Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках
Постовой–регулировщик Х–1158 Эдвард Лофти находился на посту на перекрестке Юстон–роуд, Тоттенхем–Корт–роуд и Хампстед–роуд. Движение было еще оживленным. Увидел бегущего человека. Медленно, до крайности изможденный, тяжело дыша, тот бежал вдоль Юстон–роуд по направлению от Юстон–стейшн; на Тоттенхем–корт–роуд он сверил; телосложение хрупкое; без шляпы, синий костюм, без плаща, лица разглядеть не удалось; на пиджаке правый карман вздут, примерный рост пять футов восемь дюймов; безусловно не рабочий, скорее клерк; двигался как человек молодой, но усталый; приблизительный возраст – не больше тридцати; точное время – 1.30; свидетель подумал, что бегущего надо остановить, но решил, что движение слишком интенсивно, чтобы можно было оставить пост, пренебрегая опасностью.
– Черт бы побрал этого недоумка. – Морсби сбился на неофициальную лексику.
– И вы хотите сказать, что все эти показания относятся к одному человеку? – спросил Роджер. – Два последних сходятся, но другие!
– Это вечная история. – Морсби был лаконичен. – Чаще всего нам везет еще меньше: редко попадается свидетель столь надежный, как этот кондуктор, не говоря уж о нашем брате полицейском.
– Значит, свидетель видел, как он перелез через стену. Это хорошо. Есть какие–нибудь следы?
– Да. Место, где он перелезал, нашли легко, но, увы, ничего полезного.
– И вы считаете, что эти показания – то есть те из них, которым можно доверять, – соответствуют данным Джима Уоткинса? Если я правильно запомнил его имя?
– Да, вполне. Он такой невысокий, аккуратненький. Вы бы приняли его за старшего продавца из дорогого магазина.
– Что ж, это приятная новость. А как с обыском? Появилось что–нибудь интересненькое?
– Увы, ни полпенни. Обшарил до нитки. Так что нет, ничего не нашли. Даже завещания.
– О? Значит, наследует племянница. Везучая девочка. Или все–таки есть старший брат? Я полагаю, вы нашли ее?
– Да, она живет в районе Теобалд–роуд. Секретарша. Нет, братьев нет, она единственный отпрыск. Но что касается наследства… – Морсби пожал плечами.
– А что такое?
– Ну, она, видите ли, заявила, что не примет его буквально. Не знаю, могут ли ее принудить юристы. Говорит, что никогда не видела тетку и то, что слышала о ней, заставляет радоваться, что знакомство не состоялось. Говорит, что уверена: тетка и не собиралась оставлять ей свои Деньги и что где–то обязательно должно быть завещание; но даже если все отписано ей черным по белому, все равно она не возьмет ни пенни; не хочет оказаться в долгу, даже перед покойницей, перед человеком, который так гнусно обошелся с ее отцом; и на этом точка, – заявила она.
– Так–таки точка? – с живым интересом спросил Роджер.
– Похоже, что так. Она показалась мне чрезвычайно решительной молодой леди. Я постарался уговорить ее пока что присмотреть за теткиными вещами, квартирой и прочим, и на это ушла уйма высокопарных слов о долге, о моральных обязательствах и бог знает еще о чем, так что она занялась этим, пока, по ее словам, не объявится законный наследник.
– Чистая мелодрама, – прокомментировал Роджер. – Интересная девица эта мисс Барнетт–младшая. Если бы кто–то мне не известный, судя по всему весьма неприятный, помер и оставил при этом двадцать тысяч фунтов, я бы не стал разглагольствовать на высокие темы. Я бы от души порадовался. А вы?
– И я тоже, сэр. Но, знаете, о вкусах не спорят. А мисс Стелла Барнетт производит впечатление весьма независимой леди.
– И возбуждающей любопытство, – задумчиво проговорил Роджер. – Хотел бы я с ней познакомиться. Молодая женщина, способная махнуть рукой на двадцать тысяч фунтов, может оказаться мне очень кстати.
Бессердечного, как все сочинители, Роджера привлекали неординарные и своеобразные натуры, дабы использовать их в своих романах, и можно лишь удивляться, как редко ему удавалось отыскать что–то действительно нетривиальное или на худой конец хотя бы любопытное.
– Ну, это знакомство организовать довольно просто, мистер Шерингэм, успокоил его Морсби. – Она, насколько я знаю, находится там как раз в эту самую минуту. И сержант Эффорд тоже там. Так что, если бы я попросил вас отнести сержанту записку…
– Я с готовностью бы ответил, что буду в восторге, – улыбнулся Роджер.
Морсби взял со стола несколько фотографий и принялся засовывать их в конверт.
– Впрочем, мистер Шерингэм, не хотите ли взглянуть? – И он вытащил их из конверта.
Роджер взял фотографии, разглядел несколько смазанных и неинтересных пятен и осведомился, что это такое.
– Отпечатки пальцев Малыша. Мы нашли несколько на липких поверхностях – свечке и тому подобном. Как доказательства использовать нельзя, поскольку он был в перчатках, но выстроить обвинение они помогут.
– Каким же это образом?
– А вас ничто не удивляет, когда вы смотрите на них, мистер Шерингэм, а? – В голосе Морсби звучала насмешка. – Это просто странно. Я–то думал, вы сразу отмстите их изящество. Очень немногие из наших клиентов оставляют такие, но у Малыша руки как у девушки; кстати, он иногда это использует, переодеваясь женщиной, и получается на редкость убедительно.
– Чем крайне осложняет вам жизнь, – рассмеялся Роджер. – Не знаешь, кого искать, мужчину или женщину.
– Именно так. – Морсби снова засунул снимки в конверт. – Ничуть бы не удивился, если б выяснилось, что он и сейчас в женском обличье. Ну ничего, недолго ему осталось.
– Сорок восемь часов, – пробормотал Роджер. – У вас осталось всего два часа, чтобы выиграть пари.
– Значит, мне повезло, что вы его не приняли, не так ли? Вот, возьмите, сэр. Буду очень признателен, если передадите сержанту. Он поймет, что это такое.
Расплатившись с такси перед «Монмут–мэншинс», Роджер поднял глаза к окнам верхнего этажа. В этот момент в одном из них появилась швабра, энергично обмела оконный проем и убралась внутрь. Похоже, квартира мисс Барнетт подвергалась уборке, в которой давно нуждалась.
Однако Роджер поднялся наверх не сразу, а сначала пошел вдоль дома, до начала узкого переулка, и свернул в него. Не интуиция, а простая любознательность заставила его взглянуть на то место, где Малыш перелез через стену. С улицы он ничего не увидел, но напротив гаражей в стене обнаружилась дверь. Роджер дернул за ручку, и дверь отворилась. Изнутри она запиралась на задвижку, замочной скважины не было. Роджер вошел во двор и не обнаружил там ничего заслуживающего внимания.
Дверь квартиры номер восемь ему открыл не сержант Эффорд, а молодая женщина в комбинезоне и синем в белую клетку чепце, прикрывающем волосы от пыли.
