад, кажется, в январе. Был мороз. Фирма «Каплан» ликвидировалась в конце октября. В январе и феврале отец не искал работы.
Наступило время, когда он совсем запутался с деньгами. Тогда он осмелился, хотя и неохотно, занять их у Леонии и старого бухгалтера.
— Отец сам сказал вам об этом?
— Нет. Это произошло иначе. Мне случайно пришлось попасть к парикмахерше, которая жила в том же доме, где работал отец. Я зашла во двор. Уже темнело, а там света не было. Удивленная, я обратилась с вопросом к консьержке и узнала, что фирма «Каплан» уже не существует.
— Вы сказали об этом матери?
— Чет.
— А отцу?
— Он не сказал бы мне правды.
— Вы следили за ним?
— Да. Не сразу, так как у меня не было удобного случая, а где-то двумя днями позже. Под предлогом срочной работы в конторе я выехала утренним поездом и ждала его на вокзале.
— Что он делал в этот день?
— Заходил в несколько контор. Потом пошел в редакцию какой-то газеты, чтобы прочитать объявления. Я сообразила, что он ищет работу…
— А между тем ваш отец в конце каждого месяца приносил зарплату…
— Это меня, собственно, и удивляло. Все время я ждала, что он придет с пустыми руками. Отец же, наоборот, однажды заявил матери, что просил повышения зарплаты и получил его.
— Когда это было?
— Уже позже. Примерно в августе.
— И вы сделали вывод, что отец нашел работу?
— Да. Я хотела убедиться в этом и снова за ним проследила. Но он, как и раньше, не работал. Слонялся, сидел на лавках. Я думала, что у него выходной день, и спустя две недели снова пошла за ним. На этот раз он заметил меня на Больших бульварах. Побледнев, заколебался и в конце концов подошел ко мне.
— Он заметил, что вы за ним следили?
— Вряд ли. Мне пришлось пояснить, что я забрела сюда случайно. Он пригласил меня выпить кофе с молоком на террасе кафе и признался мне.
— Что он рассказал?
— Мол, фирму «Каплан» ликвидировали, и он очутился на улице, велел ничего не говорить матери, чтобы ее не беспокоить, уверял, что скоро найдет другое место.
Отец добавил, что пока работает страховым агентом, а поэтому у него есть свободное время.
— Почему он этого не сказал дома?
— Конечно же из-за матери. Она презирает людей, которые обивают чужие пороги, — не важно, продают ли они пылесосы или предлагают страховые полисы. Обзывает их ничтожествами и нищими. Узнай мать, что ее муж на такой работе, она почувствовала бы себя униженной и отравила бы ему жизнь.
— Вы поверили отцу относительно страхования?
— Поначалу.
— А потом?
— Я уже не была уверена.
— Почему?
— Прежде всего потому, что он зарабатывал много денег.
— Так много?
— Через несколько месяцев отец заявил, что его назначили заместителем директора в той же фирме «Каплан» и что он снова получил надбавку.
— Вы еще когда-нибудь обедали вместе?
— Да. Он говорил со мной шепотом. А в ресторане предлагал самые дорогие блюда, потом пригласил сходить в кино.
— Он носил желтые башмаки?
— Однажды. И тогда я спросила у него, где он переобувается. Отец пояснил мне, что ему по работе пришлось нанять комнату в городе.
— Он дал свой адрес?
— Не сразу. Он все долго держал в секрете.
— Когда вы познакомились с Альбером Жорисом?
Девушка ждала и этого вопроса.
— Почти пять месяцев назад.
— Вы его любите?
— Мы собираемся уехать вместе.
— Чтобы пожениться?
— Да. Сейчас он не может на мне жениться. Он еще несовершеннолетний. Нужно согласие родителей.
— А они не дали бы согласия?
— Наверно…
— Почему?
— Потому что Альбер не имеет средств к существованию.
— Куда вы намеревались уехать?
— В Южную Америку. Я уже подала заявление на паспорт.
— Имеете деньги?
— Немного. У меня кое-что остается от зарплаты.
— Когда вы впервые попросили денег у отца?
— И это вам известно?
— Откуда вы узнали о квартире отца в Париже?
— Нашел Альбер.
— Следил?..
— Да. Мы вдвоем мучились над тем, каким образом отец зарабатывает такие деньги. Решили, что Альбер будет держать его под наблюдением.
— И что он открыл?
— Первое, что отец имел комнату на улице Ангулем.
Дальше, что он совсем не занимается страхованием, а бродит по Большим бульварам и часами просиживает там на лавке. В конце концов…
— Что в конце концов?
— Он имел любовницу.
— Вы видели ее?
— Альбер показал мне место, где они встречались.
— На бульваре Сент-Антуан?
— Да. В кафе. Я будто нечаянно зашла туда и заглянула в зал. Долго не могла разглядывать ее, но пришла к выводу, что она так же несимпатична, как и моя мать…
— А потом вы пошли на улицу Ангулем?
— Да.
— Угрожали ему?
— Нет. Я притворилась, будто потеряла конверт с послеобеденной выручкой и что меня выгонят с работы, если не найду денег. И еще прибавила, что меня будут считать воровкой.
— Как он отнесся к этому?
— Кажется, забеспокоился.
— Альбер тоже был у отца?
— Я боюсь за Альбера.
— Вам известно, куда он исчез?
— Нет. Альбер убежден, что его обвинят в убийстве.
— Почему?
— Потому что он ходил на улицу Ангулем…
