Клод Изнер - Три невероятных детектива (сборник)
Юноша подбежал к стенному шкафу, где его мать хранила мотки бечевки, упаковочную бумагу и коробки из-под печенья с булавками, мелкими монетками и пуговицами. Он высыпал пуговицы на стол и перебрал самым тщательным образом, словно это были золотые самородки. Вот она! Жозеф зажал в кулаке драгоценную добычу и кинулся обратно на улицу Сен-Пер.
— Патрон, патрон, вот доказательство! — Он с победным видом протянул Виктору на раскрытой ладони позолоченную пуговицу от формы лицеиста. Виктор взял пуговицу и приложил ее к темному сюртучку Нинон.
— Ну и что! — усмехнулась она. — В лицее Лаканаль полно школяров в такой же форме! Да, я потеряла пуговицу, но как вы убедите господ полицейских, что она оторвалась от моей одежды именно в развалинах Счетной палаты?
— Она это сказала! Она призналась, патрон, она произнесла «Счетная палата»! Это она! — воскликнул Жозеф.
— Конечно, она, остается только это доказать.
— Черт, как с вами трудно! Я предоставил вам перчатку, отдал пуговицу, газеты, а…
— Стоп! — перебил его Виктор. — Вы только что подали мне идею! Теперь у нас есть все шансы изобличить нашу драгоценную мадам. Безмерно вам благодарен.
Щеки Жозефа заалели румянцем. Посмей он — заключил бы своего патрона в объятия.
«Благодарю вас, Нума, — думал между тем Виктор. — “Подчинись зову сердца”. Именно такое послание передали мне через вас мама и дядя Эмиль, если я все верно понял».
— Бегите в комиссариат, Жозеф, — приказал он и добавил с улыбкой: — Пожалуйста.
Глава одиннадцатая
Инспектор Лекашер остановился перед помутневшим зеркалом, выпятил грудь, распрямил плечи, пригладил густые черные усы и снова обошел вокруг стола, за которым сидел Виктор.
— Согласитесь, дорогой Легри, я был с вами более чем терпелив. Что скажете в свою защиту?
— Исчезла моя хорошая знакомая, и я счел правильным…
— …мешать следствию?
— Я никому не помешал! Напротив, преподнес вам преступницу на блюдечке!
— И снова едва не погибли! Что у вас за интерес в этом деле? Хотели продемонстрировать миру свой блестящий ум?
— Именно так, — согласился Виктор. — Но, возможно, все дело в том, что эта женщина хладнокровно лишила жизни четырех человек, и я хочу, чтобы она понесла наказание.
— Перестаньте же наконец воображать себя сыщиком, Легри, и вернитесь в сообщество библиофилов, к коим я имею честь принадлежать. Кстати, нет ли у вас первого издания «Манон Леско»? Минутку, прошу меня извинить.
Инспектор неслышными шагами подошел к двери и резко распахнул ее. Приникший к замочной скважине Жозеф отшатнулся и с понурым видом вернулся на скамью. Лекашер наградил его суровым взглядом и закрыл дверь.
— Видите? Окружающие слепо вам подражают, просто дикость какая-то!
Он кинул в рот горсть лакричных леденцов и вдруг расчихался.
— Пытаюсь бросить курить, — пояснил он Виктору, когда приступ прошел. — Ладно, на сегодня мы закончили. Но нам понадобятся ваши показания на процессе, вы, как обычно, главный свидетель обвинения.
Виктор встал, и здоровяк-инспектор, которому он едва доставал до плеча, невольно склонился к нему:
— Впрочем, вы отчасти правы, я должен поблагодарить вас. Я много часов допрашивал подозреваемую, ничего от нее не добился и решил последовать вашему совету: попросил ее записать в карточку личные данные и немедленно передал все графологу. Он был категоричен: все три письма, которые вы мне передали, написаны одним и тем же почерком. Она сдалась и сразу во всем призналась.
— Итак, у нас есть доказательство! — воскликнул Виктор.
— Не у нас— у меня! И если вы не способны молча выслушать одну длинную историю, я сию же секунду выставлю вас за дверь. Вам известно, какМари убивала, но вы не знаете, зачемона это сделала.
Виктор застыл, как часовой на посту, всем своим видом выражая готовность внимать словам инспектора. Когда тот закончил, он с довольным видом пожал ему руку и откланялся. Жаждущий новостей Жозеф подскочил к Виктору, но тот, не говоря ни слова, увлек его за собой.
Инспектор Лекашер сосал леденец, задумчиво глядя им вслед.
— Чертов сукин сын! Говорит, что торгует книгами, а самому запах крови милее запаха бумаги!
Жозеф подбежал к парапету набережной, чтобы поглазеть, как причаливает «Шарантон». Виктор достал портсигар, и в этот момент кто-то хлопнул его по плечу.
— Браво, мсье Легри, вы ловко заморочили мне голову историей с романом. Не пора ли поделиться сведениями?
— Вы — опасный человек, и я боюсь с вами откровенничать.
— «Пасс-парту» кормится информацией, но это не значит, что мы все предаем огласке. Кроме того, вы мой должник, это я направил вас по следу Мари Тюрнера.
— Истинная правда. Встретимся завтра в одиннадцать в «Жан Нико», идет?
— Патрон! — крикнул Жозеф. — За нами явились мадемуазель Таша и мсье Мори.
Виктор не верил своим глазам: им навстречу рука об руку шли улыбающиеся Таша и Кэндзи. Он поспешил распрощаться с Исидором Гувье.
Они остановились на площади Дофин и уселись на скамейку. Жозеф и Таша засыпали Виктора вопросами, но он молчал и страшился поднять глаза на Кэндзи, воображая, как тому неловко.
— Мадемуазель Нинон де Морэ созналась? — самым что ни на есть естественным тоном спросил вдруг тот и добавил, видя смущение Виктора: — Да что с вами такое?
— Со мной? Ничего. Да, Нинон в конце концов дала показания. Инспектор Лекашер просветил меня на предмет ее побудительных мотивов. Все началось в Панаме весной прошлого года. Полагаю, вы помните, что через семь лет после начала работ у Трансокеанской компании не осталось ничего, кроме долгов.
— Конечно, — откликнулся Мори, — я следил в газетах за процессом строительства. В конце 1888 года Компания попыталась добиться от правительства трехмесячной отсрочки, чтобы погасить долг. Ей отказали, и в феврале 1889 она обанкротилась. Если не ошибаюсь, разорились восемь тысяч мелких вкладчиков.
— Совершенно верно, — кивнул Виктор. — Многие из них покончили с собой. Панама погрузилась в хаос. В рабочих поселках начались волнения, люди разбрелись по стране в поисках хоть какой-нибудь работы. Участились кражи и другие преступления. Британское правительство послало корабли, чтобы срочно вывезти на Ямайку десять тысяч соотечественников. Так же поступили и Соединенные Штаты. Чили, заинтересованная в притоке рабочей силы, открыла бесплатный проезд до Вальпараисо.
— Вы позволите мне делать заметки, патрон?
