Дороти Сэйерс - Встреча выпускников
Мисс Чилперик указала, вполне справедливо, что в этом конкретном году соискателей на обучения английской литературе оказалось, больше, чем по любой другой специальности.
— Конечно, вы должны были это сказать, — отрезала мисс Хилльярд. — Может быть, в этом году их действительно на парочку больше, но осмелюсь задать вопрос, почему нам, чтобы справиться с ними, нужен дополнительный тьютор по английскому, когда я должна всё делать в одиночку…
Именно в этот момент первоначальный повод для ссоры был совершенно утерян в тумане лиц, а в результате мисс Чилперик была обвинена в дерзости, высокомерии, пренебрежении своей работой, общей некомпетентности и желании привлечь к себе внимание. Сама дикость этих обвинений повергла бедную мисс Чилперик в полное изумление. И никто, казалось, не мог ничего сделать, кроме, возможно, мисс Эдвардс, которая сидела с мрачной улыбкой и вязала для себя шелковый джемпер. Дальнейшие обвинения плавно перешли от самой мисс Чилперик к её жениху, чья эрудиция была подвергнута уничтожающей критике.
Мисс Чилперик встала, вся трясясь.
— Думаю, мисс Хилльярд, — сказала она, — вы просто не в себе. Я не возражаю против того, что вы говорите обо мне, но не могу спокойно сидеть, когда вы оскорбляете Джейкоба Пепперкорна. — Она немного запнулась, произнося это неудачное имя, и мисс Хилльярд зло рассмеялась. — Мистер Пепперкорн — очень хороший учёный, — продолжала мисс Чилперик с видом все более и более распаляющегося гневом ягнёнка, — и я настаиваю…
— Я рада слышать, что вы так говорите, — сказала мисс Хилльярд. — На вашем месте, я бы вполне довольствовалась им.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — закричала мисс Чилперик.
— Возможно, вам могла бы подсказать мисс Вейн, — парировала мисс Хилльярд, и ушла, не сказав больше ни слова.
— Святые угодники! — воскликнула мисс Чилперик, поворачиваясь к Харриет, — что она имела в виду?
— Не имею ни малейшего представления, — пожала плечами Харриет.
— Я не знаю, но могу предположить, — сказала мисс Эдвардс. — Если люди приносят динамит на пороховой завод, они должны ожидать взрыва. — Пока Харриет пыталась извлечь из закоулков ума какие-то ассоциации, вызванные этими словами, мисс Эдвардс продолжила:
— Если никто не доберётся до сути этих происшествий в течение ближайших нескольких дней, у нас будет убийство. Если мы уже сейчас ведём себя так, то что с нами будет в конце семестра? С самого начала следовало обратиться в полицию, и, если бы я была здесь, то так прямо и сказала бы. Для разнообразия мне бы хотелось иметь дело с хорошим, пусть и недалёким, сержантом полиции.
Затем она тоже встала и вышла, оставив донов молча смотреть друг на друга.
19
О плотно сбитый Самсон! О прочно сшитый Самсон! Я превосхожу тебя в искусстве владения рапирой, как ты меня — в искусстве ношения ворот. И я тоже влюблён.
Уильям Шекспир [102]Харриет оказалась даже слишком права относительно Уилфрида. Она потратила часть четырех дней для изменения и очеловечивания Уилфрида, и сегодня после мучительного утра, проведённого с ним, сделала мрачный вывод, что ей придётся переписать всё сначала. Мучительная человечность Уилфрида теперь ярко выделялась на фоне полнейшей пустоты других персонажей, как зияющая рана. Кроме того, после сокращения мотивов поведения Уилфрида до тех, которые были возможны в психологическом плане, бóльшая часть сюжета просто выпала, оставив дыру, через которую можно было лишь чуть-чуть увидеть новые и захватывающие джунгли интриги. Она стояла, бесцельно уставившись в витрину антикварной лавки. Уилфрид становился похожим на одну из тех желанных шахматных фигур из слоновой кости. Вы могли исследовать его внутренности и обнаружили бы запутанную и тонко вырезанную сферу чувствительности, а если повертели бы его в пальцах, то обнаружили бы другую часть внутри предыдущей, а в ней ещё одну.
Позади стола, на котором стояли шахматные фигуры, был буфет эпохи Якова I из чёрного дуба, и, когда она пристально посмотрела на него, на его тёмном фоне сам по себе возник ряд дополнительных изображений, как призраки Пеппера.[103]
— Что там? — спросил Питер через её плечо. — Пивные кружки, оловянные горшки или сомнительный сундук с безвкусными ручками?
— Шахматные фигуры, — сказал Харриет. — Я пала их жертвой, не понимаю, почему. У меня нет для них никакого возможного применения. Просто от них исходит обаяние.
— «Хотя причин к тому не видит разум, мы зову сердца уступаем разом».[104] Находиться в собственности — замечательная причина, чтобы стать собственностью.
— Интересно, сколько бы за них запросили?
— Если они подлинные и комплект полон, что-то от сорока до восьмидесяти фунтов.
— Слишком дорого. Когда вы возвратились?
— Перед ленчем. Я как раз шёл, чтобы увидеть вас. А вы шли куда-нибудь конкретно?
— Просто слонялась. Узнали что-нибудь полезное?
— Я бороздил Англию в поисках человека по имени Артур Робинсон. Это имя вам что-нибудь говорит?
— Совершенно ничего.
— Мне тоже. Я подошёл к поискам с освежающим отсутствием предубеждения. В колледже произошли какие-нибудь события?
— О, да. Прошлым вечером случилось что-то довольно странное. Только я не вполне понимаю что.
— Не составите ли компанию для автомобильной прогулки, заодно всё расскажете? У меня тут автомобиль, и сегодня прекрасный день. — Харриет оглянулась и увидела даймлер, припаркованный у обочины.
— С удовольствием.
— Мы будем кататься без дела вдоль переулков и где-нибудь выпьем чаю, — добавил он, усаживая её в машину.
— Как оригинально, Питер!
— Правда? — Они важно проехали вдоль переполненной Хай-стрит. — Есть что-то гипнотическое в слове «чай». Я предлагаю вам насладиться красотами английской сельской местности, рассказать мне ваши приключения и услышать мои, составить план кампании, в которой на кон поставлены спокойствие и репутация двухсот человек, удостоить меня вашим и только вашим присутствием и наградить меня иллюзией рая — и при этом я говорю так, как если бы главным объектом всех моих желаний был котелок с кипящей водой и тарелка синтетических печений в старомодной тюдоровской чайной.
— Если мы пробездельничаем до времени открытия, — сказала практичная Харриет, — то сможем получить скудную пищу и пиво в деревенском пабе.
Теперь вы прошептали что-то, и
Пускай кристально чистые слова,
Которые зажгут огонь в очах,
В сады Эдема быстро долетят,
Слух усладят прекрасной Зенократ.[105]
Харриет не смогла найти подходящий ответ и сидела, глядя на его руки, лежащие на рулевом колесе. Автомобиль проехал через Лонг-Марстон и Элсфилд. Теперь он свернул на боковую дорогу, потом в узкий переулок и там остановился.
